– Маринка, если ты не остановишься, – выдыхает Михаил мне в губы, – я трахну тебя прямо тут. Я должна остановиться? Это все он затеял! Я кусаю его за губу. – Не дойдем, – шипит Юдин. – Сама напросилась. А дальше начинается кино для взрослых. Опьяненная страстными поцелуями, я не сразу ощущаю, что боковая молния комбинезона расстегнута, и в нее проскальзывает Юдинская рука, хозяйским жестом сжимающая мою задницу. Зато, когда пальцы добираются до влажных трусиков, я чувствую мгновенно, потому что Михаил не медлит. И секунду спустя во мне оказываются указательный, а затем и средний, большой ложится на клитор. Словно острый разряд пронзает меня, стоит Юдину начать двигать рукой. Я постыдно теку и кусаю губы. – Давай, Марин, не молчи, – горячий шепот опаляет мое ухо. – Ты мокрая для меня. Ты меня хочешь. Пока не попросишь, я не дам тебе десерт. Черт, да! И вот так, и еще раз! Глубже! Мы прижимаемся друг другу кожа к коже, его рука готовит меня, чтобы я могла принять в себя его член, а места ему нужно много, мне в бедро упирается нехилый такой стояк, который вызывает у меня трепет. – Какая же ты тесная и нежная, как я и мечтал, – бормочет он почти несвязно и усиливает напор на бедную киску, утопающую в смазке. – Ну же, госпожа дизайнер, сдавайся. Я хочу тебя сзади. Я тоже хочу меня сзади, но сдаваться не в моих правилах. Кончаю я, вцепившись зубами в плечо Михаила, но не проронив ни звука, если не считать судорожных вздохов и прерывистого дыхания. Под закрытыми веками стреляют фейерверки, на секунду меня словно оглушает. Моя дырочка пульсирует и сжимается вокруг его пальцев. Черт! Черт! Черт! Я кончила от его руки! – Ладно, я не гордый. Мы еще раз повторим. А сейчас… – Ау! – гулким эхом разносится голос от входа по первому этажу. – Мих, ты где? Глава 20 Выражение лица Юдина непередаваемо. Меня начинает разбирать смех. – Смешно тебе? – шипит шепотом Михаил. Давясь смехом, я киваю. Юдин в отместку оживляет пальцы внутри меня, вырывая у меня стон. Мне становится несмешно. – Миха? – снова доносится до нас. – Убью идиота! – цедит Михаил, а я опять начинаю всхлипывать от едва сдерживаемого смеха. – Ну иди, убивай, – хихикаю я. – Думаешь, мы закончили? – хмуро шепчет Юдин, красноречиво прижимаясь ко мне внушительной выпуклостью. Я вместо того, чтобы проникнуться, роняю голову ему на плечо, чтобы заглушить ржач. Просто представила, как Михаил пойдет к своему гостю с «оружием наперевес». – Стерва, – кусает меня за мочку уха Юдин. Голос его звучит поощрительно, а у меня возобновляют свой бег только успокоившиеся мурашки. Шаги мужчины становятся слышны отчетливее, и я начинаю ерзать, давай понять Михаилу, что меня пора отпустить. Тихо матерясь он вынужден мне уступить. Я стараюсь не думать о сильных длинных пальцах, покидающих влажную не совсем сытую киску. Напоследок этот засранец поглаживает мне клитор, заставляя меня задрожать. Мне даже в голову приходит шальная фантазия о сексе с риском быть застуканными, но я отгоняю ее, как невыполнимую. Риска никакого нет, нас сто пудов обнаружат в самый неподходящий момент. Останавливает пытку пальцами раздавшийся рингтон мобильника Юдина. Видимо, приятель устает шарахаться по первому этажу среди стройматериалов и решает найти Михаила простым способом. Юдину таки приходится выпустить меня из хватки. Пока он выуживает телефон из заднего кармана, я съезжаю по его телу вниз и пытаюсь утвердиться на ногах, чему не способствуют подгибающиеся колени. – Ты сказал будешь на Солнечной, тачка твоя стоит. А ты где? – слышу я голос из динамиков еще до того, как Михаил успевает ответить. – Сейчас подойду, – рявкает Юдин в трубку. Не без удовольствия замечаю, что голос у него севший. Из хулиганства провожу рукой по бугру ширинки и получаю злобный взгляд. – Марат уйдет, а ты останешься, – многозначительно говорит Михаил, убирая телефон в карман и поправляя член в джинсах. От того, как он смотрит на меня, у меня мгновенно тяжелеет внизу живота и пересыхает во рту. – Посмотрим, – облизываю я губы. – Черт, – психанув, Юдин разворачивается и сердито топает вниз, оставляя меня на недостроенной лестнице. Без опоры я благополучно сползаю на ступеньку. С ума сойти! Что это было? Где была моя голова? Я практически позволила себя поиметь, и когда мне об этом сказали прямо, я только жалобно пискнула, пока меня закидывали на плечо! Даже мое сопротивление по пути наверх можно считать заигрыванием! Да я уже готовенькая была, когда он пальцы в дело пустил! Все, на что меня хватило, это не стонать, чтобы не потешить его самомнение! Но стонать-то хотелось! Пиздец котенку! Я скашиваю глаза вниз, где из-под задранного топа торчат все еще напряженные соски. Вот уж воистину повелитель мурашек! На секунду позволяю себе представить себя на лопатках с раздвинутыми ногами, между которых ритмично вколачивается Юдин, и его руки с напряженными мускулами и вздувшимися венами, удерживающими вес тела. Позволяю и тут же понимаю, что думать об это мне больше нельзя. Во рту сохнет, а кое-что гораздо ниже сразу увлажняется. Надо собрать себя в кучку и пойти умыться. И переодеться. Все равно рисовать я не в состоянии, тем более изображать то, что я задумала. Из распахнутого окна с верхнего лестничного пролета до меня долетают голоса из внутреннего патио. – Чего долго не отзывался? – спрашивает, видимо, Марат. – С девкой, что ли куражился. – Нет, занят был. Не слышал, – односложно отвечает Юдин. Интересно, стояк его уже упал? – А чего там за бабские босоножки? Упс, я смотрю на кроссы, которые нацепила, чтобы не изгадить красивую обувь краской. – Это не бабские. Это госпожа дизайнер переобувается. – Ну, у нее все женские признаки на лицо и на… гхм… другие части тела. Задница зачетная. Я бы вдул под хвостик… – Ты чего хотел? – обрывает мечтания Марата Юдин. – Про баб поговорить? – Нет, – голос компаньона серьезнеет. – Посоветоваться хотел. Я не знаю, что делать с Даном. – Ты у меня спрашиваешь? – искренне удивляется Михаил. – У меня детей нет, а что с ним не так? – Вот и у меня нет, – вздыхает Марат. – Совсем неуправляемый стал, эта девка ему в печенки залезла, он кроме нее ничего не видит. У меня от любопытства уши почти торчком встают. История чье-то любви, кажется, наклевывается. Я страсть как люблю романтичные вещи. Количество любовных романов в моей квартире превышает все допустимые значения. Ну и вдруг полезное, что услышу. Например, сведения, что у Михаила нет детей, почему-то греют мне душу. – Пройдет, – отвечает Юдин. – Тебе двадцать вроде еще в этом веке было. Неужели забыл, как это, когда гормоны играют? – Похоже забыл, или мои так не бесились. Вот с Алсу проблем вообще не было…