– Уточню, в моем доме… – недвусмысленно намекнула та. – Но диваны-то мои. Модеста посчитала выше своего достоинства продолжать беспредметный спор и гордой походкой, постукивая тростью, прошествовала к кожаным диванам, какие даже у последнего аллергика были неспособны вызывать насморк. С королевской осанкой бабка опустилась на краешек подушки и властным тоном приказала: – Сядьте оба. Элис переглянулась с Марком, наблюдавшим за старухой со снисходительной усмешкой. Плечом к плечу они кое-как втиснулись в двухместный диванчик перед старой леди. Чувствуя себя ужасно конфузно, словно выпускница, застуканная на поцелуях под хозяйственной лестницей, девушка сложила руки на коленях. – Вы тут, как я посмотрю, в семью играете? – начала бабка обличительную речь, распиливая внука на части пристальным взглядом. – Тебе нравится спать с ней? – Да. Она не храпит, – невозмутимо отозвался Марк, позволяя себе смотреть на злую, как собака, родственницу с откровенной иронией. – Нет! – Элис задохнулась от возмущения. – Он плох? – ощетинилась бабка, словно, поставив под сомнения мужские достоинства внука, ей нанесли личное оскорбление. Элис стала пунцоветь. – Вы неправильно поняли. Я действительно не храплю, а Марк отлично управляется абсолютно со всем…– Она запнулась, загнав себя в словесную ловушку, и в сердцах воскликнула: – Oh my God! Мы живем друг с другом не в том смысле, в каком вы думаете! – Что же за смысл у вас особенный? Тантрический? – прошипела Модеста. – Вы друг другу через постель поправляете карму? – Зачем нам постель, чтобы поправить карму? – в отчаянье воскликнула Элис, практически уверенная, что с рождения говорила на каком-то другом русском языке, нежели госпожа Вознесенская. – Алиса еще не очень хорошо владеет русским, – спокойно прокомментировал Марк, приводя девушку в еще большее замешательство. – Дорогуша, ты в курсе, что мы подыскиваем ему невесту? Летом он женится, и тебе ничего не будет светить. – Переводя холодный взгляд с внука на Элис, старуха изогнула тонко выщипанные брови. – Я в курсе, – смиренно вздохнула та. – У тебя совсем нет гордости? – Бабушка, не надо оскорблений! – с ледяными интонациями в голосе осек заговорившуюся родственницу Марк. – Она открыто живет с моим внуком и смеет смотреть мне в глаза! – возмутилась Модеста. – Во времена моей молодости за такое сожительство, между прочим, обрезали волосы и ставили клеймо на спину! Хотя, о чем я? Одно клеймо у нее уже имеется. Второе разве что на лоб поставить! – Я думаю, что у нас всех достаточно бурное прошлое, чтобы выставлять счета Алисе! – Бабка умела пронять, и Марк стал выходить из себя. Обстановка накалялась, скандал набирал обороты, и чувствовалось, что Модеста начинала злиться по-настоящему. Пока она не выставила всех троих из своего дома, Элис незаметно скрестила пальцы и выпалила на одном дыхании: – Я живу с Ким Чжуном! На гостиную, где только-только от напряжения трещал воздух, обрушилась ошеломленная тишина. Бабка закрыла рот. – Мы познакомились до встречи с Марком, а теперь стали жить вместе, – протараторила лгунья. Старуха бросила острый взгляд поверх плеча Элис, словно спрашивая у кого-то, сколько правды содержалось в скандальном признании. – Это правда, – согласился кореец. Соседи, ютившиеся на крошечном диване, синхронно оглянулись. Прислонившись к стене и скрестив руки на груди, Ким Чжун с равнодушным видом наблюдал за склокой. Элис ввернула имя корейца лишь для того, чтобы переключить внимание взбешенной старой леди и прервать поток оскорблений в свой адрес, но никак не ожидала, что он согласится с заявлением. – Алиса, поднимайся наверх. Сонбэ редко видится с самоним20. Наверняка, они хотят обсудить семейные дела, – в своей обычной приказной манере предложил Чжун, предоставив приятельнице прекрасную возможность сбежать от скандальной бабульки. Второго приглашения девушке не требовалось. Она вскочила с дивана, как будто под ней распрямилась пружина, и улыбнулась: – Что ж, было приятно познакомиться, Модеста Эрнестовна. До свиданья. – Ох, не каркай, дорогуша! – насупилась та. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Элис услышала, как гостья недовольно прогремела: – Марк, как ты посмел выставить меня полной дурой? Я ей чуть конверт не предложила! – Бабуля, тебе надо поменьше совать нос в чужие дела, – в голосе Марка слышалась насмешка. В дверях своей спальни Элис оглянулась и обнаружила, что Ким Чжун, спрятав руки в карманы, внимательно за ней следит. После ссоры в машине она избегала колдуна и, видимо, прятки не остались незамеченными. – Спасибо, что подыграл. Он пожал плечами: – Ты не соврала. Не наша вина, что каждый трактует правду, как ему удобно. Чувствуя нечеловеческую неловкость, она кивнула и закрылась в комнате. *** На журнальном столике в гостиной красовалась необычная ритуальная чаша с невысокой ножкой, обвитой золотым драконом с раскрытой пастью. На спинке дивана висело небрежно брошенное мужское пальто. На кухне кто-то зазвенел посудой. Недовольно кряхтела включенная кофеварка. Элис в недоумении нахмурилась и на всякий случай позвала: – Марк, ты еще дома? Никто не ответил, и у девушки появилось подозрение, что к ним снова, как накануне вечером, заявилась мадам Вознесенская, посчитав, будто одного посещения маловато и нужно взять внука измором, чтобы выселить нежелательную жиличку. Но когда Элис заглянула в кухню, залитую прозрачным утренним светом, то обнаружила Виктора Полоцкого в строгом костюме, стоящего рядом с кофеваркой. Услышав шаги, колдун оглянулся через плечо и с беспечным видом улыбнулся: – Доброе утро, Принцесса. На мгновение Элис почудилось, что от очередной бессонной ночи у нее случилась галлюцинация, настолько неправильным и нереальным выглядело нахальное вторжение заклятого врага в ее безопасном убежище. Отказываясь верить собственным глазам, она остановилась в дверях кухни. – Вид у тебя неважнецкий. Кофе будешь? Виктор протянул чашку, но девушка не шелохнулась. – Ты предпочитаешь с сахаром? – Колдун словно не замечал холодного приема. – У меня есть кофейная теория. Я считаю, что по любимому виду кофе можно точно определить характер человека. Не замечала, что тюфяки всегда выбирают что-нибудь приторное, типа, карамельного моккачино? Уверен, ты любишь крепкий, без молока и с одной ложкой сахара. – Я вообще не пью кофе, – скрестив руки на груди, с ледяными интонациями вымолвила Элис. – Как ты попал в дом? – Просто вошел. Твои друзья не потрудились поставить хотя бы простейшего защитного заклятья. – И зачем ты просто вошел? – Принцесса, ты всегда такая раздраженная по утрам? Не рычи, я сегодня работаю курьером. – Виктор отхлебнул кофе и, бросив на девушку загадочный взгляд, добавил: – Властитель попросил передать тебе к новоселью ритуальную чашу. – Мне? – оторопело переспросила Элис, чувствуя, как в животе завязывается тугой узел страха. Не надо было обладать дедуктивным мышлением, чтобы догадаться – неожиданным подарком в азиатском стиле властитель намекал на то, что пристально следил за амнистированной полукровкой и переселение под бок к знаменитому корейскому шаману Дворцу пришлось не по вкусу. – Знаю, что для тебя чайный сервиз был бы куда полезнее, чем ритуальная чаша, но старик помешан на традициях, – иронично прокомментировал Виктор. – Еще он просил передать это… Он указал на черную пластиковую папку, похожую на ту, что Чжун оставил в ресторане несколькими днями ранее. – Не любопытно? – Нет. – Как много ты знаешь о современных корейских шаманах? – Хочешь поделиться слухами? – Просто интересуюсь. – Если ты закончил интересоваться, то уходи. Отставив чашку, Виктор начал медленно приближаться, и Элис подвинулась, освобождая ему дорогу. – Мне давно хотелось посмотреть, что за волшебный дом у Вознесенского, раз он держится за него руками и ногами, – произнес Виктор. – Я разочарован, честно сказать. Единственное отличие этого дома лишь в том, что в нем чувствуется твое присутствие. Хотя, безусловно, ты – это лучшее, что может случиться с любым домом. Элис настороженно следила за колдуном, но все равно пропустила, в какой момент пространство наполнилось неясным движением. Воздух всколыхнулся, комната качнулась, и вдруг девушка обнаружила себя прислоненной спиной к стене. Виктор прижимался так тесно, что хотелось отодвинуться, но тело было непослушным.