– Не смей! Ты даже не знаешь, как часто она плачет иногда по ночам, смотрит видео, где ты ещё был, и плачет! Ненавижу тебя! Ненавижу за всё! Ты никто здесь! Никто! – Выкрикивает последнее слово и взбегает наверх. Меня шатает от жестокости её слов, и в то же время они правдивы. Нет, я этого не знал. Ничего не знал из того, что пережила Зои. И о детях тоже не знал. Не помню… чёрт, какой же я эгоист. Джесс во всём права, буквально во всём, и точно ударила меня в самые болезненные места. Показала лишь словами, насколько я стал чужим. И это всё моя вина. – Чёрт, – сжимаю пальцами глаза, потому что хочется расплакаться от разрывающегося сердца. Я не помню, когда плакал. Возможно, после смерти родителей. Возможно, раньше. Возможно, никогда. Годы пролетели, и теперь я ничего не могу воспроизвести в сознании. Мне больно видеть себя таким. Больно, что человек, которого я любил, теперь меня ненавидит. А ведь раньше Джасмин была для меня самой близкой, она всегда понимала меня без слов. И сейчас это сделала, прочла с лёгкостью мои мысли. Как будто вижу всё со стороны. Себя, стоящего в чужом доме, пытающегося справиться с эмоциями и горечью. Я оторвал части от своего сердца, и теперь оно, действительно, изранено. Сам это сделал с собой и единственное, что остаётся, доказать им – не такой я, смогу всё исправить, мне нужен только шанс. Вздыхая, собираю осколки бокала и выбрасываю в урну на кухне. Мне стыдно за то, что не участвовал в их жизни. Стыдно до безумия. Ведь сестра меня приняла, она любит меня, каким бы подонком ни был. А вот Джесс ненавидит. И отчего-то последнее причиняет больше боли, чем остальное. Я не хочу видеть этого всего. Не хочу наблюдать, как её лапает незнакомый парень, и сейчас занимается с ней сексом. Ей восемнадцать, но для меня она до сих пор ребёнок. Мысль о том, что она уже знает, как выглядит член, вызывает вновь ярость и злость. Конечно, я могу пойти и выволочь этого парня. Наказать её, или же придумать что-то. Но имею ли я право? Нет, больше никакого. Я никто. Она права. Я не выполнил ни одного обещания, которое давал ей. И она не может больше доверять мне. А я хочу вернуться, хочу слышать смех, и быть прежним. Мне необходимо быть нужным для кого-то. Так больно понимать, что потерял семью из-за женщин и денег. Потерял себя в пороках, и никогда не смогу изменить мнение о себе. Ужасно. Я и сам себя ненавижу. Выключаю свет и поднимаюсь по лестнице. Уже в коридоре слышу стон Джесс, и это вызывает отвращение. Я не должен подходить ближе к её спальне, не должен даже думать о том, что сейчас, в эту самую минуту, кто-то трахает её. Но я слышу! Ещё как слышу. Очень громкие шлепки, её призывы продолжать, и голос парня. Гадко, меня злит это, отчего кулаки сами сжимаются. Картинки, очень смутные и неправдоподобные, появляются в голове. Да я сам сексом занимался недели две назад, а то, и месяц, и сейчас что-то странное происходит. Меня изводит внутри неприятное чувство собственничества, и знать о том, что моя племянница стала женщиной слишком рано, изъедает изнутри. Неприятно, хочется выломать к чертям дверь и убить. А ей ведь не стыдно так стонать! Стонать так, что это возбуждает даже меня, стоящего слишком близко к этой спальне. Каждую секунду член буквально наливается силой, и меня передёргивает от страха. Этого быть не может. С ума сошёл, Флинт? Совсем отчаялся, раз слушаешь то, как твоя племянница занимается сексом и представляешь всё в голове? Сглатывая вязкую слюну, резко подаюсь назад и моментально скрываюсь в своей комнате. Да, здесь потише, но всё равно слышу. Приглушённо, словно порно смотрю, а звук идёт из рядом лежащих наушников. Слышу, чёрт возьми! Ношусь по спальне, как зверь, отсчитывая время. Когда-нибудь он же должен закончить? Неужели, можно так долго заниматься сексом? Уже час, долбанный час, то прислушиваюсь, то вскипаю сильнее. Что она с ним делает сейчас? Восторженный крик с её именем, и в секунду всё затихает. Замираю по центру своей спальни и медленно подхожу к двери, ведущей в ванную. Слышится смех, и как распахивается другая дверь. – Чёрт, кажется, я так не кончал ни разу, детка. Обожаю твой рот, – мурчит парень. Кривлюсь, и меня мутит от этого. – Будешь хорошим мальчиком, я, возможно, повторю, – смеётся Джесс и, видимо, включает душ. – Я буду самым лучшим. Для тебя. Иди сюда. И снова смех, а затем тихий и очень приглушённый стон Джесс. Да ладно? Опять? – Я спать хочу! Живо вон из ванной! – Из груди вырывается крик, и я ударяю ладонью по дереву. Чёрт, да я весь дрожу и одновременно сжигаю себя изнутри. – Тебе никто не мешает, придурок. Сними номер в гостинице! – Кричит в ответ Джесс, и звук льющейся воды стихает. Дверь хлопает. Закрываю глаза и растираю лицо, чтобы прийти в себя. Я не ожидал такого. Всё мог бы придумать себе, но только не то что моя племянница будет устраивать такой забег на длинную дистанцию. Зои это терпит? Да не поверю! Завтра же позвоню ей и скажу… чёрт, я не могу. Не хочу портить им отдых, значит, завтра кто-то сильно получит по заднице. Пусть развлекается, потому что я вернулся. Заставлю её стать той, кого помню. Хватит с меня этого. Она не должна быть такой, я видел её будущее другим, но не шлюхой. Нет, моя конфетка никогда не станет шлюхой! Никогда! Глава 4 Головная боль от ночных приключений Джесс с силой сдавливает лобную часть. Голод буквально изъедает желудок, а тело затекло в кресле, которое выбрал для сна в спальне сестры. Здесь было не слышно того, что происходило. И когда моё терпение окончательно лопнуло, то я с грохотом закрыл дверь и поплёлся сюда. Чёрт, меня обижает, что с моим мнением не считаются. На работе все уважают, а здесь сумасшедший дом. От этого моё настроение ещё мрачнее, чем раньше. Я зол, настолько зол, что мне плевать, как сейчас выгляжу. Тело ломит, голову разрывает, кислота на языке, и абсолютное желание рвать и метать. Спускаясь по лестнице, слышу девичий смех. Хмурясь, прохожу на кухню, где присутствуют, кроме моей мучительницы, ещё двое. Одна невысокая блондинка с пышными формами, а другая с ядовитым розовым цветом волос, высокая и довольно яркая. – Что здесь происходит? – Грубо спрашиваю я, чем привлекаю всех щебечущих девушек. Они поворачиваются в мою сторону, а я смотрю в насмешливые глаза Джесс. – Джи, ты не упоминала о том, что завела старичка, – хихикает блондинка. – А неплох. Привет, красавчик, – подмигивает мне розововолосая. Чёрт, они все одеты, словно раздеты. Каждая в коротких шортах, кедах и каких-то обтягивающих топиках. Это модно? – Чего надо, Флинт? – Недовольно спрашивает Джесс. – Чего надо? Я тебе сейчас покажу, чего мне надо… – Оу, это тот самый? – Перебивает меня блондинка, уже с наибольшим интересом оглядывая мои спортивные штаны и футболку, наверное, очень помятую. – Да, тот самый придурок. Ты мешаешь нам. Мы планируем вечеринку, – кивает Джесс и отталкивается от кухонного островка. – Юная леди, помой язык с мылом и не только язык. Какая к чёрту вечеринка? Я запрещаю тебе это. Я… – осекаюсь, когда мой взгляд проходит по стройным ногам Джесс и останавливается на розовых трусиках, которые ничего не скрывают, как и короткая футболка. Минутное молчание, прерываемое шёпотом девушек, вводит меня в ступор. Дерьмо, от которого я покрываюсь краской и резко поднимаю голову к потолку. – Прикройся ты, – недовольно бурчу. – Это мой дом. Как хочу, так и хожу. Если что-то не нравится, выход знаешь где. Ты точно знаешь, где выход, – ехидно отвечает Джесс. От этого отношения мне уже плевать, как она выглядит, я опускаю взгляд и тут же натыкаюсь на оттопыренную задницу, а её обладательница что-то ищет в холодильнике. – Так ты будешь на вечеринке, Флинт? – Спрашивает меня блондинка. – Нет. И вы тоже все живо по домам. Вечеринка… – Будет, – спокойно перебивает меня Джесс и выпрямляется с баночками газировки. – Она будет самой запоминающейся. Алкоголь. Музыка. Танцы и веселье. Не так ли, девочки? – А то. Мы планируем её больше месяца, – готово кивает розововолосая. – Джасмин, на минуту, – указываю взглядом на гостиную, кипя уже от праведного гнева. – Мне надо с ним разобраться, а вы пока составьте список алкоголя. Бармен у нас есть, а ещё музыка. Хотя и это есть… – Джасмин, живо! – Повышая голос, перебиваю девушку, отчего она цокает и закатывает глаза. Выхожу в другую комнату и терпеливо (вру, ни черта нетерпеливо) жду, когда появится. Как только входит, хватаю её за локоть и тащу к дальней стене. – Это грубо, Флинт, – нагло заявляет она и вырывает свою руку из моей хватки. – А теперь слушай меня, девочка, никакой вечеринки, никакого алкоголя… – А теперь слушай меня, придурок, ты закроешь свой рот и спрячешься, чтобы я тебя не видела. Даже голоса твоего не слышала. Понял? – Со злостью цедит каждое слово. Стерва. – Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь? – От её слов бросает в жар, который ещё больше распаляет ярость внутри. – Прекрасно, с уродом, который всё портит, – кивает она. – Прекрати меня обзывать, иначе я тебе рот вымою с самыми едкими средствами. Ясно? Никакой вечеринки в этом доме, я позвоню твоим родителям, испорчу им отдых, и они прилетят сюда, чтобы надрать твою задницу, – угрожаю, а ей хоть бы хны. Стоит, да ещё и улыбается. Наглая девица, которую я сам готов отлупить. Да ещё не помогают воспоминания ночи, и от этого перевожу взгляд на её губы. Фу, отвратительно, если она… – Вперёд, потому что мама с папой знают о вечеринке. И они дали добро. Поэтому мне откровенно насрать на твои слова. Только тронь меня, я тебе вибратор в задницу засуну, – заканчивает ядовитую речь таким же смехом, от которого ещё немного и крышу сорвёт. – Нет, я сказал, – хватаю её за локти и встряхиваю. – Мне хватило по горло того, что ты ночью устроила. Надеюсь, у тебя всё болит сейчас, и так же хреново, как и мне. – Не дождёшься. Мне нравится, когда болит. Съел, Флинт? – Смеясь, толкает меня, отчего выпускаю её из рук. – И да, ещё одно. Ты меня раздражаешь, а я не люблю, когда на меня так действуют. Попробуешь сорвать мою вечеринку, я вытащу всё твоё грязное бельё, тем более его в интернете достаточно. Твои жёны обожают обсуждать тебя и твою неспособность их удовлетворить. Такой крупный и красивый, а член так и не вырос. Жалко, – выпячивает издевательски нижнюю губу, а по мне пробегает ледяная волна. Сглатываю от унижения, и хочется выть. Она же ни черта не знает обо мне, как и все они. – Теперь понимаю, почему ты здесь. Сбежал от женщин, которые тебя бросили. Неприятно, правда? Наконец-то, и ты понял, что такое быть брошенным. Хорошего дня, дядя, – подмигивает мне и медленно направляется обратно на кухню, сверкая оголёнными ягодицами, разделёнными тонкой полоской трусиков. А для меня это словно удар под дых, такого предательства ещё не видел. Да, я знаю, что они распускают слухи, но не думал, как это скажется на мне сейчас. Мне было плевать раньше, пока сам не услышал. Теперь же и Джесс знает, какой я неудачник. И с членом у меня всё хорошо. Нормальный размер. Прекрасный размер. Обидно и больно. Снова эта девочка уколола по тем участкам, которые хотел бы подлатать. Но сейчас делать это неимоверно сложно. У меня нет выбора, как быстро принять душ, переодеться и смыться из дома, прихватив ключи от машины Скота. Мне следовало бы вернуться и настучать Джесс по её голове, но я бегу. Бегу от всего, что ещё может она сказать мне. Бегу, потому что это мучение слышать от той, кто когда-то был для меня ангелом, нелицеприятные речи. Всё разбилось, ничего из прошлого не осталось. И, наверное, это тоже моя вина. Она ненавидит меня, и бесполезно даже думать о том, чтобы наладить отношения. Их больше нет. Ничего нет, и меня нет. Я думал, что приеду в Саванну, и всё улучшится. Ответы сразу же найдутся, но ерунда. Наоборот, понимать, насколько ты везде теперь лишний – убийственно. У меня нет никаких достижений, кроме денег и статуса самого глупого мужчины в Нью-Йорке, а теперь ещё и униженного племянницей. Я не знаю, что мне делать. Как справиться со всем этим, навалившимся на меня. Это подобно щелчку. Ты живёшь, наслаждаешься каждой минутой, которая тут же забывается, а потом встречаешь одиночество. Даже бродить по родному городу становится неприятно. Многое изменилось, всё поменялось, даже старый дом сестры уже снесён, и на этом месте какое-то кафе. Родители продали своё жилье и купили мне квартиру на окраине Нью-Йорка, которая тоже сейчас продана, ведь я поднялся. Для такого как я было стыдно жить в однокомнатной квартире, и появился пентхаус. Когда-то жизнь мне представлялась иной, где всем правят деньги. Они у меня есть, а вот самой жизни нет. Да, я неразборчив в женщинах. Да, слишком сильно ими увлекаюсь. Да, это мои грехи. Но я не виноват, что такой. Мне необходима была семья, я хотел её. Хотел своего счастья и искал это с каждой, верил в это, жаждал доказать Зои, что у меня всё получится, и я стану не менее прекрасным мужем, как она женой. Ни черта. Больше ничего не чувствую, кроме разочарования в себе. Мне тридцать, и я никто. Это разрывает меня. Я больше не вижу красок, только выгоду. Больше не знаю, что такое любовь, и есть ли она, вообще. Для меня есть ли? Выдали мне это чувство? И кто их выдаёт, тоже не знаю. Боже, мне плохо. Мне тошно, и я не вижу света. Но разве кому-то это интересно? Нет. Даже мне самому уже не хочется копаться в себе. Лучше бы уехать и снова жить так, как прежде. Но, отчего-то, уверен, как прежде, уже не получится. Специально провожу в городе время до самой ночи, рассматриваю туристов, жителей и тяну время, чтобы не видеть того, что происходит в доме. Вряд ли Джесс одумается, и не будет воплощать свои идеи. Она сводит меня с ума. Всего несколько встреч, и она буквально обратилась в незнакомку, которая страшит меня, знает обо мне слишком много и угадывает все болезненные точки слёту. Она сильно изменилась внешне. Она чертовски привлекательна. И если бы я не был её дядей, то точно бы уже попробовал уложить её в постель. Хотя это не так сложно, видимо, раз она позволяет себе такое, и прошлая ночь. В голове вновь появляются стоны, слова о её рте, и это ещё больше травит меня. Как только представлю, как её губы обхватывают головку члена, так меня пронзает током. И я не должен даже думать об этом. Мне противно и слишком возбуждает. Это несуразно, противоестественно видеть в ней не девочку, а женщину с довольно притягательными формами, глазами и губами. – Хватит уже, – мотаю головой и подхожу к старенькому «Форду». А у меня новый «Мерседес», который стоил кучу денег, и сейчас на нём катается моя бывшая жена. Хотя в гараже загородного дома ещё две машины. И снова напоминание о том, какой же я эгоист. Я должен как-то помочь сестре и Скоту, как-то тихо перевести им деньги или ещё что-то. И есть один человек, который знает, как это сделать. Но она вряд ли согласится мне посоветовать. Джесс откровенно ненавидит меня. Прекрасно. Всё мог предположить, но не такие ядовитые чувства от неё. За что? Да, достаточно причин, чтобы это сделать. Но всё же, я здесь, и готов ответить, готов быть нужным, а для неё это лишнее. Вот именно эти мысли не дают дышать. Уже полночь, и я надеюсь, что вечеринка подошла к концу. Ага, надеялся. Подъезжая к дому, приоткрываю рот от шума, от громкой музыки, криков, стольких машин, что не подобраться ближе. Дом весь светится какими-то огнями, и я ошарашенно смотрю на это всё. Бросаю машину и выбираюсь из неё. Пьяные ребята проходят мимо меня, кто-то, видимо, домой, а вот кто-то, наоборот, только входит в затемнённое помещение, как и я. Это когда-то было гостиной, но сейчас представляет собой клуб. Не протолкнуться, незнакомые лица, даже не обращающие на меня внимания. И я в шоке. Поворачиваюсь и только слышу, как кричат девушки, улюлюкают парни, и везде царит разврат. Кто-то целуется возле стен, кто-то облюбовал диван. Да это – не вечеринка, а оргия какая-то! Это меня сейчас по заднице ударили? Оборачиваясь, встречаюсь с девушкой, подмигивающей мне, и она тут же теряется в толпе. – Привет, не хочешь составить мне компанию наверху? – Другая незнакомка притягивает к себе и пытается задушить едким перегаром. – Нет. Вон отсюда, – отшвыриваю её от себя и пытаюсь подняться наверх. И это сложно. Медленно обхожу пары, валяющиеся прямо на ступеньках. На втором этаже не лучше. Ещё хуже. Все комнаты открыты. Буквально бегу до своей спальни, чтобы спрятаться и прийти в себя, но не тут-то было. – Какого чёрта? – Кричу, когда замечаю в темноте две пары, трахающиеся на моей кровати. Это уму непостижимо! Это просто… слов нет! Только рвать и метать сейчас! – А ну пошли отсюда! – Подхожу к ним, и их даже не смущает моё появление. Они продолжают заниматься сексом, словно меня нет. А мне настолько гадко, неприятно и тошно, что хватаю голую девушку и снимаю её с парня. – Эй, бро, иди выпей… – Вон! Живо отсюда все вон! – Включая свет, слышу визг и маты. Но меня это мало волнует, как и то, что Джесс всё это позволила. И она тоже где-то здесь. Наблюдаю, как впопыхах ребята натягивают одежду, а парни зло смотрят на меня и выходят из моей спальни с их девушками. Захлопываю дверь и, действительно, оказываюсь в аду. Шум музыки, перебивающийся криками молодёжи, клаксоны автомобилей, и не понимаю, как это терпят соседи. Почему никто полицию не вызвал? Ну, Джесс! Ну, стерва, держись!