Но я сейчас не в том эмоциональном состоянии. – Сказал, на пару минут, – недовольно рычу и затаскиваю Кристину в прихожую. – Совсем обалдел! – ругается она. – Тебе сложно ответить на пару вопросов? – я не сдаюсь. – Ты что такая упертая? Она недовольно пыхтит, буравит меня злым взглядом. – Спрашивай, – выдыхает. А я разом теряюсь. Вот вроде бы взрослый мужик, давно вышедший из подросткового возраста, когда при красивой девчонке язык прирастает к заднице. Однако сейчас я чувствую себя именно так – косноязычным недорослем, который в принципе не умеет общаться с девушками, тем более такими, как Кристина. Почему она на меня так действует? – Ну? – она недовольно щурит глаза. – Кристина, – начинаю осторожно. – Ты вчера со мной так говорила, будто я последний человек на земле, с кем бы ты хотела лишиться невинности. Почему так? Неужели я тебе вообще нисколько не нравился? Меня очень мучает этот вопрос. – Не нравился, – твердит она и упирает руки в боки. – Тогда почему ты со мной легла? – спрашиваю напрямик. – Я ведь силой не тащил. Помню-помню, коктейль, крышу снесло, все дела… Однако, ровно, как и ты, я умею определить, когда секс по согласию, а когда нет. Я был приятен тебе в интимном плане, причем очень. А такое возможно, только если мужчина нравится… Кристина закусывает губу, отводит взгляд. Наконец, признается: – Ты симпатичный, да. Но я всю сознательную жизнь держалась подальше от таких мужчин. Понятно, что ничего не понятно. – Какого хрена это значит? – спрашиваю, нахмурив брови. Кристина смотрит на меня, как на дебила. Так и читаю в ее взгляде: «Неужели не догоняешь?» Все же прошу: – Озвучь мне свои причины, будь так добра… Она тяжело вздыхает, поджимает губы. Наконец выдает: – Да ты посмотри на себя! На всякий случай оглядываю себя, гадаю, что она могла иметь в виду. Ну да, я сейчас не в костюме, а в халате с тапочками… Причем тапочки с плюшевыми медведями. Конечно, покупал их не я, дарила мама. Но так случилось, что это оказались единственные тапочки, которые близнецы не изрезали ножницами, поэтому надел их. – Тебя смущают мои тапочки? Или, может быть, халат? – затягиваю пояс поплотнее. – Он новый практически. – При чем тут халат? – Кристина всплескивает руками. – Обрати внимание, как ты общаешься с людьми, как ставишь себя. Ты же смотришь на других так, будто тебе все по жизни должны. Есть ты и есть остальные, которые по умолчанию ниже тебя. Ты – высокомерный, надменный тип, который искренне верит в то, что мир крутится вокруг него. Внешне ты красивый, да. Но это ведь только доказывает, что для тебя женщины – расходный материал. Попользуешься и пойдешь дальше. Такой, как ты, никогда не будет надежным, преданным, на тебя нельзя будет положиться. А если так, то зачем даже что-то начинать с тобой? Слушаю весь этот сказочный бред и обалдеваю еще больше. – Откуда ты все это взяла? Ты меня хоть немного знаешь, чтобы рассуждать подобным образом? – возмущаюсь громко. После моей фразы девчонка могла бы хоть немного усовеститься. Однако вместо этого она злится еще больше и говорит с издевкой: – Прям стесняюсь спросить, а за каким чертом мне тебя узнавать? На тебя стоит один раз взглянуть, и понятно, какой ты внутри. – Надо же, а ты, оказывается, экстрасенс восьмидесятого уровня, – вкладываю в слова максимум сарказма. – Людей читаешь на раз… Белое пальто не жмет, Ежова? Не стыдно вот так отбраковывать мужчину? Что это, как не высокомерие, так судить людей? Она резко отшатывается к самой двери, пищит не своим голосом: – Что тебе от меня надо, Давидян? Зачем ко мне привязался? Еще вчера утром я даже не предполагала, что ты мой сосед. Какое было чудесное время… Хочешь, чтобы я приняла твои проклятые извинения, я приму, только оставь меня в покое! У меня по жизни проблем и так хватает, полна коробочка. С этими словами она проводит черту у себя над головой. А через долю секунды из ее кармана громко поет нежный женский голос: «Ты мое счастье, ты мое солнце, ты мое тук-тук, что в сердце бьется…» Я даже близко не представляю, на кого вообще можно поставить такую слащавую мелодию. Впрочем, через секунду понимаю, на кого. – Да, доченька? – Кристина тут же берет трубку. – …Близнецы доедают хлопья без молока… – удается мне расслышать детский голос из громкого динамика. – Уже бегу, Евочка, – на этом она сбрасывает звонок. Кристина сует телефон в карман джинсов, смотрит на меня волком: – Выпусти меня немедленно и больше не смей затаскивать к себе. Вот и поговорили. – Подожди, молоко принесу, – разочарованно вздыхаю. – Знаешь, куда засунь себе свое молоко? – пыхтит она сквозь зубы. И надо же именно в этот момент проснуться близнецам. Отчетливо слышу шлепанье босых детских ног по паркету коридора. С криками «Тина» малыши врываются в прихожую. Услышали ее голос, что ли? Прибежали как есть – один в пижамной майке и трусах, другой в пижамных штанах. Лица заспанные, но счастливые. Дети бросаются прямиком к Кристине. – Тина! Ты в гости? Не понимаю такой щенячьей детской любви. Сколько они с ней провели? Половину несчастного дня, все, и вдруг так липнут. Я собираюсь оттащить их от Кристины, но не успеваю. Наблюдаю удивительную картину: Ежова вдруг надевает на лицо милое выражение, садится на корточки, оказывается с близнецами на одном уровне. Она здоровается, причем очень по-доброму, будто ей важно, что подумают мои дети: – Привет, ребята, я очень рада вас видеть. Была неподалеку, решила заглянуть на одну секундочку, полюбоваться на ваши личики, поздороваться. Врет и не краснеет, зараза. Какова актриса, а? Между прочим, могла бы и вправду вот так по-доброму зайти, поздороваться. Вместо этого ее каждый раз приходится затаскивать в квартиру чуть ли не силком. Пока она с ними общается, спешу на кухню. Открываю холодильник, достаю пару бутылок молока и возвращаюсь в прихожую. – Мне уже нужно уходить, – Кристина поднимается с корточек. – Но я желаю вам хорошего дня. Будьте умничками. Она явно хочет побыстрее сбежать. – Держи обещанное, – сую молоко ей прямо в руки. – А то еще, не дай бог, приплюсуешь ко всем моим минусам то, что я не держу обещаний. Она одаривает меня раздраженным взглядом, но молоко берет. Потом мило улыбается близнецам и спешит уйти. С шумным вздохом запираю дверь. Поговорил, что называется. Все-превсе у нее выяснил. А точнее, то, что у Ежовой попросту беда с головой. Меж тем у меня в прихожей назревает новый бунт. – Ты серые кроссы надеваешь, а я синие, – командует Артур. – Надо быстлее собилаться, а то опоздаем, – вторит ему Тигран. – А куда вы собрались собираться? – спрашиваю у детей. – В садик, – с важным видом отвечает Артур. – Сегодня же можно, да? А давай печенек Тине принесем? Молоко без печенек невкусно… Слышу это и шлепаю себя ладонью по лбу.