– Отлично. Теперь мы с вами можем общаться. Один звук – «да», два – «нет». У вас что-нибудь болит? Два звука: – Ы… о! – Ясно! Теперь попробуем по-другому. Ваши уши закрыты звукоизолирующим материалом; мой голос передается вам во внутреннее ухо через зубы и верхнюю челюсть. Сейчас я приоткрою ваше левое ухо и попробую с вами поговорить. Поначалу звук может быть для вас болезненно громким, поэтому я буду шептать. Ясно? Смит замычал. Он почувствовал мягкое, но уверенное прикосновение и услышал, как что-то оторвалось. – Теперь слышите? – А… э… – А теперь? – А… э… о… о… у… а… у… о… а… ы… о… а! – По-моему, это целое предложение. Не пытайтесь пока говорить. Просто издавайте один или два звука. Иоганн повторил: – Конечно, я могу говорить, идиот хренов! Выньте эту дрянь у меня изо рта! – Гласные прозвучали довольно отчетливо, а вот согласные не вышли вовсе. – Доктор, как пациент сможет говорить со всеми этими штуками во рту? – Сестра, не лезьте не в свое дело, – тихо сказал Бреннер. – Мистер Смит, у вас во рту слюноотсос, чтобы вы не захлебнулись слюной или мокротой. Пока я не могу его убрать, так что придется потерпеть. Также на вас маска, и снять ее может только ваш офтальмолог. Я не ваш лечащий врач, я лишь контролирую работу системы жизнеобеспечения. Лечит вас доктор Хедрик; его ассистент – доктор Гарсия. На любое вмешательство требуется разрешение одного из них. Вам удобно? Один звук или два. Мычание. – Хорошо. Я побуду с вами. Можем поговорить. Хотите? Мычание. – Договорились. Можете говорить не только «да» и «нет». Я буду медленно перечислять буквы алфавита, а вы останавливайте меня одним звуком, когда я дойду до нужной. И так пока не сложится слово. Это небыстро, но времени у нас предостаточно. Хотите попробовать? Мычание. – Замечательно. У меня большой опыт; я много работал с пациентами, которые не могли говорить, но были в сознании и мыслили абсолютно ясно. Как и вы. – Врач покосился на осциллограф. Слова про ясность мышления были маленькой обнадеживающей ложью для пациента. – Но, разумеется, они скучали. Скука – главный враг пациентов на жизнеобеспечении. Заняться им нечем, а постоянно спать вредно. Да и нам порой нужно, чтобы пациент бодрствовал. Короче говоря, если захотите что-нибудь сказать по буквам, издайте три звука, и я блесну своим знанием алфавита. Тройное мычание. – А… б… в… г… д… е… – Иоганн промычал на «п». – «П»? – уточнил доктор Бреннер. – Если это правильная буква, не отвечайте ничего. Значит, «п». А… б… в… г… Наконец буквы сложились в сочетание «правое ухо». – Хотите убрать заглушку с правого уха? Один звук. Врач осторожно убрал заглушку: – Проверяем. Цинциннати, шестьдесят шесть, Сюзанна. Слышите обоими ушами? Не кажется, что звук перескакивает из одного уха в другое? Одиночное мычание, затем тройное. – Так, давайте по буквам. А… б… в… В итоге вышло: «Нет». – «Нет»? Вы не хотите разговаривать? Двойное мычание. – Хорошо, я попробую еще раз. А… б… – Его прервало продолжительное раздраженное мычание, и врач остановился. – Вы не хотите, чтобы я снова повторял буквы… но хотите продолжать разговор… А! Я понял, это было первое слово фразы? Мычание. – Хорошо, продолжим. А… б… «Нет тела»? Согласное мычание. – Вам кажется, что у вас нет тела? Вы его не чувствуете? Мычание. – О! Разумеется, вы его не чувствуете. Вам предстоит еще долго восстанавливаться. Но, по правде говоря, – привычно лгал врач, – ваш прогресс просто поразителен. Слух и речь вернулись очень быстро. Это хороший знак. Признаться, я даже пари на этот счет заключил и выиграл пять сотен! – (Это тоже было ложью.) – Причем в пари срок был в два раза больше. Теперь попробую удвоить выигрыш – поставлю на то, что за это время вы полностью восстановите владение телом. Потому что оно у вас замечательно здоровое, хотя вы покуда его не чувствуете. И это дополнительный фактор быстрого восстановления. Тройное мычание. Затем по буквам: «Сколько?» – Сколько времени прошло после операции? Или сколько нужно, чтобы обрести контроль над телом? Доктора Бреннера спас звонок. Он прекратил перечислять буквы и сказал: – Минутку, мистер Смит. Приехал доктор Хедрик, и мне нужно перед ним отчитаться. Побудьте пока с медсестрой. Сестра, не тревожьте пациента, пусть отдохнет. За дверью доктор Бреннер остановил лечащего врача: – Доктор Хедрик, позвольте пару слов, пока вы не вошли. Вы видели показания датчиков? – Конечно. Они абсолютно нормальны для пациента в сознании. – Он способен рационально мыслить. Я снял центральные заглушки с обоих ушей, и мы смогли общаться – звуками и по алфавиту, пока дожидались вас… – Я слышал вас на мониторе и догадался, что вы сняли заглушки. Вы много на себя берете, доктор. Бреннер напрягся и холодно ответил: – Доктор… больной, безусловно, ваш. Но я был там один, и мне пришлось принимать решение самостоятельно. Если хотите меня заменить – вы в своем праве. – Не ершитесь так, молодой человек. Пойдемте взглянем на больного. Нашего больного. – Хорошо, сэр. Они вошли в комнату. – Мистер Смит, я доктор Хедрик, ваш лечащий врач, – представился Хедрик. – Поздравляю с возвращением в наш печальный мир! Это великое достижение для всех нас, особенно для гениального доктора Бойла. Тройное мычание. – Хотите что-то сказать? Одиночное мычание. – Минутку. Давайте освободим ваш рот, и вы попробуете сами произнести что хотите. – («Если повезет, – заметил Хедрик про себя. – Но я и такого не ждал. Этот наглый австралийский мясник действительно гений. Удивительно!») – Готовы? Выразительное мычание. – Хорошо. Доктор Бреннер, можете извлечь слюноотсос. Сестра, поверните лампы. Дежурный! Узнайте, почему задерживается доктор Фейнштейн! Иоганн Смит почувствовал, как ему в рот быстро, но аккуратно влезли чьи-то пальцы, затем раздался голос доктора Хедрика: – Дайте взглянуть. Отлично, можно снять распорки. Мистер Смит, нам придется время от времени пользоваться слюноотсосом, чтобы не заставлять вас сплевывать или откачивать потом слюну из глотки, но теперь вы можете говорить. – Хо-о-ы-я-хы! – Не торопитесь. Вам предстоит заново учиться говорить, как ребенку. Повторите, что хотели сказать, только медленно и аккуратно. – Гос… по… ди… я… жив! – Вне всякого сомнения. Вы первый человек, выживший после пересадки мозга в другое тело. Тело у вас хорошее, здоровое, так что вы еще долго проживете. – Но… я… ничего… не… чешую… чувствую… ниже… подбородка. – Ваше счастье, – ответил врач. – Мы полностью вас зафиксировали в расчете на время, надеюсь скорое, – («А вероятнее всего, оно не наступит никогда», – добавил Хедрик про себя), – когда вы начнете ощущать свое новое тело целиком. Тогда вы начали бы непроизвольно дергаться – если бы вас не зафиксировали. Вы должны будете научиться управлять своим телом. Как новорожденный. Тренировки. Возможно, долгие и скучные. – Сколь… ко?