– Чуть… не упали, – с облегчением выдохнула мама. – Ты меня поймала. – Ромка благодарно положил ей голову на плечо. В конце коридора хлопнула, закрываясь за Натой, дверь. Улыбка стекла с усталого маминого лица. – Все будет хорошо, – неуверенно сказала она. Наталья сгорбилась на кровати и прислушалась. Простые незатейливые звуки в коридоре беспощадно резали слух. Все, что казалось похороненным и забытым, вернулось опять. Она назвала сына… Роман. Имя звучало громкой насмешкой, звонкой пощечиной всему, что так долго жило в Натальиной душе. Дети Эдуардо оказались похожими и в то же время совершенно разными. В ребенке сестры сконцентрировалось все лучшее, что грезилось Наталье в его отце, все то, чего в нем не должно, не могло быть. Все живое и настоящее, все, о чем можно было мечтать и любить. Все остальное досталось Аськиному сыну. Маленький Сережа оказался бледным оттиском, слабой копией настоящего. Щемящее чувство внутри было острым и одновременно тупым, не разобрать, боль это или злость. Наталья вытерла сухие глаза и невидящими глазами уставилась в пол, окаменевшее лицо расколола горькая, болезненная усмешка. Глава 13 Восемь квадратных метров кухни превратились в сектора конфликта. У окна размещался лагерь отца. Он ел не поднимая головы, пропихивая куски в сжатое горло. На руке, сжимавшей вилку, сердито белели костяшки. Женя с Ромой расположились в противоположном углу у двери. Чтобы Рома доставал до стола, мама подложила на сиденье две толстые книги: старый институтский учебник по сопромату и книгу Чуковского «От двух до пяти». Сама мама сновала в буферной зоне у плиты. Женя разрезала Ромкину тефтельку на кусочки и переложила на свою тарелку половину вермишели. Мама покачала головой: – Оставь, может, захочет. Рома с аппетитом съел тефтельку, выдул стакан компота из сухофруктов и ткнул пальцем нетронутую вермишель. – Надо кетчуп, – сказал он. Отец подавился воздухом. Мама уронила на сковородку только что поджаренную тефтельку, которую собиралась подложить Роме, и бросилась наливать воду. Отец залпом выпил воду, прочистил горло и вытер уголки рта бумажной салфеткой. Мама взяла из его рук стакан с остатками воды и поставила в раковину. – Надолго в наши края? – спросил отец, рассматривая стену чуть выше Роминой головы. – Ты меня спрашиваешь? – покраснела Женя. – Нет, ребенка, – с сарказмом сказал отец. – Ребенка зовут Рома, – тихо ответила Женя, – мы недолго будем злоупотреблять вашим гостеприимством. Две недели максимум. Мама опустила голову и начала автоматически протирать плиту. – И что дальше? – Отец перевел взгляд на Женин подбородок. – В каком смысле? – спросила Женя. – Где кетчуп, в холодильнике? – спросил Рома. Мама перестала вытирать плиту, повернулась к Роме и приложила палец к губам. – Кетчупа нет, – сказала Женя, – хочешь майонеза? – Или сметаны? – оживилась мама. – Хочет Ромочка сметаны? Рома кивнул. – Холодильник в коридоре, – сказала мама, – пойдешь с бабой Людой за сметаной? – А мама? – спросил Рома. – Маме надо поговорить с дедушкой. – Я не дедушка, а Владимир Сергеевич, – сказал отец. Мама помогла Роме слезть со стула, взяла его за руку и вышла, закрыв за собой дверь. На сковородке затрещала, сгорая, тефтелька. Женя протиснулась к плите, выключила огонь и переставила сковородку. Отец ухватил себя за подбородок. – Я твой отец, – сказал он, – я добра тебе желаю. На что ты собираешься жить? Да еще и с ребенком? – Мы выжили в Питере, – ответила Женя. – Выжила она, – сказал отец, – думаешь, я не знаю, сколько продуктов мать перетаскала на себе, моталась туда-сюда, как мешочница. Глаза угробила, каждую ночь – чертежи. – Я понимаю, – вспыхнула Женя. – Что тебе от меня надо? Чтобы ноги моей в твоем доме не было? Я уеду через три дня, билет уже в кармане. Хотела подготовить все, потом уже Рому везти. Далеко это, в Сибири. – Распределение? – спросил отец. – Ага, комсомольская путевка, – сказала Женя, – нет сейчас распределения. Кто куда может, туда и устраивается. Или куда возьмут. Не домой же возвращаться, в этом ты прав. Отец помолчал, выбивая пальцами сухую дробь. – Хорошо, – сказал он, – можешь оставить его у нас. На все лето. Я даже с билетами до места помогу. Поезда туда ходят? Где это конкретно? И что за работу тебе предложили? Надеюсь, не полы мести? После университета. Наталья стояла в темном коридоре и слушала. Голоса за закрытой дверью кухни перестали напоминать звуки перестрелки. В зале журчал мамин голос. Она читала Роме стихи Агнии Барто из книжки, по которой Наталья училась читать. – Идет бычок, качается, вздыхает на ходу, – прочитала мама. – Ой, доска кончается, сейчас я упаду. Бом, – тут же подхватил Женин сын. – Бом, – радостно повторила мама, – какая же ты умница! Неслышными шагами Наталья подошла к двери зала и заглянула внутрь. Мама и Рома сидели на диване, тесно прижавшись друг к другу. Одной рукой мама обнимала его за плечи, другой переворачивала страницы раскрытой на коленях книги. На их лица падал отраженный страницами книги свет. Золотом отливали мамины волосы, в темных колечках на голове Ромы дрожали искры. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь