Элис невесело усмехнулась и повернулась к собеседнику: – У меня ссыльное клеймо. Запретные слова, которые она не имела возможности произносить вслух долгие семь лет, с легкостью слетели с губ. Правда оставляла на кончике языка приятное послевкусие. – Кырэ?3 – пробормотал водитель и вдруг, посматривая в зеркальце заднего видения, начал аккуратно перестраиваться из крайнего левого ряда поближе к тротуару. В недоуменном молчании Элис следила за умелыми маневрами, а когда автомобиль остановился напротив переполненной автобусной остановки, то тихо спросила: – Что это? – Метро. Несколько секунд она таращилась на корейца, не желая верить, что ее действительно выставляют из машины под дождь и вынуждают добираться до Дворца самостоятельно. – Послушай, у меня ссыльное клеймо, а не заразная болезнь. – Она вопросительно подняла брови, требуя объяснений за неджентльменский поступок. – Тебе через тридцать минут надо быть во Дворце, а здесь пробка часа на три, – не обратив внимания на менторский тон Элис, произнес он и кивнул на густой поток автомашин, едва-едва тащившихся по дороге к светофору. – В этом городе на метро добираться быстрее всего. Ты так не считаешь? Под насмешливым взглядом азиата девушке вдруг стало неловко. Она смущенно пробормотала: – Тут ты прав… Стараясь избегать с ним зрительного контакта, она долго возилась с заевшим замком на ремне безопасности. – Спасибо, что подвез. Элис выбралась из теплого салона в отвратительный промозглый холод, и в одно мгновение злой ветер рванул полы пальтишко. Поежившись, она в растерянности огляделась вокруг, пытаясь понять, где находится метро. – Агасси! – Вдруг позвал кореец через открытое окно. – Тони иссо?4 – Что?! В лице молодого человека промелькнула досада. Похоже, он не догадывался, что пытался объясняться с Элис по-корейски. – Деньги есть? – перешел на английский язык. – Я должна тебе заплатить? – с возмущением в голосе воскликнула она. – На билет деньги есть? Почти уверенная в слуховой галлюцинации, некоторое время она ошарашено таращилась на корейца, как баран на новые ворота. – Подожди… – велел водитель и полез за портмоне. Он протянул попутчице купюру. Некоторое время она изучала ассигнацию, а потом призналась: – У меня есть немного наличности. – Бери, вдруг не хватит. Приняв деньги, с вопросительной интонацией Элис вымолвила: – Спасибо? – Знаешь, куда идти? Сжимая в руках купюру, она заторможено покачала головой и пропустила все инструкции, ошеломленная неожиданной заботой совершенно незнакомого человека. Когда он поднимал стекло на окне, она вдруг точно бы проснулась: – Как тебя зовут? Некоторое время кореец смотрел на девушку, словно колебался, стоило ли представляться. – Ким Чжун, – наконец, произнес он. – Я Элис. – Приятно познакомиться… – его губы тронула улыбка, – Элис. От того как мягко в его устах прозвучало ее имя, у девушки вдруг засосало под ложечкой. Когда белый седан, кое-как протолкнувшись в густом потоке, свернул под первой же стрелкой, а потом, резко набрав скорость, рванул в обратном направлении, попутчица поняла, что водитель ехал во Дворец только ради нее. *** Дворец располагался в черте города, в старинной усадьбе-музее с огромным парком и рукотворным озером, оставленным бывшими владельцами, разорившимися в конце девятнадцатого века аристократами. По парковой аллее Элис направилась к главному зданию дворцового ансамбля. Дождь утих, и в сумерках под жидким светом уличных фонарей блестели мокрые дорожки. В кронах деревьев, охваченных осенним увяданием, гулял ветер, и с веток сыпались крупные ледяные капли. Казалось, что парк не мог сдержать слез сожаления при появлении пойманной беглянки. Еще издалека она заметила, что под мраморной лестницей в главное здание маячит высокая сутулая фигура крестного в длинном мешковатом пальто. – Алиса… – позвал он, когда с каменным выражением на лице Элис прошла мимо. – Я не хочу с тобой разговаривать, – не оглядываясь, холодно бросила она. Во Дворце пахло пылью. В бесконечной анфиладе безлюдных экспозиционных залов царило гулкое эхо, гуляли ледяные сквозняки, но стоило подняться на второй этаж, как ярко—освещенные коридоры наполнились жизнью. Дорогу к приемной распорядителя Элис запомнила со времен своего суда. Она решительно шагала по коридору, не обращая внимания на то, с каким недоумением оглядывались некоторые из встретившихся дворцовых служек. Вероятно, кто-то узнавал в ней пятнадцатилетнюю полукровку Лазареву, осужденную за пробуждение демона. По меркам теневого мира семь лет назад она попрала почти все основополагающие законы теневого мира. Неслыханное преступление! Оказавшись в рекреации перед приемной, Элис не утерпела и резко развернулась к следовавшему за ней, как тень, крестному. – Алекс, у меня в голове не укладывается… Дворец?! – Она с яростью ткнула пальцем в сторону высоких двустворчатых дверей. – Ты втянул в это Дворец? Алексей замялся и нервно поправил лекторские очки. Его молчание было красноречивее любых слов. – Ты ставил метку с разрешения властителя, – с упавшим сердцем догадалась Элис. – Я права? – Извини, Алиса. Полоцкий-старший посодействовал в получении амнистии. У крестницы вырвался невеселый смешок. – То есть ты с самого начала знал, что меня не выпустят из города? – Если бы ты не попыталась убежать и позволила мне все объяснить, нам бы не пришлось заходить так далеко. – Говоря «нам», ты имеешь в виду себя, отца и мистера Полоцкого? Какая-то несовместимая комбинация. - – Не передергивай. Распорядитель Дворцом беспокоится о тебе, потому что вы дружили с его сыном… – Я не верю, что ты это сказал! – задохнувшись от возмущения, перебила она. В этот момент двери приемной приоткрылись, и спорщики прикусили языки. В рекреации, застеленной ковром со сложным рисунком, появился Матвей Лазарев. От того, каким уставшим и больным выглядел папа, у Элис защемило внутри. Она помнила, как он поседел за одну ночь сразу после оглашения приговора, а через неделю после ее отъезда в Лондон слег с сердечным приступом. – Я услышал твой голос. Английский родителю пришлось выучить, когда Элис перестала понимать родную речь и застрекотала на незнакомом языке, но, несмотря на приложенные усилия, разговаривал отец на уровне школьника. – Привет, пап. Они обнялись. Элис прижалась щекой к колючему пиджаку и с удовольствием вдохнула знакомый запах хвойного одеколона. – Почему не сказала о печати? – с укором в голосе спросил отец. – Испугалась, что у тебя будут неприятности, – призналась дочь. – На тебя уже насели? – Не переживай обо мне, главное, чтобы ты была в порядке. У тебя открылись шрамы на спине? Долго пролежала в больнице? – Недолго, и шрамы почти зажили, – отстраняясь, уверила она. – Метка? Элис продемонстрировала повязку, выглядывающую из-под рукава пальто.