– Да, она сама вернулась домой, – прощебетала Кетти, возвращаясь к своему столу и поправляя кудри. – Ну и достанется же ей теперь… Но ее фраза оборвалась на полуслове – громкий звонок телефона перебил девушку, навязчиво требуя ответа. Кетти бесцеремонно сорвала трубку с петель, пробубнив заученную фразу про полицейский участок, а затем протянула телефон мне: – Миллер, – коротко обронила она. – Да? – произнес я быстро, наблюдая за тем, как спина Алекса Грея скрывается на лестнице, опускаясь все ниже и ниже. – Дэниел, – голос Фрэнка звучал непривычно взволнованно. – Где тебя черти носят? – Я тоже рад тебя слышать, – ответил я, отпивая чужой остывший кофе из большой чашки, стоящей на столе Робертсон. – Представь себе, я был в лесу… – Скорее приезжай на ферму. – Кристал нашлась, – я решил сообщить об этом детективу, хотя был уверен, что сейчас это волновало его меньше всего. – Кетти говорит, она недавно сама вернулась домой. – Что? – на том конце трубки повисла пауза, после чего Миллер громко выдохнул. – Косгроу, приезжай немедленно. – Может, хотя бы намекнешь, что случилось? Однако Миллер не был настроен вести беседы по телефону. Он снова немного помолчал, после чего проговорил очень тихо – так, что мне пришлось напрячь слух: – Кто-то из них троих врет о том, что произошло в лесу. Монотонные короткие гудки оповестили о том, что детектив бросил трубку, не дожидаясь моего ответа. Поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как поступить таким же образом. Я с удовольствием допил остатки кофе, на мгновение прикрыл веки, стараясь унять усиливающуюся головную боль, а затем застегнул пальто и двинул ко входной двери. – Мистер Косгроу… – я обернулся на ходу и встретился взглядом со смущенным лицом Кетти. – У вас не найдется свободной минутки? – Это не может подождать? Я остановился и с трудом подавил вздох раздражения, рвавшийся наружу. Кетти неуверенно потопталась на месте, а затем сделала несколько шагов навстречу ко мне, на ходу вынимая какие-то бумаги из папки, зажатой в ее руке. – Это насчет детектива Миллера, – произнесла она едва слышно. – Несколько дней назад я слышала, как Алекс Грей громко с кем-то говорил по телефону у себя внизу. Просто шла мимо… Она вдруг заметно покраснела, и я понял, что Кетти врет. Скорее всего, шум внизу привлек внимание скучающей молоденькой секретарши, и она решила спуститься и подслушать, о чем говорил коронер. – Что же он сказал? – спросил я, сделав вид, что не заметил ее пылающих щек. – Он, как обычно, был очень раздражен. Хотел выяснить у кого-то информацию насчет детектива Миллера, но у него ничего не вышло. Он был просто в бешенстве, мистер Косгроу! Так кричал, что даже стены дрожали. – Это Алекс умеет, – согласился я. – Он всегда приходит в ярость, если не получает того, что ему нужно. – Да, – кивнула Кетти слегка рассеянно. – Так вот я… Мне тоже стало интересно. Ну, знаете… – Прошлое Фрэнка Миллера? – подсказал я, наблюдая за тем, как ее щеки снова наливаются краской. – Не то, чтобы меня интересовало именно это, мистер Косгроу, – быстро затараторила она. – Просто детектив… Он немного не такой, как все. Вы ведь это тоже заметили, правда? Я пожал плечами, не представляя, что ей следует ответить. Конечно, Фрэнк не был похож ни на одного из тех копов, которых я когда-либо знал. Он вообще меньше всего на свете напоминал служителя закона. Кроме всего прочего, его дар, не поддающийся никакой логике, делал его не просто немного не таким, как все, как выразилась Кетти. Он делал Миллера чем-то посторонним, чужеродным среди всех прочих людей. – Ты об этом хотела поговорить? Я решил поторопить Кетти, поскольку стоять в пальто в душном холле становилось невыносимо. Мой лоб снов взмок, по спине бежали тонкие ручейки пота, и я ощущал себя просто ужасно. От всех волнений и тревог, свалившихся на мою голову так внезапно, я постоянно нервничал, и мое тело реагировало на это крайне негативно. – Не совсем, – она переминалась с ноги на ногу, все еще испытывая неловкость. – Когда… Когда Алексу Грею не удалось ничего разузнать, я решила провести свое собственное расследование. Знаете, у меня есть несколько знакомых в полицейском управлении и в столице, и в Бейддл… Так что я… Я попросила их выяснить все, что только возможно о Фрэнке Миллере. Вот, что мне удалось узнать. Она наконец протянула мне кипу листов, испещренных мелкими печатными буквами. Я машинально перехватил их, развернув лицевой стороной к себе, и бегло пробежался по верхним строчкам. – Ничего себе, – я присвистнул. – Да ты настоящий детектив, Кетти. Даже Грею не удалось разнюхать ничего, а у тебя здесь целое досье. – Не совсем, – она смущенно улыбнулась, явно обрадовавшись внезапной похвале. – Это всего лишь обрывки. Здесь данные о последнем деле Фрэнка и частично информация о нем самом. Но большая часть досье оказалась засекречена. – Странно, – пробормотал я себе под нос, листая тонкую подшивку. – Здесь пишется, что Миллер появился на свет… – Пятого апреля тысяча девятьсот семнадцатого года, – перебила меня Кетти. – Я тоже была удивлена. – Но это невозможно. Это означало бы, что сейчас ему исполнилось бы шестьдесят четыре года. – Да, мистер Косгроу, – она задумчиво подергала пушистую прядь волос. – Выглядит он совсем не так, как старик в шестидесятилетнем возрасте. Но даже это не самое странное. – А что же тогда? Кетти выхватила из моих рук бумаги, немного полистала их, а затем поднесла один из листов прямо к моим глазам, словно опасаясь того, что я не смогу ясно разглядеть буквы издалека. – Это одно из прошлых дел Миллера, – Кетти нервно поежилась, как будто ей стало вдруг холодно в душном холле. – Если честно, у меня до сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю об этом. – Дело о картине? – я поднял глаза на девушку, прочитав пару строк. – Да. Об очень странной картине, мистер Косгроу. Видите, – она ткнула тонким пальчиком куда-то между строк. – Он расследовал дело о серии жестоких убийств в Нью-Йорке, совершенных полтора года назад. Я выхватил из текста еще несколько отдельных строк. В них говорилось о том, что Фрэнка вызвали специальным приказом в полицейское управление Нью-Йорка как главного детектива по делу о преднамеренном убийстве. Кто-то жестоко расправился с новым владельцем дорогой картины спустя сутки после аукциона, на котором она и была куплена. – Убийство повторилось в точности в другом квартале города спустя несколько месяцев, – произнес я, изучая дело. – И снова на стене в доме обнаружилась та же картина. – Правда, ужасно странно? – девушка округлила густо подведенные глаза. – Там дальше написано еще об одном убийстве, точно таком же. И снова полицейские обнаружили эту картину в доме убитого. Но самое жуткое будет впереди, мистер Косгроу. Я послушно пролистнул несколько бумаг вперед, прочел пару абзацев и ощутил, как внутри моего живота что-то неприятно шевельнулось, вновь напомнив о себе. – Господи, – невольно выдохнул я. – Видите, вот здесь, – секретарша снова ткнула пальчиком в белый лист. – Фрэнк начал вести параллельное расследование об авторе той самой злополучной картины. Ее создатель, Джон Бекович, скончался в сумасшедшем доме за год до начала серии убийств, покончил с собой в палате. Картина была нарисована им в этой же палате. После смерти художника ее выставили на аукцион, где ее и купила первая жертва. Я сглотнул комок, пульсирующий в моем горле, но он тут же вернулся на место. Я ощутил, как сердце в грудной клетке сперва ухнуло куда-то вниз, а затем забилось с бешеной скоростью. – Джон Бекович был осужден за жестокое убийство жены и дочери, произошедшее в собственном доме. Однако подозреваемый упорно отрицал свою вину, и был вскоре признан невменяемым, – прошептала Кетти мне в самое ухо, хотя в холле мы были одни. – Его поместили в лечебницу, где с ним безуспешно пытались совладать при помощи сильнодействующих препаратов, но пациент оказался на редкость буйным. – Он попросил врачей привезти из его дома картину, – произнес я, читая между строк. – В обмен на послушное поведение. Картину, которую он начал рисовать незадолго до убийства жены и дочери. – Верно, – кивнула Кетти. – Бекович утверждал, что именно то, что изображено на холсте, растерзало его семью. Фрэнк нашел записи в доме художника, в его тайном дневнике, в котором Бекович описывал свои ночные кошмары. Во снах его преследовал какой-то монстр, так что он перестал спать по ночам, и жена посоветовала ему обратиться к психиатру. Тот, в свою очередь, прописал Бековичу снотворное, а заодно порекомендовал нарисовать монстра, изводящего его во снах. Психиатр утверждал, что это поможет Бековичу совладать со своими скрытыми страхами. – Очутившись в клинике, он изменил свою картину, – продолжил я, выхватывая куски текста зрачками. – Нарисовал на холсте поверх монстра закат над маковым полем. Я поднял глаза и посмотрел в лицо Кейт Робертсон. Мы молча таращились друг на друга несколько секунд, после чего девушка шумно выдохнула и, поежившись, проговорила: – Именно это маковое поле попало в картинную галерею и было куплено первой жертвой. Миллер упоминал в своем докладе, что все жертвы были убиты таким же образом, как жена и дочь Джона Бековича. Их… их тела были изрезаны какими-то острыми предметами, голова почти… Почти отделена от тела. Я заставил себя отвести взгляд от испуганного лица Кетти и вернуться к изучению бумаг. Пот по моей спине тек градом, пряди волос на затылке и на висках прилипли к коже. Духота в холле стала настолько невыносимой, что мне перестало хватать воздуха. Досье сообщало о том, что Фрэнк Миллер изъял и сжег картину с закатом над маковым полем, после чего серия загадочных жестоких убийств прервалась сама собой. В конце подшивки отдельными листами темнели сканы, испещренные рукописными буквами – очевидно, фрагменты из найденного дневника сумасшедшего художника. Перехватив мой взгляд, Кетти отобрала листы из моих похолодевших пальцев, поднесла к своим глазам и тихо проговорила: – Эта часть – самое жуткое во всем этом деле, мистер Косгроу. Смотрите, здесь Джон Бекович описывает один из своих ночных кошмаров. Он пишет, что, провалившись в нервный сон, очутился в каком-то темном и узком коридоре, заполненном человеческими телами, – девушка понизила голос и теперь произносила слова полушепотом. – «Они были обнажены, издавали странные звуки, похожие на стоны. Тела извивались на полу, истощенные и высохшие, как мумии. Я испытывал страх, неподвижно застыв между ними и боясь пошевелиться. Затаив дыхание, я лежал во всей этой кишащей груде, молясь лишь о том, чтобы меня никто не заметил. Я наблюдал за всем происходящим как будто снизу вверх, изучая глазами ободранные стены странного коридора и одиночные фигуры, бродившие по нему. Они были похожи на зомби – бездумные, сморщенные, а их лысые черепа были туго обтянуты тонкой, морщинистой кожей. Я не знаю, сколько пролежал в груде тел, скованный ужасом, но вскоре ощутил еще более сильный, панический страх. Я увидел, как в странном коридоре появилась новая фигура. Что-то пробиралось по нему, огромное и гибкое, двигаясь прямо на меня, безжалостно пожирая попадавшиеся на пути тела, подававшие признаки жизни. Оно выпивало одно тело за другим, неуклонно приближаясь. Оно было все ближе и ближе, будто специально выискивало меня, вынюхивало своей уродливой пастью. Когда я увидел его глаза – бездонные, полные горящей ненависти и злобы, я закричал. И наконец проснулся»[1]. – Звучит действительно мерзко, – я утер ладонью пылающий лоб. – Очевидно, Фрэнка берегут для самых загадочных и мерзких дел, которые невозможно раскрыть обыкновенными полицейскими методами. – Поэтому он приехал сюда, мистер Косгроу? – она смотрела на меня снизу вверх, закусив пухлую губку. – Потому что мы все в опасности? Потому что в Норт Ривер тоже появилось что-то ненормальное? – Даже если это так, Кетти, то никто не разбирается в подобных вещах лучше Миллера. Так что… – я неуверенно пожал плечами. – Возможно, это даже хорошо. – Но ведь мы ничего о нем не знаем, мистер Косгроу, – она нахмурилась, сжав свои маленькие ладони. – Как мы сможем доверять ему? Даже его дата рождения – подделка. Он ничего не рассказывает о себе, мы все еще не представляем, кто он такой… Я думаю, Алекс Грей прав, мистер Косгроу. – Прав? – я приподнял бровь, изучая ее встревоженное лицо. – Прав насчет чего? – Я слышала, как он кричал в трубку, – немного смутившись, проговорила она. – Говорил кому-то, что не может спокойно находиться рядом с человеком, который так тщательно оберегает свои тайны. Он говорил, что не может доверять Фрэнку Миллеру, потому что не представляет, кто он такой. Что, если Алекс прав? Я вздохнул и потер пальцами глаза, стараясь прогнать прочь вернувшуюся мигрень. На ферме Фостера меня уже давно ждали, и мне стоило поторопиться. Поэтому я обхватил узкие плечи Кетти руками, немного встряхнул ее, отчего пышные кудри разметались по ее спине, и произнес: – Все будет хорошо. Однажды мы выясним всю правду про Фрэнка Миллера, но пока у нас есть более важные дела, Кетти. Вот почему нам стоит держаться вместе и постараться не порождать конфликтных ситуаций. Атмосфера в городе и без того накалена до предела. * * * Колин Фостер встретил меня на террасе своего дома. Он топтался по скрипучему настилу, припорошенному свежим снегом, стоя в тонкой клетчатой куртке, расстегнутой нараспашку. Вместо приветствия он лишь коротко кивнул мне, указав головой на входную дверь.