- Как скажешь. Света. Хотя, знаешь, такое сложно забыть. Я и сейчас тебя хочу. Он говорит это. оставаясь серьезен в лице, но ловит мое запястье и притягивает к себе. Обнимает рукой под ягодицами. - Сахарочек, мы обязательно все забудем, обещаю. - сладко шепчет. - Потом. А сейчас я еще разочек хочу с тобой уснуть. М-м, Светка-а... - Пальцы у Шибуева -длинные и чуткие пальцы хирурга. Такие умеют ласкать и говорить с телом особым языком, пробуждающим в нем жизнь. Они забираются под покрывало и ползут по ноге. Касаются самых интимных мест. Их напору так трудно устоять, и я чувствую, как горячая волна возбуждения затапливает меня с головой - Пожалуйста, Андрей, отпусти. Мы не должны... - Не могу. Мы уже не пьяны и когда он входит в меня, я обещаю себе, что это в последний раз. Глава 6 POV Андрей - Здравствуй, сынок! Ну, как все прошло? Как свадьба? Отшумела? Я захожу в свой дом - в дом моих родителей, разуваюсь, сбрасываю с плеч пиджак и нахожу мать на кухне. Она сидит у стола, закинув ноги на соседний стул, и что-то печатает в ноутбуке. Повернув голову, бросает на меня короткий взгляд из-за очков и снова возвращается к работе. Для родителей я был на свадьбе друга. Чем не версия? - Отлично, ма. Невеста была просто красавица. Так и хотелось съесть! Я целую мать в щеку, и на этот раз она грозит пальцем: - Но-но! Смотри мне, Андрей, не натвори дел! Ох, - вздыхает, - поскорее бы ты уже и сам женился. Мы с отцом не молоды, внуков хочется. Вот Аллочка, чудесная же девушка и так тебе подходит. И умница, и красавица, и врач, что немаловажно! -делает ударение на последнем слове. - А фигура какая! Я уже молчу о том, как хорошо ее семья к тебе относится. Я сажусь на стул и откидываю плечи на высокую спинку. Расстегиваю рубашку на груди. - Не начинай опять, ма. - Но ты же ничего не хочешь слышать! - возражает мать. - Не хочу. Меня не впечатляют скучные сухопарые девственницы. Я люблю жизнь. - Господи, Андрей! - восклицает родительница. - И в кого ты у нас такой? - Какой? - Обормот! - Ну, спасибо, родная, - я смеюсь, глядя на мать. Она тоже улыбается, но ей не все нравится, и я вижу грусть в ее глазах. - Боже мой, сын! Что у тебя на шее? Ты на свадьбе у друга был или в доме терпимости? Как завтра на работу-то пойдешь, гуляка? Ну сколько это может продолжаться? Хоть бы нас с отцом постеснялся! - А что там? - я провожу ладонью по шее и выше, чувствуя на подбородке колючую щетину. Но мать только отмахивается. - Потом посмотришь. Есть будешь? - Буду. - Так я и думала. - Она закрывает ноутбук и встает. Качает недовольно головой. -Голоден, значит. Наверняка с какой-нибудь свирестелкой со свадьбы слинял, да? Ох, Андрей-Андрей... Позже, уже в своей комнате, я достаю из кармана брюк бумажник, и вместе с ним на пол падает нетронутая пачка презервативов. Я поднимаю ее и задумчиво верчу в пальцах, рассматривая с долей удивления. Со Светкой даже в голову не пришло их использовать. Не вспомнил. Почему? Неужели всему причиной ее признание? Но ведь с другими меня останавливали иные факторы. Я врач и не могу о них не помнить. Однако Уфимцева ощущалась как чистый кайф, которым хотелось упиться, а корни желания уходили слишком глубоко, чтобы от него отказаться. Мы оба были пьяны, это так. Но понимал ли я сам до конца, чем для нас двоих может окончиться вечер? Чего добиваюсь, когда давал волю рукам? Когда соблазнял тихим шепотом. Понимал ли, что готов шагнуть за границу дружбы? Да, понимал. Оттого и пробуждение не показалось ошибкой. Мне хотелось Светку с первой встречи - вот, что было правдой. Я всегда любил женщин, а Уфимцева еще в школе обещала стать лучшей из них. О ней были первые подростковые фантазии, первая ревность и первая досада, что вновь и вновь выбирала не меня. О ней думал вчера, когда стояла близко, когда смеялась и обнимала, лаская голубым взглядом. Желание просто затмило голову. И сейчас после нашей общей ночи я все еще не могу отпустить ее из памяти. Я убираю презервативы в ящик комода, раздеваюсь и направляюсь в душ. Но мысли не уходят и при воспоминании о голой Светке, кончающей подо мной, тело вновь наливается желанием и напрягаются бедра. Если бы не ушла, мы бы на многое решились. В моей жизни были женщины, которых я легко забывал, были те, к кому возвращался. Уфимцеву я не мог отпустить сам. Даже из мыслей. Моя жена, надо же. У меня теперь есть жена и ее темперамент мне по душе. От ее тела можно свихнуться. С ней можно посмеяться и поговорить. Я наклоняюсь к зеркалу и вижу на шее след от ее губ, а на плече царапины от зубов. Мы оба слетели с катушек. Не понимаю, почему друзья не могут быть любовниками. Ведь ей определенно понравилось. Нам обоим понравилось. Мы могли бы повторить это еще много раз, но... Друг. Она нуждается во мне, как в друге. Че-ерт. А я люблю баб. Да, твою мать, я люблю баб, а они любят меня! Нет, Светка не настолько циник, чтобы закрыть на это глаза. Да и наш уговор был о другом. Я вздыхаю и отворачиваюсь. Она права, нам лучше остаться друзьями и все забыть. Друзьями, у которых случилась первая брачная ночь. Что ж, бывает. - Андрей Павлович, что мне сказать Кравцову из шестой палаты? Он уже полчаса ждет под перевязочной. Жалуется на боли в области паха и на то, что его беспокоит дренаж. Это больной Гарькушина. Я возвращаюсь в свой кабинет после осмотра послеоперационных больных, когда меня на пороге окликает медсестра. - Температура есть? - Тридцать семь и семь. Андрей Павлович, если честно, он неважно выглядит. - А этот Кравцов в курсе, что Сергей Витальевич на работе? - Конечно, но он хочет только вас. - Анна Ивановна, мы здесь не девицы на выбор. Есть внутренний вопрос врачебной этики, вам ли не знать. - Да я-то знаю! Но этот Кравцов грозит написать жалобу главврачу и в Здравнадзор! Он какой-то там районный депутат. Стала бы я вас беспокоить! - Хорошо, я посмотрю его, но мне нужна история болезни, анализы и снимки. И пока ни слова Гарькушину. Если понадобиться, я с Сергеем Витальевичем сам поговорю. - Андрей Павлович! У нас экстренная - двойное ножевое ранение в брюшную полость! Срочно в операционный блок! - Как ты, Андрей? Устал? Операция закончена, я снимаю маску, перчатки и споласкиваю руки в хирургическом умывальнике. Операция длилась три часа - мы все устали. Рита стоит рядом и смотрит с интересом. Больного только что увезли в реанимационную палату, можно и расслабиться. - Есть немного. Слава богу, конец рабочей смены. Сейчас домой. - Как прошли выходные? Судя по тому, что ты меня второй день не замечаешь -хорошо? Я замираю на мгновение, а затем пожимаю плечами. - Да, отлично. - Ну и кто она? Еще одна твоя победа, а? Доктор Шибуев? Бровь приподнимается, и я поворачиваю голову к молодой женщине. Улыбаюсь краем рта, удивившись собственному ответу. - Скорее уж поражение. Рита замечает недвусмысленные следы на моей шее и с обиженным смешком сторонится. - Что-то не похоже. И сколько лет твоему поражению? Восемнадцать-то хоть есть? Что она у тебя такая несдержанная! - Не переживай, есть. - И что, неужели зацепило, Андрюш? - Как всегда. Прямо в сердце. Рита смеется. Ну да, ей ли меня не знать. - Так я тебе и поверила! - снова подступает ближе, задев бедром. Обещает игриво: - Ничего, придет время, и ты снова будешь мой. Я дождусь. Она говорит это уверенно, и у меня чуть не срывается признание, что я женат. Удивление удается скрыть, плеснув воду в лицо. Я вытираю руки бумажной салфеткой и бросаю ее в ведро. Оборачиваюсь, чтобы уйти. - Ритуля, лучше проверь еще раз операционную и иди домой. Ворота в Детский дом закрыты. Высокий кирпичный забор скрывает от любопытных глаз внутренний двор, но я слышу из-за забора голоса детей и собачий лай. Нажимаю на кнопку домофона в надежде, что мне кто-нибудь да ответит. Отвечают не сразу, но динамик все же оживает; - Здравствуйте. Вы что-то хотели, молодой человек? Это территория Детского дома. Ясно. Значит, здесь есть видеокамера. Я нахожу ее взглядом и улыбаюсь.