– Вы учились в университете? – нахмурилась Мари. Дело в том, что раньше Лиза с ней на таком языке не говорила. А сегодня, глядишь ты, то латинские поговорки озвучивает, то изъясняется ученым языком. Сплошные непонятки. – Я автодидакт, – мило улыбнулась Лиза. – Лоужа се кеорока, йя теадера[2]. – Женщина, – перевела Мари, глядя на Лизу с еще большим недоумением. – Как же это? Должна? Обязана? Да, пожалуй, так, но с повторным обращением. Женщина, ты должна это знать, ибо это… Первое? – Важно, – подсказала Лиза. – Потому что это важно. – Ого! – подняла брови Мари Нольф. – Оказывается, Елизавета, вы еще и на яруба говорите, а изображали из себя черте что! – Я сапог, милочка! – снова улыбнулась Лиза, довольная произведенным впечатлением. – Но я образованный сапог. А язык яруба я учу уже целый год. Читаю пока плохо, говорю чуть лучше, но не думаю, что в достаточной мере. Однако вернемся к нашим баранам. В прошлом году… – Лиза понюхала коньяк, но пить пока не стала. – В общем, было несколько моментов, Мари, когда я мечтала свернуть вам шею. Собственными руками. Услышать хруст позвонков, и… В этом месте Лиза была более чем откровенна. Даже сейчас – даже после того, как она приняла принципиальное решение «дружить» – одно упоминание о возможности свернуть Мари шею едва не вызвало у Лизы настоящий оргазм. – Жалеете, что не убили? – Мари, верно, заметила что-то такое в глазах Лизы, или услышала в интонации, или углядела в выражении лица. – Иногда мне это снится, – почти искренно призналась Лиза. – Однако вместо того, чтобы сломать мне шею, вы меня спасли от англичан. – И не жалею! – Лиза сделала глоток, потом второй и отставила бокал. – Вы наименьшее зло, Мари. Да и потом, убей я вас тогда, с кем бы я разговаривала сегодня? – А есть о чем? – Думаю, что есть. Лиза достала из сумочки кожаный кисет и положила его на стол. – Дары данайцев, – кивнула она на кисет. – Мне начинать бояться? – Прищурилась Мари, явно гадая, что находится в кисете. – Не стоит, – покачала головой Лиза. – Я вас сразу предупреждаю. Придется платить. – За все приходится платить, – пожала плечами собеседница. – Чего вы хотите? – Хочу, чтобы вы рассказали мне все, что знаете об афаэре. – Вас заинтересовала эта заумь? – Представьте, да. – Что лежит в кисете? – Давайте посмотрим! – Лиза развязала шнурок и осторожно вытащила из кисета скрученные в трубочку листки бумаги. – Ох! Да это же те самые листки из вашего блокнота, о которых вы спрашивали меня во Фритауне! – Значит, их украли все-таки вы, – обвиняюще прищурилась девушка Нольф. – Нет, – соврала Лиза. – Их взял доктор Тюрдеев, а я нашла бумажки, когда разбиралась с его вещами. Но ваши вопросы, Мари, заставили меня заинтересоваться афаэром. Оказалось, это не секрет и не тайна. Есть даже словарная статья. Как там? «Афаэр – нуминозное понятие, относящееся к древнейшей составляющей системы верований народа яруба…» – Словарь Вигенера, – назвала Мари источник Лизиной мудрости. – Неплохо для начала. Что-то еще? – Всякие глупости, никто ведь эту «заумь» всерьез не воспринимает. Ну, кроме вас, Мари. О том, что «этой заумью» самым серьезным образом занимался доктор Тюрдеев, полагавший, что афаэр это не символ ключа, а именно ключ, открывающий двери между мирами, Лиза решила умолчать. Во-первых, не стоит открывать потенциальному конкуренту сразу все карты, ведь еще неизвестно, что предложит ей взамен Мари. А во-вторых, всё, что было связано с Тюрдеевым, по-прежнему оставалось для Лизы запретным для произнесения вслух. Леонтий, как говорят истребители, был больной на всю голову сукин сын, но сначала Лиза этого не знала и успела в него влюбиться. Тем сильнее оказалось разочарование, когда он попробовал ее убить. И все из-за этого клятого афаэра. «Я сниму его с твоего мертвого тела! – вспомнила она последнюю реплику своего несостоявшегося любовника. – Вот же сука!» Получилось наоборот, Тюрдеева убила сама Лиза, и это была еще одна причина, чтобы держать все связанное с доктором «в уме». – Афаэром интересуется полковник Штоберль. Про полковника Лиза уже знала, как знала и то, что Штоберль теорию доктора Тюрдеева не разделяет. – Пустое! – отмахнулась Лиза. – Мне интересно, что знаете вы! Лиза помолчала, нагнетая напряжение, и достала из кисета золотой афаэр. – Это?.. – опешила Мари, явно не ожидавшая такого поворота. Да и кто-бы на ее месте ожидал? – Мы нашли семнадцать таких украшений, – объяснила Лиза, пододвигая афаэр к Мари. – Из золота, серебра, ярубской бронзы… А теперь скажите, Мари, это то, что вы искали? Лиза знала ответ. Это действительно было всего лишь украшение. Не афаэр. Во всяком случае, не настоящий афаэр, потому что Лиза ничего особенного в нем не почувствовала. В этих цацках не было жизни, не было души, не было магии, в конце концов. Не то, что в ее собственном, «настоящем» афаэре. И потом так много? Семнадцать штук в одной не самой большой сокровищнице яруба? Тем не менее они там были, и они явно были сделаны по образу и подобию подлинного афаэра. Поэтому, пользуясь своим безусловным «правом первой ночи», Лиза взяла из общего котла пять таких украшений. На всякий случай. И одно из них теперь лежало перед ней на столе. – Можно взять? – подняла на нее взгляд Мари. – Берите! – разрешила Лиза и едва ли не залпом выпила свой кофе. – Даже боюсь спрашивать, что там у вас еще, – покачала головой Мари. – Чего вы хотите? – Сотрудничества. Откровенности. Соблюдения договоренностей, когда и если таковые появятся. Можно еще кофе? – Сотрудничества? И вы мне поверите после всего, что случилось между нами в Африке? – Мари долила кофе в Лизину чашку и посмотрела ей в глаза. – Ну, как вам сказать, – Лиза закурила еще одну папиросу и пустила дым. – Наверное, нет. Но! – Но? – В следующий раз я вас просто убью. Сама. Своими руками. Верите? – Да, – кивнула Мари через несколько секунд. – Верю. – Тогда рассказывайте все, что знаете, и я оплачу продолжение ваших исследований, – с этими словами Лиза сунула пальцы в кисет и достала оттуда банковский чек… * * * Проговорили до двух часов ночи. Оказалось, что если правильно попросить, начинают сотрудничать даже такие стервы, как Мари Нольф. А Мари, похоже, вняла голосу разума и запела соловьем. И то сказать, Лиза предложила несколько весьма серьезных аргументов в пользу добровольного сотрудничества, а Мари Нольф не дура какая-нибудь: ученая девушка, умеет соображать. В результате до постоялого двора Лиза добралась в четверть третьего ночи. Сбросила одежду, приняла душ, накинула на разгоряченное тело банный халат и только успела плеснуть себе в хрустальный стакан немного виски «Банф» двадцать третьего года, как в дверь постучали. «Вот же неугомонная! – усмехнулась мысленно Лиза, направляясь к двери. – Но с другой стороны, упорство должно быть вознаграждено, разве нет?» Лиза открыла дверь, и оказалось, что она кругом права. – Что-то не спится, – неуверенно улыбнулась Нина, облаченная во что-то напоминающее японское кимоно, но в варианте – ткани поменьше, а шелк потоньше. И разумеется, ни пеньюара, ни белья Лиза под тем кимоно не рассмотрела. «Предусмотрительно! Но и я сегодня заслужила что-нибудь эдакое, разве нет?» – Входи! – пригласила она. – Выпить хочешь? – А что ты пьешь? – Виски. – Крепкий? – А тебе что, утром на работу идти? – Да нет вроде бы, – Нина вошла и закрыла за собой дверь, щелкнул замок. – Дай попробовать! – Пробуй, – улыбнулась Лиза и, сделав намеренно долгий глоток, наклонилась к Нине. Прикосновение Нининых губ оказалось приятным, но коротким. – Действительно, вкусно! – признала Нина, стремительно пройдясь языком по губам Лизы. – Еще глоток? – Тогда нам лучше сесть или лечь, – усмехнулась Лиза. – А то у меня скоро шею сведет! – Лучше лечь! – Пойдем! – позвала Лиза и направилась в спальню. На самом деле, она уже «загорелась» и останавливать этот пожар не собиралась. Одним глотком допила все, что еще оставалось в стакане и, поставив его на прикроватный столик, упала спиной на кровать. Приглашение недвусмысленное, и Нина не заставила себя ждать. Пожалуй, она была несколько поспешна и резковата в движениях, но, возможно, в этом была виновата страсть. Однако перед тем как окончательно потерять голову, Лиза отметила про себя очевидную неопытность подруги. Это было странно, учитывая активные ухаживания американки, но думать об этом не хотелось. Хотелось другого, и Лиза решительно взяла инициативу на себя. Нина была женщиной некрупной, можно сказать, миниатюрной, так что Лиза легко «взяла верх», показывая, что и как нужно делать, и, следует сказать, Нина оказалась хорошей ученицей, да и импровизировала не хуже профессиональных джазистов. Сколько времени продолжалось это путешествие «в страну чудес», Лиза не знала. Возможно, долго, а может быть, и нет. Но в любом случае она совершенно определенно испытала невероятное наслаждение и многократно кончила, один раз и вовсе каскадом, так что ее било и мотало никак не меньше минуты или двух. Жарко было, как в бане, пот лился ручьем, и сердце колотилось, как после воздушного боя. И, похоже, что от переизбытка впечатлений и от силы пережитых эмоций в какой-то момент Лиза просто лишилась сознания, выпав в нирвану или еще куда. Нина – хоть и «орала» временами куда громче Лизы – оказалась в этом смысле невероятно выносливой, и когда Лиза пришла в себя, американка покрывала мелкими поцелуями ее многочисленные шрамы, о существовании которых Нина до этой ночи даже не подозревала.