— К ней? — фыркает, сморщив нос. — Никакого интереса. Более скучного человека поискать ещё надо! Какие же тут все странные всё-таки. Я и Алина продолжаем болтать теперь уже об учёбе и сегодняшних парах, но у меня не получается не следить за приближающейся в нашу сторону Одарией. В её руках стаканчик кофе, и по отличительной этикетке на нём я понимаю, что он довольно крепкий. Даже я такой не пью. — Приветик, Крылова, — бросаю я в сторону одногруппницы, когда та проходит мимо нас. Девушка привычно хмурит брови, но движением глаз даёт команду следовать за ней. Я покидаю очередь, даже не оглянувшись на Алину и Стёпу, обратив всё своё внимание на пятую точку впереди идущей Одарии. Плавные соблазнительные покачивая... Ух, я помню какая мягкая и упругая у неё попа... Зажать бы девушку где-нибудь в тёмном углу и... — Не здоровайся со мной, — поворачивается Крылова ко мне лицом, когда мы вышли в коридор и отошли немного в сторону от входа в буфет. — Как не здороваться? — Веди себя, как обычно. Лицо у неё всё такое же: недовольное, пасмурное и высокомерное. Вот даже не знаю обидеться или посмеяться над странной женской глупостью. — Даже головой кивать нельзя? — Даже смотреть на меня запрещаю, — говорит очень даже серьёзным голосом. — С чего это? — С того, что мы, вроде, с тобой договорились позавчера обо всём, — а теперь я слышу упрёк. — Ты просила о нашем уговоре молчать, а не прикидываться, что вообще друг друга не знаем. Что за бред такой? — Бред, это содержимое твоей черепной коробки. А я тебя в последний раз предупреждаю: никак не выдавай нашу связь. — Дышать-то хоть в одном помещении с тобой можно? — Можно. — Не понимаю. В чём проблема, Ри? Что случится такого страшного, если просто хотя бы здороваться начнём? — Не хочу лишнего внимания к своей персоне. Мне хватило его год назад. «Мне тоже в своё время его хватило...», — подумал я, но оказалось, что произнёс это вслух. Одария склонила голову набок, но никак не прокомментировала моё тихое высказывание. Вместо этого продолжила: — И прекрати разнюхивать обо мне информацию. — И не пытался даже, — фыркаю. — А что ты сейчас делал? — Она сама первая начала! Я даже не спрашивал ничего... И подошла она ко мне сама. — Мне без разницы кто к кому подошёл. Просто не болтай обо мне. Понял? — Неужели ревнуешь? — Дебильная ты клоунская рожа, Артём! Я же сказала... — Понял я, понял, — останавливаю гневную тираду. — Воспринимать тебя только как сексуального партнёра, бездушный объект, инструмент для дрочки моего члена. Мои слова разозлили девушку. Я вижу это по сощуренным глазам и поджатым губам. Сама напросилась! Я, конечно, понимаю, что горе какое-то случилось и всё такое... Но при чём тут другие люди? При чём здесь я? К ней по-доброму, по-человечески, а она что? Сама-то не клоунесса? Придумала, блин, бойкот всему миру объявить. Тоже мне загадочная какая выискалась. Не дожидаюсь ответных слов и просто валю прочь, широко и уверенно шагая по шумному коридору. Не нужно мне кофе и бред сумасшедшей слушать тоже не желаю. Да пошла она! И вообще: радоваться буду. Буду радоваться тому, что имею секс с красивой девушкой, не имея при этом никаких обязательств перед ней. И ведь это я даже не урод — Одария сама так захотела. Ну, что же... принимаю её условия и просто наслаждаюсь ситуацией. А ведь я и правда счастливчик. Следуя назад в аудиторию, где будет проходить первая пара, чувствую, как на моём лице снова расползается улыбка. Глава 21 Одария Я покажу ему «инструмент для дрочки члена». Так покажу, что глаз на всю оставшуюся жизнь в нервном тике будет дёргаться. Этот придурок у меня ещё посмотрит, как дерзить. Возьму и оторву все причиндалы в следующий раз. Будет знать, как тупые шутки шутить — Одария, у тебя программа в выходные нормально работала? — обращается ко мне Елизавета Петровна, расстроенно хмуря брови. — У меня второй день зависает. Она сидит за стойкой библиотекаря, когда я взваливаю перед ней очередную партию синих книг, что набрала сейчас во время большой перемены. — Кажется, всё было в порядке. — Ох, что же это такое творится... — Просто временные неполадки из-за прошлых правок айтишника, наверное, — пожимаю плечами. — Ладно, что у тебя там... — она пододвигает ближе к себе стопку принесённых мной книг, чтобы занести информацию в компьютер. Я вижу, как искра удивления мелькает в глазах женщины при виде синих обложек. Слишком часто и слишком давно я беру их, чтобы библиотекарша не могла не заметить одну странную закономерность... Да и названия порой обескураживают. Взять, например, ту же «Введение в электроэнергетику и электротехнику»... Но Елизавета Петровна всё ещё держится, не задавая мне лишних вопросов. Я рада. Кажется, ей просто не так уж и интересна я и мой выбор книг. Это именно то, к чему я стремилась последние месяцы: избежать ненужных вопросов, тупых сочувствующих взглядов. Артёму я тоже сказала о желании не получать лишнего внимания в свою сторону. Но он как-то, словно случайно, обронил: «Мне тоже в своё время его хватило...». Что это значит? Внимание какого рода парень имел ввиду? Не похоже, что сейчас он его избегает. — А ты их вообще читаешь? — Елизавета Петровна впервые задаёт мне вопрос. Это время пришло. — Некоторые, — говорю уклончиво. Пусть думает, что я беру их для кого-то из своих знакомых. Главное, что возвращаю всё в целости и сохранности. — Я слышала, молодёжь глупостями страдает: какие-то видео снимают все и в Интернет выкладывают. В магазине наберут ерунды всякой... А ты вон... — Это вы про школьников. А я семье почитать беру. — Они всегда синие, — смеётся, но видно, что ждёт внятного ответа. Любопытство всё-таки проснулось в ней. — Любимый цвет в моей семье, — не придумываю ничего лучше этого. — Цвет грусти, говорят, — бормочет с растерянным видом. Круто. Теперь на одного человека, что считает меня странной, стало больше. Мне ли привыкать? Обычно всё равно на это, но тут неловко стало. Ведь у нас с Елизаветой Петровной хорошие отношения, да и коллеги мы как-никак. М-да. — А нам на первом курсе на паре по психологии говорили, что синий отражает потребность человека в покое. Но он мне только снится. Вы бы знали сколько человек пришло в прошлое воскресенье позаниматься в рабочей зоне... Вот так я пытаюсь слинять с неудобной темы, и библиотекарша поддаётся, заинтересованная теперь уже моим воскресным рабочим днём. После, когда мне были выданы все мои книги, быстро запихиваю их в рюкзак, не заботясь о том, как они там лежат, и почти выбегаю из библиотеки. Несусь по коридору быстрым шагом, убегая, сама не знаю от чего. Студенты и различные стенды на стенах превращаются в карусель из цветных пятен. Раздражающих, мешающих мне. Вскоре успокаиваюсь и замедляю шаг. Какая-то из книг неприятно колет меня в спину острым уголком, и я решаю остановиться. Нахожу укромный уголок в одном из коридоров со свободным пока ещё диванчиком. Кидаю на него рюкзак, наклоняюсь, дёргаю молнию вниз, а затем поправляю неудобно лежащие книги. Позади раздаются тяжёлые шаги. Если это Угольников, то ему не поздоровится. Оборачиваюсь и вижу Кирилла Ермолина. Короткие вьющиеся волосы, белая футболка, намеренно обтягивающая широкий торс, голубые джинсы и кроссовки. А ещё наглость на лице — куда же без этого? — Снова книжки? — кивает на мой рюкзак, стоящий передо мной на диванчике. — Какого чёрта ты припёрся? — отворачиваюсь. Не собираюсь я с ним беседовать. С полным намерением игнорировать парня, дёргаю молнию рюкзака, скрывая его содержимое.