– А ты как узнал? – Слушай, любопытный, я же не спрашиваю, за каким лядом твоя тушка Марье Владимировне целой нужна? Рули. Открыв ноут, он на какое-то время углубился в изучение информационных программ, недовольно поминая кого-то тихим незлым словом. – Что там? – Ничего хорошего. Тебя разыскивают за убийство гражданки Селезневой Стефании Германовны, а еще за угон вот этой самой машины. – Гады! На меня убийство повесили! – А ты как думал? Кому сейчас легко? – И что теперь делать? – Машину бросать. Но сначала до населенного пункта доберемся, через который железка проходит. Сейчас выясню, где ближайший. Устройство у него на руке оказалось вовсе не часами, а неизвестным Сергею средством связи. Вот с его помощью он и выяснил быстро ход их дальнейших действий… Железная дорога Позади остались полустанки пригородных электричек, езда на попутках, сидение в закусочных и сон в местах, где их никто не будет искать. – Вот и все, – сообщил попутчик. – Хвосты мы тебе обрубили, дорогу подчистили. Дальше сам, не маленький. Что, так и не скажешь, где осесть решил? – Нет, – помотал Сергей головой. – Зачем? Сам знаешь, у каждого своя дорога. Ты ведь не сказал, кто ты. Даже имени твоего не знаю. – Так лучше. – И я о том же! К перрону подошел проходящий поезд, заставив встречающих и провожатых чуть отодвинуться назад. Стоянка – три минуты, а потому в невеликой толпе присутствовал некоторый ажиотаж. – Тогда прощай. – Прощай, попутчик. Спасибо! – Чего уж там! Крепкий, не лишенный привлекательности, постриженный и побритый налысо молодой человек поздним душным летним вечером вошел в тамбур. Обернувшись, махнул кому-то рукой на прощание и исчез в вагоне. В тусклом свете ночных светильников Сергей нашел свое плацкартное место. Поезд плавно тронулся – поехали. В вагоне жарко, как в хорошо натопленной бане, чувствуются тяжелые запахи потных тел и давно не мытых полов. Плевать! Вымотался. Спать хочется… Утро не принесло прохлады. Чем дальше, тем оглушительнее наваливается на вагон безжалостная июльская жара, а ехать Рязанцеву в этом поезде еще двое суток. На весь вагон только два не задраенных наглухо окна. И конечно, у этих окон едут граждане, боящиеся даже слова «сквозняк». Словом, жара нечеловеческая – плюс тридцать пять, а то и все сорок. – Не пытайтесь включать вентиляцию: она никогда не работала. Здесь вам не купе! – При плановой уборке к жаре и тошному запаху дошираков проводница прибавляет едкий привкус моющего средства. В шортах, отвергнув другую, в данных условиях обременительную одежду, крутые мужики пьют пиво и, оплывая в азарте каплями пота, режутся в карты. Женщинам в смысле одежды хуже, но тоже изощряются. Все минимально оставшееся на них мокрое – хоть выжми, кожу снять хочется! На каждой десятиминутной остановке народ по узкому проходу дружно бросается к выходу: ветерка хлебнуть, мороженое купить, покурить. Проводница даже не возмущается, вареной амебой открывает рот, предупреждает, подтрунивая, волею случая доставшийся ей контингент: – Как дети, чесслово! Не отходите далеко, поезд ждать не будет! Слышит в ответ: – Знаем, хозяйка. Не волнуйся. Повторяет с попреком: – Не волнуйся! Успокоили! День. Ночь. Мука мученическая. День… На маленькой станции встали на пятнадцать минут. Местное население тащит к поезду горячую вареную картошку, помидорчики и огурчики малосольные, пирожки и всякую всячину. Все на продажу! В ларьках за стеклом законсервированные, тоже совершенно обалдевшие от жары продавщицы кричат: – Пива нет! Что еще? Не задерживайте! – Пассажиры!!! Поезд через пять минут отправляется! Вот она – поездная романтика нынешнего сверхжаркого лета. Приехал наконец. Слава богу! Его станция. Дальше на перекладных… По реке Местный народ на пристани, узнав, куда чужому добраться нужно, особо не удивился. Мужчина с окладистой, с проседью бородой кивнул, оторвавшись рукой от переборки сети, пальцем указал на здорового парня, ковырявшегося с мотором, посоветовал: – К Борьке подойди, он в Широкую Падь почту возит. Как раз по пути тебе будет. Неразговорчивый парняга-почтальон, выслушав Рязанцева, пожал плечами, буркнул: – За дорогу тыщу рублей положишь. – Договорились, – согласился тот. – Тогда завтра к семи утра сюда же и подходи… * * * На моторной лодке, загруженной коробками и почтой, они поднялись вверх по течению. Часа через три хода свернули в рукав глухой, необжитой, не слишком широкой речушки и вновь против течения поплыли между поросших густым лесом, где крутых, где пологих берегов. В паре населенных пунктов останавливались на короткое время, перевозчик передавал ожидавшим заказы с Большой земли и почту, если таковая имелась. В селе Тормасово заночевали, а утром продолжили путь по реке. На третий день добрались до селения, к которому Сергей и стремился попасть, – одна-единственная улица с добротными домами и пристройками на высоком берегу реки, сразу за которой начинался глухой плотный лес. На узкой полоске берега из воды к самой кромке песка подступал настил, к которому они и пристали. Встречал почтаря улыбчивый подросток, первым поздоровавшийся с ним: – Здорово, Борька! – Привет, – буркнул почтальон. – Привез чё? – Не. Вон гостя по месту доставил. Привечайте. – Ты к нам? – удивленно спросил мальчишка. – Да. – И к кому же? – К Радомиру. После короткой паузы мальчишка сообщил: – Дед Радомир еще о прошлом годе умер. * * *