Женщина влезла в свитер, обернулась, на ее некрасивом плоском лице проступила смесь раздражения и неприязни. – Чего тебе надо? – заверещала она. – Ты чего – извращенка? А ну проваливай отсюда сей момент, пока я тебе морду не разукрасила и волосы не выдрала! – Извините! – пробормотала Людмила и спиной выскользнула из кабинки. – Я ошиблась… перепутала вас со своей знакомой… – Понаехали тут! – неслось ей вслед. Людмила отступила на прежние позиции, снова оглядела кабинки и увидела, что на каждой из них проставлен маленький номер. Номер четыре стоял на четвертой слева кабинке. Перед этой кабинкой переминалась с ноги на ногу толстушка с круглыми блекло-голубыми глазами, обвешанная разноцветной грудой одежды. – Ну сколько можно?! – проговорила она, неприязненно глядя на кабинку. – Ты же тут не одна! Другим тоже примерить хочется! Надо же совесть иметь! Людмила вспомнила Веру, свою соседку по самолету, и решила держаться по-свойски, так гораздо уместнее. – Подруга, это случайно не ты мобильник уронила? – обратилась она к толстушке. – Где? – Толстушка развернулась, хлопая глазами и прижимая к животу одежду. – Да вон там! – Людмила показала на самый дальний угол и, пока девица неловко разворачивалась, чтобы проследить за ее взглядом, юркнула в кабинку. Оказавшись внутри, она едва не упала, споткнувшись о сваленную на полу груду одежды. Свитера, кофты, блузки громоздились разноцветной горкой. Слишком большой горкой. Приглядевшись, Людмила увидела высовывающуюся из этой груды женскую ногу в красивой дорогой туфельке. Эта туфелька явно не сочеталась со всеми дешевыми одежками, с самой обстановкой этого магазина. – Господи, – пробормотала Людмила, наклоняясь. – Что с вами? Вам плохо? Она отбросила зеленую блузку искусственного шелка, черный свитер с широким воротником, какую-то нелепую кофту с большими, как блюдца, пуговицами – и увидела растрепанные черные волосы, широко открытые глаза, ярко-красный рот. – Ты что? – Людмила перешла на шепот. – Что с тобой? Брюнетка не отвечала – и Людмила наконец поняла, что у живых людей не бывает таких пустых и безразличных глаз. А еще она увидела прижатую к груди руку. Узкую красивую руку с темно-коричневым маникюром. Ту самую руку, которую она видела вчера в салоне. И еще… еще она увидела, что на груди брюнетки, в том самом месте, где она прижимала руку, расплывалось большое темно-красное пятно. Словно приколотая к блузке темная роза. В голове у Людмилы мелькнула совершенно безумная мысль, что этой брюнетке кровь очень к лицу, она подходит к цвету ее помады, но совсем не подходит к маникюру. И только потом до нее дошло, что брюнетка, та самая женщина, которая назначила ей встречу в этой кабинке, мертва, что она убита, убита совсем недавно, буквально только что. Людмила никогда еще так близко не видела смерть. То есть она, конечно, видела Антона на похоронах, но тогда он был прибран, ухожен, приведен в порядок профессионалами из похоронного бюро, ему придали приличный, внушительный вид, никак не вязавшийся со смертью. Здесь же, сейчас, перед ней смерть была в таком откровенном, непристойном виде, что у Людмилы перехватило дыхание. Она еще раз оглядела мертвую брюнетку. Та, несомненно, была красивой – когда была живой. Дорогая и со вкусом подобранная одежда. Рядом лежала открытая сумочка, а чуть в стороне – связка ключей. – Ну сколько можно! – раздался снаружи плачущий голос толстушки. – Выходи уже! Людмила машинально подобрала ключи, сунула их в карман, поднялась и вышла из кабинки. – Заходи! – бросила толстушке и быстро зашагала прочь. Ей казалось, что все смотрят на нее, что сейчас ее схватят и арестуют. Против воли она оглянулась, хотя понимала, что нельзя этого делать. Никто не бежал за ней, никто не кричал и не визжал. Не глядя вперед, Людмила налетела на продавщицу с ворохом одежды в руках. Та окинула ее быстрым профессиональным взглядом и задержалась на сумке. Сумка была очень дорогая, и как же она этого не сообразила, когда собиралась. Хотя дешевых сумок у нее просто не имелось. Плохо, очень плохо, продавщица запомнит ее. Людмила обошла девицу и припустила быстрее. Когда она уже выходила из магазина, позади нее раздался истошный визг. Людмила подумала, что несчастная толстушка не успела примерить обновки. Она еле доехала до дома. Ее трясло, перед глазами стояла мертвая брюнетка, скорчившаяся на полу примерочной кабины. «Я тут ни при чем, – бормотала Людмила, выбираясь из машины. – Это не имеет ко мне никакого отношения… я никогда не видела эту женщину…» – Людмила Михайловна, вам помочь? – рядом с ней раздался голос Виталика, охранника парковки. Людмила осознала, что стоит возле машины и разговаривает сама с собой. – Все в порядке, Виталик, спасибо! – сухо проговорила она, захлопнула дверцу машины, включила сигнализацию и направилась к дому, дав себе слово забыть про злополучную брюнетку и заниматься своими собственными делами. Хорошо хоть, сегодня дежурит Виталик, а не противный Сергей. Однако, придя домой, Людмила против своей воли включила ноутбук и принялась просматривать последние фотографии Антона. Вот они с мужем на корпоративе… Антон улыбается, разговаривает с известным телеведущим, который вел тот корпоратив. Вот сама Людмила в платье цвета осенней листвы. Не нравилось ей это платье, сразу же не понравилось, а вот зачем-то купила. А когда обнаружила, что оно ее старит, поздно было менять. Поэтому, наверное, у нее на снимке такой недовольный вид. И тут на заднем плане она увидела ту самую брюнетку. Ту женщину, мертвое лицо которой все еще стояло у нее перед глазами. Людмила принялась просматривать остальные фотографии с корпоратива и на нескольких снова увидела злополучную брюнетку. Что интересно – всюду она держалась особняком, не разговаривала ни с кем из сотрудников Антона, смотрела внимательно и настороженно, как будто пришла на этот корпоратив не развлекаться, а делать какое-то важное и опасное дело. – Кто же ты такая?.. – вслух проговорила Людмила. Она выключила компьютер, машинально выдвинула ящик, достала оттуда зеркало, словно оно чем-то могло ей помочь. Из голубоватого овала, словно из морской глубины, на нее смотрели большие зеленые глаза. Губы отражения шевельнулись, и Людмиле послышался шепот: – Иди в салон… – Что? – растерянно переспросила Людмила, но отражение теперь вело себя как и положено приличному отражению. Оно послушно повторяло каждый ее жест, каждое движение. – Ну да, конечно! – пробормотала Людмила, поспешно убирая зеркало на прежнее место. – Как я сразу не догадалась! Ведь эта брюнетка была вчера в салоне красоты, а туда просто так не войдешь. У них должны быть ее координаты… Она замерла на полуслове. Во-первых, нужно изжить в себе эту привычку – разговаривать вслух, люди подумают, что она не в себе. Во-вторых, не она ли дала себе слово в том ужасном магазине забыть все случившееся как страшный сон и продолжать свою жизнь. Она до сих пор не понимала, как смогла пережить то, что увидела в примерочной кабинке, не сорваться, не заорать, не грохнуться в обморок тут же, рядом с мертвым телом. Раньше она бы так и сделала. Впрочем, раньше она бы ни за что не пошла в торговый центр. Что же с ней случилось? Неужели всему виной зеркало? Зеркало Лукреции Борджиа… Ладно, оставим пока эти мысли, обратимся к более насущной проблеме. Неизвестная женщина утверждала, что Антон, ее муж, умер не своей смертью. И доказательством этому может служить только ее собственное убийство. Это опасно, очень опасно. Но она, Людмила, должна разобраться в этой истории. Кто была та женщина? Что ее связывало с Антоном? И отчего, наконец, он умер? Назавтра Людмила встала непривычно рано, собралась и отправилась в салон, чтобы поспеть к открытию. За стойкой дежурила Жанна. При виде Людмилы она нацепила выражение дежурного восторга и защебетала: – Людмила Михайловна, вы к нам? А Таня сегодня выходная. Но если вы хотите, я ей позвоню, ради вас она тут же приедет! Или вы пойдете к другому мастеру? Вам что – массажик? Масочку? – Я подумаю. – Людмила огляделась. – Жанночка, сделай мне пока чаю. – Обязательно! – От возможности услужить богатой клиентке восторг на Жаннином лице зашкалил. – Вам какой – черный, зеленый, красный? – Молочный улун, – отчеканила Людмила, быстрым взглядом оценив коробку с чаем и отметив, чего в ней нет. – Молочный улун? – растерянно переспросила Жанна и снова засияла: – Одну минуту, я сейчас сбегаю к Алле Леонидовне, у нее есть любой чай! Жанна, цокая каблучками, умчалась в кабинет к хозяйке, а Людмила зашла за стойку, повернула к себе компьютер и нашла в расписании позавчерашний день. Вот он, этот день… вот то время, когда сама Людмила была в салоне… к счастью, клиентов было немного. Кроме нее самой, на это время была записана Анна Львовна Краевская – мать владельца торговой сети, Марина Ленточкина – та полная шатенка, которую красила Виктория, и еще одна клиентка, записанная к Лене. Звали ее Юлия Борисовна, в графе «контактный телефон» стоял семизначный городской номер. Людмила схватила со стола фломастер, записала номер у себя на ладони. В это время в холле появилась торжествующая Жанна с коробочкой чая в руке. – Вот он, молочный улун! – радостно сообщила она, как будто выиграла главный приз в лотерею. – Спасибо, – сухо проговорила Людмила, направляясь к двери, – как-нибудь в другой раз. Выйдя из салона, она достала мобильник и набрала номер. Ответил ей озабоченный мужской голос. – Могу я попросить Юлию Борисовну? – прощебетала Людмила самым своим чарующим голосом. Мужчина на мгновение замялся (что неудивительно, учитывая примерочную кабинку в магазине «Фанни»), но тут же собрался с мыслями и вкрадчиво проговорил: