Гроу приподнял бровь, и это выражение скепсиса на его физиономии было мне очень хорошо знакомо. Впрочем, пусть скептицирует, сколько ему угодно. – Мне нужно, чтобы ты помог мне его спасти, – четко сказала я. – Это мое условие, и только при его выполнении я останусь на съемках. Вот теперь скепсис уступил место раздражению, вдобавок в радужку плеснуло пламя. – Ты ничего не забыла, Танни? Он чуть не убил тебя и ребенка. – Еще он нашел твоего кузена, от которого у вас, сильных мира сего, волосы дыбом встали во всех местах. К слову, скажи, пожалуйста, кто теперь его будет ловить? Где вы найдете специалиста уровня Терграна, которому действительно есть что противопоставить твоему родственничку? Гроу завис повторно. Судя по всему, не ожидал. – Ты вот это сейчас серьезно? – уточнил он. – Ты предлагаешь освободить преступника, чтобы он… – Во-первых, об освобождении речь не идет, – сказала я. – Я всего лишь прошу о том, чтобы на мировом слушании ты выступил в его защиту. Во-вторых, реально – кто найдет твоего кузена, если не он? У Гроу дернулся кадык, а следом скула. Он вообще какой-то дерганый стал в последнее время, я же размышляла о том, что сказала. В общем-то это был единственный вариант спасти Терграна, точнее, отсрочить приговор с крайней мерой. Сейчас главное именно это, все остальное вторично. Об остальном можно подумать попозже, когда я относительно приду в себя. – Не пойми меня неправильно, – сказала я. Подумала и добавила: – А впрочем, как хочешь, так и понимай. Мне нужно, чтобы инициатива исходила именно от тебя, потому что: А – это твой кузен, и Б – в сложившихся обстоятельствах меня никто слушать не будет. Даже в Леоне я не особо уверена. – А во мне, значит, уверена? – усмехнулся Гроу. – Не в тебе. В том, что ты хочешь, чтобы Ильеррская вышла на экраны, – поправила я. – В тебе достаточно энтузиазма на этот счет, чтобы ты уломал Леону, а заодно и все мировое сообщество дать Терграну шанс. Потому что повторной приостановки съемок Ильеррская может не пережить. Аргументы во мне кончились, поэтому я замолчала и выразительно посмотрела на Гроу. Он выразительно смотрел на меня – минуты так две, после чего издал какой-то странный звук, напоминающий смесь хмыка с полупридушенным рычанием. – Значит, мы договорились? – поинтересовалась я. – Договорились, – процедил он. – Вот и чудненько. С тобой на удивление приятно общаться, когда речь заходит о делах. Гроу шагнул было ко мне, но я выставила вперед руку. – Нет-нет-нет. Никаких больше отношений, кроме деловых. – Руку пожать не хочешь? – насмешливо поинтересовался он. – Ту самую, которая лапала Сибриллу за задницу? Фу! – Ты мне до конца жизни будешь Сибриллу припоминать? – До конца чьей? – уточнила я. – Вообще-то я надеюсь, что через десять дней мы с тобой расстанемся и больше никогда не увидимся. Наверное, с точки зрения проведения дипломатических переговоров, я была не права, особенно когда его глаза снова позеленели. Вот и пусть зеленеет, за эти несколько дней совместного кошмара он у меня еще не раз позеленеет. – Умеешь ты быть ларркой, Танни, – с чувством сказал он. – Это я от набла научилась, – ввернула обратку. – Такого, который под дракона косит. Ничего ответить вышеупомянутый наблодракон не успел, потому что вернулась Леона. Судя по тому, что воздух вокруг нее не раскалялся, она уже успела остыть. То ли доктор обстоятельно сообщил, что с ребенком все в порядке, то ли Рэйнара встретила где-то по дороге. Он был единственным, кто мог ее остановить. Хотя, может, они уже подписали смертную казнь парочке вальцгардов (второй смене) за то, что те не сообщили столь важный факт. – Все живы? – поинтересовалась я. Леона метнула на меня убийственный взгляд, который тут же смягчился. – Пока да, – ответила в том же тоне. – Замечательно! – Ничего замечательного, – рыкнула сестра и кивнула на кресло. – Располагайся, Гроу. Будем обсуждать ваше сотрудничество. – Только после вас, местра Халлоран, – хмыкнул он, издевательски-широким жестом приглашая сестру сесть. А я посмотрела на них и подумала, что шариков с беконом мне так и не принесли. К сожалению. Глава 11 Мы переезжали вечером. Учитывая, что за двое суток выспалась я в гибернационной капсуле знатно, то даже теоретически не могла представить, что мы все будем делать в номере ночью. Разве что танцевать шаманские танцы и отмечать рождение новой иртханессы. Гроу молчал мрачно, Леона молчала свирепо, я молчала за компанию, а Рэйнар вообще уткнулся в планшет. Говорящей в этом флайсе была только стереосистема, ну и еще выражение лиц собравшихся. Даже не знаю, чье говорило больше, но я развлекалась тем, что придумывала им реплики. Лицо Гроу: «Как же вы меня достали. Я – гений, обязан терпеть от вас все это дерьмо. За что?!» Лицо Леоны: «Всех порву! Вы не поставили меня в известность о том, что моя младшая сестренка беременна. У-у-у, как я зла!» Лицо Рэйнара: «Сводки, сводки, сводки…» Лицо водителя (в зеркале заднего вида): «А я что? А я ничего. Я просто флайс веду. Я маленький, тихий и незаметный». Лица вальцгардов: «Где угроза? Нет угрозы! Где угроза? Нет угрозы! Вот угроза! Нет, показалось!» Что выражает мое лицо, я знать не могла, потому что пялиться на себя в зеркало мне надоело еще там, в палате. Я насмотрелась на свой вертикальный зрачок и пламечко, наверное, на всю оставшуюся жизнь. Хотя не исключено, что у меня с пламечком еще будет неконтакт. Об этом меня по доброте душевной предупредила Леона, равно как и о том, что обо всех покалываниях в пятках (попе, ушах, а также щекотании в носу) я должна незамедлительно сообщать. Пока что у меня, к счастью, ничего не чесалось, не щекоталось и не кололось, а вот внутри что-то перекатывалось, и это было странное чувство. Такое, как если бы я проглотила солнышко в плазмонепроницаемой оболочке, и оно бы двигалось во мне туда-сюда: то справа налево, то сверху вниз, то по диагонали по груди и согревало. Ладони, кстати, у меня не горели (это Леона назвала как первый признак опасности), но в целом я ощущала себя как маленький реактор, способный вырабатывать энергию на пару-тройку мегаполисов. А еще мне было страшно. Мне было до одури страшно, потому что живое пламя во мне не поддавалось никакому описанию, и его еще только предстояло изучать. – Напомните, сколько шаманов померло в процессе вливания пламени? – поинтересовалась я. Леона вскинула голову, Рэйнар поднял глаза, а Гроу нахмурился. – Нет, у меня чисто исследовательский интерес. Каковы мои шансы дожить, скажем, до следующего утра. Потом до следующей недели. До следующего месяца. – Танни, – осторожно начала было Леона, но тут вмешался Гроу. Попросту пересел, отодвинув мою сестру в сторону, читай, втиснувшись между нами. – Эй, – предупредила я. – Я против такого тесного сотрудничества. – Да не собираюсь я тебя хватать, – поморщился он. – Просто хотел кое-что показать. Смотри. Прежде чем я успела сказать, что смотреть на его «кое-что» я не намерена, над его ладонью вспыхнул огонь. Зеленый такой огонек, который стремительно набирал силу, и, странное дело, внутри меня тоже что-то тоненько задрожало. Забилось, стремясь к нему, пытаясь сорваться с привязи, плеснуть из груди в ладони, а после полыхнуть до потолка. – Гранхарсен! – прорычал Рэйнар. Натурально, и мне захотелось зарычать в ответ, правда, распластавшись по полу. Гроу на него даже не посмотрел, а потом вскинул вторую ладонь, и пламя с нее перетекло на другую, чтобы спустя мгновение погаснуть. – Это то, что случится, если ты соберешься спалить меня, медиков и себя заодно. – Что, вот так все просто? – язвительно поинтересовалась я. – Почему тогда тебе не удалось забрать мое пламя в пустыне? Да, мне рассказали все, почему Рону пришлось влить мне кровь и почему я могла сгореть: пламя пустынника отказывалось из меня уходить, как Гроу ни старался. Из-за этого у меня начался бред, потому что я видела даже съемочную группу в пустыне, хотя, помимо моих вальцгардов, боевых сил Лархарры, Гроу, Терграна и медиков, там, естественно, никого не было. Хотя как по мне, массовка и так была еще та. Ах да, еще там был пустынник, который, как рассказывали, слинял под землю сразу, как только его отпустили, и, наверное, вообще отполз в самый дальний уголок пустоши – подальше от этих дурных человекообразных. Что стало с пустынником дальше, история умалчивала, а вот у меня появилось истинное пламя (получаемое во время смешения желтого с алым). То есть исторически оно получилось у иртханов именно благодаря бракам между желтыми и алыми, а потом трансформировалось в отдельное, не считая основных цветов. Мне же оно досталось таким вот странным образом и, к слову, являлось сильнейшим среди всех остальных. – Потому что тогда оно было не твое, – выкрутился Гроу, а я посмотрела на Леону. – Если я умру в жутких корчах, вы наймете для него киллера? На этот раз Рэйнар чуть не выронил планшет, а вальцгарды подобрались, и на их лицах явственно проступила мысль: «Слово «киллер» зафиксировано в системе как угроза». – Что? – поинтересовалась я. – Я же должна быть уверена, что мои страдания будут отомщены. Хотя бы после смерти. – А ты сильно страдала? – поинтересовался этот дракононабл. Причем поинтересовался так серьезно, что мне захотелось ткнуть его вилкой. Чтобы понял наконец, что мне действительно было больно, и как. Ключевое слово – «было».