– Ну конечно, – кивает Максим и с энтузиазмом принимается объяснять. – На детей ведь надо меньше, чем на взрослых, так? Считай, один взрослый это как два ребенка. Для простоты будем считать семейный бюджет в долях. Три доли на детей, четыре на взрослых, и того семь. Сто процентов делим на семь, получаем четырнадцать целых, двадцать восемь сотых. Сотые убираем, умножаем четырнадцать на пять, ведь дети плюс ты – это пять долей, вот и получается семьдесят один процент. Теперь, надеюсь, понятно объяснил. Тебе же хватит, да? Ты же теперь живешь без меня. Я слушаю его вдумчивые вычисления, дивлюсь тому, как он четко все посчитал. И… Теперь уже без труда узнаю в стоящем передо мной человеке своего бывшего мужа. Жадного скунса. Весь флер очаровательного мужчины, который готов для семьи на что угодно, разом улетучивается. Семьдесят один дурацкий процент. Не семьдесят пять, а один! Это, наверное, на всякий пожарный, чтобы мы с детьми не начали шиковать на его денежки, которых с трудом хватало на еду. И если он думает, что я тратила на себя больше, чем на детей, то он глубоко заблуждается. Максим же перемены в моем взгляде не замечает. Сует мне в руки букет роз и продолжает: – Держи цветы, Кристиночка. Я сейчас достану телефон, в банковское приложение войду… Что ж поделать, беру цветы. Пристально на него смотрю, жду, пока он справится с телефоном. Неужели и вправду готов расстаться с деньгами, пусть и небольшими? – Ой, что-то тут у вас интернет паршиво ловит, – чешет затылок Максим. – Никак не могу зайти в приложение. А нет, все же не готов. – Тут хороший интернет, – подмечаю, как бы между прочим. – Проблем быть не должно. – Я попозже переведу, вот перенесем ваши вещи, тогда и… – Максим улыбается мне во всю ширь своей наглой морды. – Мы с тобой договорились, да? – Ага, договорились, – киваю с уверенным видом. – Завтра пойдем с твоей мамой к адвокату, перепишем на меня трешку, а потом мы с детьми туда с удовольствием переедем. И еще лучше, давай составим с тобой брачный контракт, по условиям которого ты в случае развода оставляешь жилье мне. Максим замирает с телефоном в руке, внимательно на меня смотрит. Видно, пытается определить, шучу я или серьезно. Дабы не разочаровывать мужа, я натягиваю на лицо самое серьезное выражение из своего арсенала. Выжидающе на него смотрю. Спрашиваю: – Так как насчет договора, милый? Как только ты его подпишешь, я тут же уверюсь в том, что ты действительно дорожишь семьей, что готов на все… – Кристина. – Максим больше не улыбается. – Ты палку-то не перегибай. Хорош колотить понты. Ты девять лет со мной жила как у Христа за пазухой… Этой фразой он окончательно меня бесит. Ишь ты, спаситель нашелся. – У Христа за пазухой проценты на содержание семьи не высчитывают, – хищно на него смотрю. – Любовниц домой не водят, женам не угрожают, детей не обижают, не лгут, не предают… – Опять завела свою песню… Не надоело, а? – он уже откровенно злится. – Сколько раз я еще должен просить прощения? – Хотя бы один раз нормально попытайся, без лживых обещаний! – шиплю на него. Максим меряет меня злым взглядом и вдруг говорит: – Я ведь и по-плохому могу, понимаешь? – По-плохому? – у меня вырывается истерический смешок. – То есть до этого у нас с тобой было по-хорошему? – Вообще-то, при разводе я легко могу отсудить у тебя бизнес, – заявляет Максим с наглым видом. – Все нажитое в браке делится напополам, забыла, крошка? Мне смешно и на это. – Что ты тут собрался делить? Съемное помещение? Подержанные детские игрушки? Или, может быть, жирный кредит, который я взяла на открытие садика? А больше у меня ничего нет, поскольку садик пока что – сугубо убыточное предприятие. К тому же если говорить о дележке бизнеса, то давай лучше поговорим о твоей торговой фирме. Которую, хочу заметить, ты создал на деньги, что тебе дала моя мама. Вот что действительно стоило бы разделить. Кстати, я недавно встречала твоего зама – говорит, идете в гору, на рекорд доходов в этом году… После моих слов Максим багровеет. – Ты совсем охренела, зариться на мою фирму? Да я тебя за это… Он демонстративно сжимает пальцами воздух, будто бы душит невидимую меня. – Я в этот бизнес вложил много пота и крови, а ты… – продолжает он гневно. – То есть мне на твое претендовать нельзя, так? А тебе на мое можно? – уже откровенно кричу. – Пусть суд рассудит, что кому можно, а что нельзя! – Ты пожалеешь! – орет он, бешено на меня смотря. – Ты обо всем пожалеешь. – Уже жалею! – говорю с ненавистью. – А ну, пошел вон отсюда со своими розами! С этими словами замахиваюсь на него здоровенным букетом. Максим охает, отпрыгивает от меня на пару шагов и продолжает орать: – Истеричка! Я к тебе по-хорошему, а ты… – Иди отсюда по-хорошему, – язвительно цежу. И снова надвигаюсь на него с охапкой роз. Максим поначалу не верит, что я решусь стукнуть его букетом еще раз. Но все же отступает, начинает пятиться. А потом вдруг спешит к стене, где на полке стоит аквариум. С мерзким выражением лица хватает его. – Моя золотая рыбка! Ты ее у меня украла! – Поставь Терентия на место! Надо заметить, это кричу уже не я… Откуда ни возьмись ко мне спешит подмога. В комнату входят подруги: Светлана, Анжела с Викой и наша нянечка, Вера. Все как одна ставят принесенные пакеты на пол, а потом двигаются к нам. Подруги в курсе нашей с Максимом ситуации, тем более что парочку из них он уже успел отправить в пешее эротическое. В общем, его никто не любит, это мягко говоря. А еще на него точат зуб. Женская солидарность – серьезная штука. Плюс каждая из моих приятельниц в разводе, поэтому они в принципе злы на всех мужиков без исключения, а особенно на изменников… Короче говоря, я бы на месте Максима бежала, роняя тапки. Наблюдаю действие со стороны. – Вы че, бабы, одурели? – пыхтит Максим с вытаращенными глазами, когда видит, как на него надвигаются мои подруги. – Поставил Терентия! – командует Анжела. Неожиданно мой бывший слушается, аккуратно ставит аквариум на пол. Видно, все же проникся серьезностью ситуации. А потом пулей бросается на выход, при этом даже задевает плечом Светлану. – Козел! – орет она ему вслед. Максим не отвечает. Бросается к выходу, а потом мы только и слышим, что его удаляющиеся шаги. Резво бежит на выход. – Девчонки, спасибо, – благодарю их. – А вы что тут делаете? – А мы тут помочь тебе прибраться, – пожимает плечами Анжела. – Детей уложили, и сюда. При этом она идет к горке брошенных пакетов, достает торт. Остальные спешат за ней. Вскоре на детский столик для лепки ставятся тарелочки, стаканчики, вилочки. Заодно конфеты, сок и бутылочка белого полусладкого. – Ну что, начнем уборку? – салютует мне пластиковым стаканом Светлана. – Ой, как же вы вовремя, девочки, – шумно вздыхаю. Глава 28. Одно нервное утро Кристина Я сегодня утром только и делаю, что зеваю. Зеваю, пока собираюсь на работу, зеваю, одевая близнецов. И даже кружка бодрящего кофе не помогает проснуться. Мое полусонное состояние ни разу не удивительно. Мы с подругами вчера так заубирались… что мне потом пришлось допоздна за всеми убирать. Устраивать ночные посиделки с тортом посреди рабочей недели – совершенно не гениальная идея, хотя приятно было до чертиков. Особенно процедура перемывания костей бывшим мужьям. Вчера приятно, а сегодня сплю на ходу… Еще волнуюсь за старшую дочку.