— А разве тебе было до меня дело?! — Инна не могла больше сдерживать слезы. Обида и отчаяние рвались наружу и затапливали ее в этом соленом до горечи море. — Ты мне даже никогда не звонил и даже не замечал! Ты всегда был далеко от меня и моих проблем! У тебя постоянно были Иры, Юли, Светы, Марины, а мне никогда рядом места не было. Только в последнее время ты со мной. И я так боюсь, что все это кончится, и ты вновь исчезнешь из моей жизни! Я опять буду одна. Даже не так. Пусть не одна, но без ТЕБЯ! — она вышла из ванной и прошла на кухню. Алексей тихо подошел сзади и обнял ее за плечи. — Прости, меня, Плюшка! — он уткнулся в ее волосы. — И запомни — я больше никому тебя не отдам, слышишь? Инна повернулась и посмотрела на него. Таявшие в глазах слезы окутывали его силуэт радужной переливчатой пленкой, отчего все происходящее казалось каким-то нереальным, призрачным. Он нежно взял ее за голову и начал целовать. Губы его были прохладными и настойчивыми. Она даже невольно пискнула, когда он с силой прижал ее к себе. Он легко поднял ее на руки и понес в спальню, крепко прижимая к себе. И она отчетливо слышала, как тяжело и возбужденно бухает его сердце, как горячо булькает кровь, готовая закипеть в любую минуту. Она растворилась в этой неземной жаре, как растворяется кусочек сахара, брошенный в кружку с горячим чаем. «Пусть это только сейчас, но пусть это случится! Может это всего-навсего мимолетная вспышка. Искра, которая ярко вспыхнув, потухнет от легкого дуновения ветерка, но я так этого хочу!» — на секунду подумалось Инне. А потом не было никаких мыслей, не было сомнений, не было ничего кроме бушующего урагана, приподнявшего их над землей…. Перед зажмуренными глазами, как сумасшедшие, скакали цветные пятна, в ушах били молоточки. Инна лежала на полусогнутой руке Алексея, вдыхая его запах. И это был самый прекрасный запах в мире, это была самая удобная рука! — Эй! Плюшка! Ты что уснула? — прошептал Лешка, сунувшись ей в самое ухо. От этого по коже побежала волна мурашек. Инна покрепче прижалась к нему. — Угу! Я сплю. И мне снится такой классный и невероятный сон, что если ты, негодяй, попробуешь меня разбудить, то я тебя укушу! — и Инна, чтобы подтвердить свои намерения, легонько куснула Алексея в плечо. Он нежно поцеловал ее в пепельные завитки волос и вдруг подумал, что все, что произошло, на самом деле было каким-то волшебным. Обычно после секса у него неизменно возникало желание покурить, сходить в душ, да и вообще, поскорее сказать что-нибудь легкомысленное, чтобы у девушки не создавалось никаких иллюзий. Он свободный и независимый мужчина. Он никогда и никого не подпускал к себе близко, так как полностью придерживался утверждения, что зависимость от женщин не менее опасна, нежели зависимость от какой-либо вредной привычки. А сейчас он подумал, что с удовольствием бы стал зависимым и не свободным. Почему-то ему вдруг захотелось быть рядом с этой женщиной всегда. Приходить в эту квартиру не в гости, а домой, приносить зарплату, вместе планировать неотложные покупки, обсуждать за ужином свои и ее проблемы. Так захотелось дарить ей цветы не только на праздник, а просто так, потому что он ее любит. А она станет жалеть его, когда он усталый и злой, как бездомный пес, возвратится с ночного дежурства; будет приносить ему чай в толстостенной глиняной кружке, и утешать сдобными сладкими плюшками. Так остро и нестерпимо захотелось увидеть в ее глазах детский восторг, когда он неожиданно объявит, что взял путевки в Испанию, и они улетают в отпуск. Тогда они по очереди весь вечер будут звонить ее родителям и Максу с просьбой передержать у них Дашку. А потом будут целую неделю — а это почти целая вечность! — жить у моря в тихом уютном отеле, где он будет с утра и до позднего вечера держать ее за руку, водить по прибрежным лавчонкам и покупать у местных аборигенов разные милые мелочи для нее, а ночами они будут любить друг друга так же страстно и нежно, как сегодня. И может быть — кто знает? — именно из этого отпуска они привезут Лешку-младшего? Он вдруг подумал, что все это ВОЗМОЖНО! Инна заворочалась на его плече, открыла глаза и хитро улыбнулась. — Ну, что, положил в свой мешок с манкой еще одну крупинку? — Дурында ты, Иннка! — Алексей засмеялся и сгреб ее в охапку. Теперь он целовал ее глубоко и медленно, словно пробуя на вкус ее сладко-соленые губы и прислушиваясь к себе. Инна смотрела на него широко открытыми ореховыми глазами, как омуты затягивающими в себя и в конце концов, не в силах больше проверять себя и сдерживать, он опять нырнул в нее с головой… * * * Макс притормозил на светофоре в компании с такими же бедолагами, как и он. Как всегда, зима наступила «внезапно», и коммунальщики каждый день рапортовали о неготовности дорожной техники к таким катаклизмам: помилуй Боже, какой снег может быть в ноябре?! Пробки увеличивались с каждым днем, в автосервисах были километровые очереди — народ в панике кидался менять резину. А те, кто поотчаяннее, бодро катались на летней, скользя по снежной каше и убеждая себя в том, что ничего страшного произойти не может — все равно все скоро растает, так зачем тратить время и деньги? Макс повздыхал, попрезирал себя отчасти за брюзжание и прибавил громкость приемника. Из радио доносились веселые реплики диджеев, уверяющих всех, что все в жизни будет хорошо, и даже еще лучше, чем просто хорошо. Макс им завидовал, потому, что в его жизни в последнее время было все как-то не очень… На работе полный завал, на любовном фронте тоже как-то не ладилось, с родителями опять и снова ничего утешающего… А может Иннка и права? Пора, наверное, расставить все точки над «i» и рассказать-таки им про свою неудачную женитьбу. Холод в отношениях с отцом в последнее время стал менее заметен, но все же прежнего доверия нет, ведь он до сих пор убежден, что Макс сам бросил Веру с еще неродившимся ребенком. Мама, хоть и не была такой категоричной, как отец, тоже неоднократно поминала, что они уже в том возрасте, когда хочется уже и внуков понянчить, и если бы не его, Максов, характер, уже был бы у них малыш… Светофор наконец сменил гнев на милость и явил застоявшимся автомобилям свой зеленый глаз. Макс неторопливо нажал на газ. Дворники убаюкивающе скрипели по стеклу, разгоняя месиво из мокрого снега. И почему всегда, когда наступает зима, все кажется еще мрачнее, чем это есть на самом деле? В конце концов, он же не «кисельная барышня» (это такая барышня которая живет в киселе), как говорилось в их с Иннкой любимой сказке про Алису в стране чудес. В детстве они оба очень любили слушать эту музыкальную историю с песнями Высоцкого. Больше всего ему нравилась песенка о времени и не обращая внимания на радио, Макс тихонько пропел: Приподнимем занавес за краешек. Какая старая, тяжелая кулиса. Вот какое время наступило, Такое нервное, — взгляни, Алиса! Скорее всего, он перепутал слова, но именно они как нельзя более подходили к его сегодняшнему настроению. Мобильный в правом кармане джинсов завибрировал и зашелся какой-то невообразимой сиреной. Это Лешка, ради прикола, на прошлой неделе поставил ему этот гудок, а у Макса все никак не доходили руки переставить его на что-нибудь более благозвучное. Каждый раз он вздрагивал от неожиданности и поминал своего лучшего друга непечатными словами. Макс невероятным образом извернулся и вытащил вопящий телефон, в который раз обругав себя за то, что ленится подключать наушник. — Макс, ты где? — спросил телефон голосом Вовки Емельяненко, который дежурил возле того злополучного дома, в который затащили Лизу Горину. — Я в машине. Пытаюсь добраться до конторы. Но пока шансы невелики. Сегодня вместе с Березиным были в школе, разговаривали с ребятами. Никто ничего определенного не видел и не слышал. Леха после этого к тебе мотанул, а я ездил к соседке Гориных, ну помнишь, к той, что обещала помочь составить фоторобот нашего клиента. Но ее дома не было: телефон не отвечает, за дверью тишина. Боюсь, что гражданка меня не послушалась и все-таки ушла в запой. Ну а что там у тебя? — Новости есть, но не знаю, по нашей ли части. С экспертами я еще не пересекался, а Лешка, насколько я знаю, закончил поквартирный обход в соседнем доме и куда-то смотался. На телефон не отвечает, подлец. Ты не знаешь, где он может быть? — Понятия не имею. Ты давай заканчивай там, а я попробую достать Березина. Он, небось, опять у какой-нибудь Лолиты торчит, тудыть его налево! — Макс в сердцах кинул телефон на пассажирское сидение и, ловко вывернув руль, лихо припарковался у бордюра. В серебристом «Лексусе», который он невольно подрезал, какая-то сногсшибательная блондинистая дама послала в его сторону поток беззвучных пожеланий «здоровья и счастья». Нехотя он достал из бардачка наушник, надел его, закрепил телефон в держателе на передней панели и вновь ввинтился в автомобильный поток. Вот уже почти пять дней прошло с момента нападения на Лизу, а воз и ныне там. А ведь именно такие дела быстрее всего раскрываются по горячим следам. А где взять эти самые следы, если все опросы-расспросы не дали никакого результата? Эта сволочь подготовилась основательно: соседи все как на подбор — глуховатые и подслеповатые бабульки. Летом они, конечно, целыми днями торчали на лавочке, а в такую погоду все поголовно сидели по своим норкам: смотрели бесконечные сериалы и лечили ревматизм; ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Правда, удалось-таки найти алкаша Борьку, который сдал квартиру. По его описанию это был какой-то «обнаковенный» мужик, но щедрый, так как заплатил сразу за «долго». На это «долго» Борька и проживал теперь не тужа в компании со своей дамой сердца — «сивой Люськой», у нее в коммуналке. Толку от Борьки было мало, тем более, что на просушке он теперь находился весьма редко. Квартиру открыли, обыскали, но никаких следов пребывания «обнаковенного и щедрого» постояльца не обнаружили: обычная однушка, обставленная неказистой мебелишкой в стиле «а-ля семидесятые». В комнате — продавленный раскладной диван и пара кресел с тонкими паучьими ножками, в кухне — огромный газовая плита со времен Петлюры и три полки, заставленных немудрящей утварью — чашками без ручек и тарелками с отколотыми бортиками. Даже одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что посуду здесь уже давным-давно не использовали, однако вся мебель была тщательно протерта — ни пылинки, ни соринки. Лиза, которую Макс попросил сходить с ними вместе на место происшествия, вновь была на грани срыва, когда они подошли к дому, но, тем не менее, уверенно указала именно эту квартиру. Она наотрез отказалась заходить в туалет. Макс внимательно осмотрел маленький загаженный закуток, в котором пряталась девочка, и в который раз удивился, как ей это удалось. На обратной стороне двери действительно отсутствовала ручка и был лишь ржавый, держащийся на честном слове шпингалет. Пожилой эксперт, Лев Валентинович, правда, сказал, что на бортике ванной есть кое-какие следы, похожие на следы крови, но результатов экспертизы пока нет. Катя Долгова все еще была в больнице, но Алексею вчера вечером все-таки удалось поговорить с ней, несмотря на то, что врач стоял насмерть. Макс всегда удивлялся этой способности Березина влезть без мыла туда, куда и с мылом-то фиг попадешь. Катя была очень слаба, но на вопросы отвечала адекватно и вообще на поверку оказалась более стойкой и сильной, чем ее подруга. Она сказала, что запомнила лишь то, что машина, в которой ее увозили, была внедорожником красного цвета. Катерина также попыталась описать мужчину, который по ее словам часто появлялся возле школы, но портрет был самым общим, размытым: высокий рост, серая куртка и детская коляска. Вот и все. Макс сразу связался с Кривозубом, тем самым водителем «Жигулей», который доставил Катю в больницу. Семен Ильич тут же изъявил готовность в точности указать то место, где девочка бросилась ему под колеса. Сегодня утром оперативники прочесали все дома в радиусе трех километров от того самого места и в конце концов нашли заброшенный, покосившийся на один бок дом, на оконной раме которого был найден Катин шелковый шарфик. Однако свидетелей и там найти не удалось — в развалинах давным-давно никто не обитал. Судя по количеству брошенных бутылок, это место иногда облюбовывали местные бомжи и любители крепко отдохнуть, но видимо по случаю рано наступивших холодов туда уже давненько никто из них не заглядывал. Макс, в который раз, уже не надеясь на удачу, набрал знакомый номер. — Алло! — ответил телефон знакомым голосом. Макс от неожиданности даже вздрогнул — это был Березин. — Лех, твою налево! Где тебя черти носят?! Мы уже целый час пытаемся до тебя дозвониться! — А «мы» это кто? — спросил Лешка. — Мы — это я и Вовка Емельяненко. Между прочим, Кротова к телефону так и не подходит. Так что плакал наш фоторобот. Блин, так я и знал, что она сорвется и напьется! Надо было ее еще тогда, в субботу, с собой тащить. Вот что теперь делать? — Да ладно тебе, Макс, не дергайся! Проспится завтра наша бесценная свидетельница, и мы ее сразу под белы рученьки возьмем. — Тебе бы все шутки шутить, а это, между прочим, на сегодняшний день наша единственная реальная зацепка. И вообще, где тебя черти носят? Опять у какой-нибудь девицы виснешь? — Да не ори ты! — миролюбиво отозвался Лешка. — Ну в конце-то концов, может же быть у меня личная жизнь! — Все, разговор окончен, через полчаса жду тебя, а если не явишься, то я все про твоих нескончаемых баб расскажу Иннке. Ты же вроде к ней неравнодушен? Или я не прав? — Ты проницателен, как никогда, дружище! Но если хочешь — можешь рассказать, — легко согласился Лешка. — Да пошел ты… Макс с остервенением сунул телефон в держатель, так, что тот сорвался с липучки и угодил прямо под ноги, и свернул направо. Рядом с работой он уже давно заприметил один маленький дворик, где всегда было одно свободное местечко. Подъехать к нему можно было только с одной стороны, и к тому же глухой забор слева, никак не позволял водителю нормально покинуть машину, поэтому Макс приноровился вылезать через пассажирское сиденье. Макс пристроил машину, в который раз порадовавшись своей находчивости и предприимчивости, и, перескакивая лужи, поскакал через двор. Вторник Березин поправил зеркало заднего вида и мельком заметил в нем свое отражение. Помимо воли на лице его сияла глупая счастливая улыбка. Он с удовольствием подумал, что зеркало наверняка сдвинула Инка, когда вчера доставала свою сумку с заднего сидения. На секунду прикрыв глаза, он вдруг отчетливо увидел ее, разметавшуюся во сне, и раскрасневшуюся от бурной ночи. Еще никогда в жизни он не переживал такого острого чувства счастья. Счастья от того, и сегодня, и завтра, и через много-много лет он будет видеть эту женщину, будет обнимать ее и чувствовать, что она всецело принадлежит только ему одному. Он шумно втянул ноздрями воздух и завел мотор. Взглянув на окна Инниной квартиры, он увидел ее. Она, запахнув на груди свой легкий шелковый халатик, улыбалась и махала ему рукой. Лешка несколько раз нажал на клаксон, огласивший сонную утреннюю улицу заполошным кряканьем, резко вдавил газ и выехал из двора. Какая-то перепуганная тетка, отразившаяся в поправленном зеркале, спешно перекрестилась. Уже выезжая на перекресток, он услышал звонок телефона. Совершенно не сомневаясь, что звонит Инна, он радостно нажал на зеленую кнопку. — Алло, простите, пожалуйста! — услышал он незнакомый женский голос. — Это Березин Алексей Дмитриевич? Я правильно попала? — Да все верно, я Березин Алексей Дмитриевич. А с кем имею честь? — Меня зовут Анна Петровна Остапова, я бабушка Лизы Гориной. Я хотела переговорить с Максимом Викторовичем, но так и не смогла до него дозвониться, поэтому звоню вам. — Что-то случилось? — Вы понимаете, дело в том, что Максим Викторович просил нас сообщать обо всех странностях и необычных происшествиях. Так вот, по-моему, с моей соседкой, Людмилой Кротовой, как мне кажется, произошло несчастье. — Если мне не изменяет память, Кротова — это та самая соседка, что видела несуществующего слесаря? — Да-да, та самая. — Анна Петровна, насколько я знаю, Максим Викторович вчера весь день пытался с ней связаться, но безуспешно. — О том и речь! Люда уже два дня не показывалась. На телефонные звонки не отвечает, Наташа спускалась к ней, так она дверь не открыла. В квартире тишина, а наш сосед по лестничной клетке сегодня выходил гулять со своей собакой и утверждает, что Лорд — это его пес — страшно выл у дверей Людмилы. — Анна Петровна, но вы же сами говорили, что эта самая Людмила любит выпить. Так может быть… — Нет-нет, — нетерпеливо перебила его невидимая собеседница. — Люда, конечно, не трезвенница, но в запой никогда не уходит. Да и потом, она не настолько опустилась, чтобы не дорожить работой. Она ведь совсем одна, пенсия — мизерная, вся уходит только на оплату коммуналки, а жить-то на что? Вот и подрабатывает уборщицей в детском садике. Люда детей очень любит, и на работу никогда пьяная не ходит. Да она скорее там нянечка, чем уборщица. Воспитатели иной раз на нее деток оставляют, когда на пятнадцать минут, а когда на час. Тревога ужом заползла под теплую зимнюю куртку и хозяйкой расположилась где-то внутри между желудком и сердцем. — Хорошо, Анна Петровна, я сейчас подъеду, и на месте разберемся. — Спасибо вам, Алексей Дмитриевич, буду ждать. — А как там Лиза? — Да ничего, потихоньку, но спасибо, что спросили, — каким-то бесцветным голосом ответила она и отключилась. Березин затормозил, уткнувшись в хвост очередной утренней пробки, и вытряхнул из пачки сигарету. Что ж такое-то?! Неужели они опять опоздали? Дай Бог, чтобы они оказались правы, и Кротова сейчас мирно посапывала в своей кровати пьяненьким сном. А если нет? Какая-то сволочь, мерзавец, распоряжается жизнями и судьбами людей, да еще так хладнокровно, подло, жестоко… Алексей уже много лет работал в розыске, но никак не мог смириться с тем, что существуют ублюдки, которые могут поднять руку на ребенка. Пьяные драки, денежные разборки, ревность, измены, поножовщины — все, что угодно, но дети?! А ведь это совсем не редкость. Он с силой стиснул руль и зажмурился. На секунду перед ним возникла Катька, какой он ее видел в больнице: бледная, как сиротская больничная простынь, с запавшими щеками и глубокими иссиня-черными тенями, под распухшими от слез глазами. — Ну, с-сука! Я тебя достану, обязательно достану! — прошептал он сквозь стиснутые зубы и начал потихоньку лавировать в автомобильном море, стараясь хоть немного ускорить ход.