Впопыхах, в последнюю секунду он сделал, что успел, – подсунул под укус предплечье. Она хапнула, мочаля мышечную ткань, втягивая в себя поток крови из поврежденной артерии. Удержание жертвы крепким захватом. Жадный, нетерпеливый, голодный глоток. Еще глоток. В помутненных вожделением глазах вампирши проснулся испуг. Она разжала челюсти, пытаясь исторгнуть из себя проглоченную кровь, ухватившись при этом за свое горло и царапая его выпущенными из пальцев когтями, будто разорвать хотела. Сергей, сам кривясь от адской боли, бездумно, на одних нервах, здоровой рукой выхватил нож, висевший в ножнах на поясе, и ткнул им твари под нижнюю челюсть, оставив клинок в ране. Любой другой от такого удара зажмурился бы навечно. Эта – нет! Задержка на короткое время. Регенерация тканей ураганная. Он знал: медлить нельзя. Осмотрелся. Вот она, родная! Потянулся. Ухватил валявшуюся гадюкину катану, рубанул вампирку поперек шеи. Хорош меч! Голову с позвонков как корова языком слизнула. Она покатилась, пятная кровищей крышки кабель-колодцев. Только по дурости или по причине неопытности он не смог от фонтана крови увернуться. Мало того что весь извозюкался, так еще и наглотался. Холодная мерзость! – Тьфу, гадость какая! – Глядя на еще извивающийся в конвульсиях хвост теперь уж точно мертвой твари, Сергей отплевался, чувствуя, что во рту будто кошки оправились. – Не отравиться бы… Внезапно Сергея накрыли смешанные чувства: тревога, тоска, смятение. Прорвало: – Дед! Не обращая внимания на рану и сочившуюся из нее кровь, пропитывающую рваную материю «бронежилета» и одежду, он бросился к лифту. Побежал так быстро, как никогда не бегал. У лифта остановился, прижался ухом к закрытой двери – слушал. Тишина – как в склепе. Оторвавшись от плоской поверхности металла, нажал на кнопку подъема платформы, еще не задумываясь, каким образом сможет без оператора спуститься вниз. Решимость действовать, что-то делать переполняла разум. Нечаянно взгляд наткнулся на им же самим брошенный и забытый у двери дробовик. Оружие не слишком удачное в подобной теме, но дед настоял, чтоб он его взял, а светошумовых гранат у него нет. Помнится, Лутоня, еще будучи в усадьбе, перед самым выездом заряжал его серебряной картечью, объясняя молодому новику: «Это для тебя. Случись, что не так пойдет, эта причуда, не бог весть какая, а все же поддержка, упыря на короткий срок задержать может. Если грудину прострелишь, дыра величиной с блюдце получится. Пока регенерация тканей у нежити происходить будет, упырок медлительным станет. Если не сомлеешь, вполне справиться с ним успеешь». Негромкий стук металла оповестил о том, что платформа до места добралась. Дверь медленно отползала в сторону, представляя на обозрение еще одного индивида печального образа. В тусклом свете пространства лифтовой камеры перед Сергеем стоял (если это выражение можно применить к свернутому в кольцо мощному шлангу пресмыкающегося гада) пожилой мужчина среднего роста. Эстет, с элементами земной готской культуры в облике. Одет в длинный черный плащ или сюртук с капюшоном, подпоясанный тонким ремешком. Какого-либо оружия в руках не наблюдается. Да он сам оружие. Вон левая рука по локоть в крови, пропитавшей рукав длиннополого сюртука. Редкие, спадающие на плечи седые волосы прикрыты капюшоном. На самоуверенном, бледном, изборожденном морщинами лице ехидная ухмылка, с первого же брошенного на него взгляда произведшая на Сергея угнетающее впечатление. Тварина скользнул ледяным взглядом по дробовику в дрожавших руках Сереги, ствол которого был направлен на него. Ни дать ни взять вылитый Дракула. Старая сволочь, вполне возможно, и оприходовал бы молодого недоучку, да только добрые чудеса иногда случаются и в жизни. Но родятся они не на пустом месте. Чтоб чудо свершилось, нужно, чтобы в какой-то момент совпал ряд факторов, предопределивших событие. Факторы совпали. От неуверенности в себе при виде высшего вампира, без труда способного прогуливаться под прямыми лучами солнечного света, с начинающим Наделенным случился казус. Да! Гипнотические способности – конек вампиров. Они легко могут заворожить одним лишь взглядом или голосом. В идеале жертва сама распахивает перед ними окно, подставляя шею для укуса. Старый вампир ведь действительно дотянулся взглядом до мозговых извилин охотника, вложив в его мысли страх перед неизбежным и неуверенность в себе. Но в этот самый миг сработал второй фактор судьбы – мышцы Сережки (может, и от страха) свело судорогой, и палец на спусковом крючке непроизвольно скрючился, потянув его за собой. Третий фактор – дрожащий в треморе ствол, оказалось, направлен был не в грудь, не в живот или иную какую точку организма, а точно в лицо змеиному Носферату. Выстрел грянул как гром с ясного неба, явив на свет божий последний фактор. Серебряная картечь большой роли не сыграла. Будь там хоть куски чугуна, хоть пуля с подпиленным наконечником, но с близкого расстояния выстрел усиленного патрона сделал бы то же самое. Видел ли кто, как в спелый арбуз входит картечь? Вот-вот! То же самое получилось с головой дедушки-вампира. Захлопнулась дверь лифтовой кабины. Угу. А как иначе, если безголовый шланг на остатках нервных окончаний решил станцевать джигу в металлическом коробе, куроча листовое железо, как фольгу. «Во силищи-то!» Он отдышался. После того как внутри все стихло, пришедший в себя Серега метнулся в лифт. Не испытывая уже особой брезгливости, примерившись, позаимствованной катаной отчекрыжил у бедного старика обе руки по самые плечи, выбросил их в коридор. На всякий пожарный срубил по плечи и остаток нижней челюсти с шейных позвонков. Сейчас Сергей испытывал некую смутную потребность, чтобы дед, авторитетный, уважаемый, знающий все и вся наставник, подтвердил бы, что он действительно, так сказать, не чайник, что он делает все правильно! Подтвердил бы если и не впрямую, то хотя бы намеком, косвенно… Ухватившись за хвост, он выволок обезображенное тело прочь с платформы, в процессе волочения между делом вспомнив слова Фрейда: «Люди более моральны, чем они думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить». «Выходит, я такой же, как все. Не лучше и не хуже». Вытер испачканные кровью руки о плащ покойника. «Так, что дальше?» С удивлением обнаружил крышку технологического окна на покоцанной хвостом металлической плоскости. С большим трудом отбросив ее, заглянул в шахту. Так и есть! По скобам, вмурованным в отвесную стену, можно было спуститься вниз. Решившись, так и сделал. Когда спускался, ему казалось, что в воздухе, в самой атмосфере шахтового шурфа разлиты угроза и беспокойство. Наконец он соскочил со скобы на плиту «пятки» лифтовой шахты. Было достаточно светло, так как работала подсветка. Сухо. Чисто. Подойдя к дверному полотну, ухватившись за ручку, потянул его в сторону, открывая перед собой проход. Быстро осмотрелся. Сразу же удалось разглядеть, что по широкому коридору разбросаны обезглавленные тела серпентоидов. Вампиры они или «натуралы» – какая разница? Здесь явно проложил себе дорогу наставник. Его почерк. От лифта, как и на верхнем этаже, коридор тянулся в разные стороны, расширяясь. По прохладе можно было понять, что здесь явно не жилой сектор. Здесь не было ни фальшполов, ни фальшпотолков. Покрытие под ногами плотное, будто залитое жидким стеклом. Дальше по коридору у стены заметил еще одного серпентоида, хвост которого громоздился поперек прохода. Сидит в какой-то нелепой позе, но, кажется, цел. Хотя нет! Из светлого квадрата (серпентоид лежит прямо напротив осветительного прибора) на Сергея глядит нечто ужасное. Он никогда не предполагал, что лицо может так распухнуть. Там, где были губы, щеки, нос, глаза, теперь сплошной подушкой синяк. Так разве что кастетом ударить можно. При ближайшем рассмотрении лежавший оказался мертвецом, просто вырванный кадык был прикрыт подбородком. Сергей подобрался, в напряженной готовности к броску оглянулся, готовый к тому, что в любую минуту просто из воздуха возникнет противник. Все мысли, будоражившие голову, переборола одна: «Идти-то куда? В какую сторону?» – Де-ед! – позвал, окликнул он на свой страх и риск. Ни ответа ни привета. Тишина на этаже убийственная, но это ничего не значит. Вон как тихо та паскуда наверху к нему подползла. Почему здесь так же не смогут? Все больше он убеждался, что такая работа для него дело малопривлекательное. Нет, к подобному он еще не готов. Пошел влево по расширявшемуся коридору, шаг за шагом приближаясь к открытому залу с видными издали стеллажами, заполненными коробками и пластиковыми боксами. Почувствовал неприятный запах. Воняло химией, от запаха першило в горле. На попадавшиеся на пути трупы, явно не принадлежавшие к роду вампиров, старался не обращать внимания. Все с головами. Скорей всего, это был уничтоженный тварями персонал фактории. «Что ж так воняет?» Зажав пальцами нос, он заглянул в одну из пластиковых емкостей. Ерунда какая-то! Темно-зеленая жижа, похожая на болотную взвесь, заполняла бокс до половины и источала вонь, от которой даже при зажатом носе слезились глаза. «Ф-фу! Гадость». Сразу за стеллажом, в проходе, увидел еще одного обезглавленного, а дальше взгляд выхватил знакомые сапоги с ремешком и пряжкой, застегнутой выше колен. Тело скрыл стеллаж другого ряда. Сломя голову он метнулся в ту сторону, в одну секунду позабыв про все на свете страхи. – Дед! Когда увидел его, зрение вдруг затуманилось. Ноги сделались вялыми. Сам рядом чуть не упал. В проходе между стеллажами лежал мертвый Лу-тоня. Кровь запеклась в его бороде и усах. Умер он оттого, что кто-то, обладающий невероятной силой, пробил грудную клетку под защитной рубахой и вырвал старику сердце. Выражение лица покойного говорило само за себя: оно не было благостным, а так и осталось яростным, как в процессе боя… Почти вечер. Сергей сидел сбоку от входа в основное сооружение фактории, прислонившись спиной к его стене. Замутненным взглядом наблюдал за тем, как из этого самого сооружения бункерного типа серпентоиды выносят мертвых коллег и складывают их в ряд прямо на землю. Зрелище то еще! Устремив взгляд к небу, он поежился. Уже осень. Это сколько же он в этом мире? Кажется, целая вечность прошла. Мрачные тучи закрыли все небо, и временами оттуда срывалась морось, но сильного дождя не было. Наверное, сама природа, с утра радовавшая солнцем и синим небом, решила присоединиться к скорби живых. Сергей выматерился. Первый раз в жизни он произносил грязные слова мата, которые слышал от московского дворника, поминавшего «понаехавших», наваливавших пакеты рядом с местом сбора отходов. Устал? Да! Но дело не в усталости. Тоска зеленая поедом сжирает. Безысходность. Тяжело дался ему этот день. Оказывается, жидковат он для Наделенного. Сергей скорее почувствовал, чем увидел и осознал, что рядом с ним застыл кто-то и пристально наблюдает. Сфокусировав зрение, взглядом уперся в представителя иного с ним племени. Серпентоид. Сабазиос без особо соболезнующих нот в голосе поинтересовался: – Помочь чем? Рязанцев отрицательно помотал головой. Ответил: – Справлюсь. Все так же молча директор фактории, наклонившись, положил на колени Сергея увесистый кожаный кошель, горловина которого была стянута шнурком. Выпрямившись, кивнул. Почти неслышно «отполз» прочь. Сергей на такой жест расчета за «проделанную работу» сразу ощутил обиду. Вспомнил живое лицо Лутони, его улыбку, в которой частенько замечал сарказм по отношению к себе, но в то же время добрую и… родную. Дед лежал на спине, вытянувшись у обочины. Почему-то сейчас он показался Сергею щуплым. Припорошенные пылью черные пятна крови, пропитавшие одежду в районе страшной открытой раны на груди, широко расползлись. Носки ног в высоких сапогах с широкими голенищами, поверху собранными ремешком под пряжку, разведены в стороны, свалились в кювет. «Как же это?.. А, дед? Столько раз подобные проблемы решал и оставался в живых. А здесь…» Пусто. Тихо. Поднимаясь на ноги, он сбросил с колен кошель, не заморочился этим. Подошел к мертвому наставнику. Заговорил с ним, как с живым: – Спасибо тебе, дед, спас ты меня. За науку спасибо, хоть и не доучил, как хотел. Вовек тебя не забуду. Прикрыл глаза наставнику, боевому товарищу и просто родному человеку, который за короткое время заложил в него больше жизненных ценностей, чем оба родителя и то общество, в котором Сергей формировался как личность. А дождь все накрапывал, и было непонятно, то ли это морось на щеках Рязанцева, то ли он плачет, только плечи его тряслись в безмолвной тишине. Усадьба, теперь уже не Лутонина Возвращение домой было тяжелым. Нет, не в физическом смысле – в моральном. Долгий переход на лодке по воде и такое же долгое возвращение по суше на телеге. Молчаливый Нехода, загребая веслом, направлял лодку против течения. Частенько отрывая взгляд от речной протоки, бросал его на сверток из грубой ткани, уложенный на носу. В полотне был завернут Лутоня. Дед! Только сейчас, оставшись одиноким в этом чужом для него мире, Сергей почувствовал накопившуюся усталость и грусть, от которой хотелось волком выть. Один! Он вновь один! Раньше как-то не шло на ум, что такое может случиться. Что за каких-то восемь месяцев, при всей этой каторжной кутерьме с учебой, получением знаний о потустороннем и запредельном, при выволочках и напрягах, наставник станет ему роднее отца и матери. В голове не укладывается тот факт, что его больше нет. Когда добрались до места, Сергей сам снял с телеги тело старика и под молчаливыми взглядами местных сельчан, доставивших его и скорбный груз в усадьбу, отнес его под навес и там положил на верстак, на котором обычно проводили чистку оружия. Встал рядом, неосознанным, невидящим, бездонным взглядом уставился в приоткрытое лицо покойника. Промелькнула мысль: «Что дальше?» А в голове какой-то ветер гонял туман мыслей, из обрывков которых нельзя было составить ответ на свой вопрос. На плечо мягко, с особой аккуратностью легла ладонь, заставив Сергея очнуться. Это возница, Драгон, напомнил о себе, спросил приглушенным голосом: – Так мы поедем?