— Я и не вспоминала об этом до сих пор. Мне даже в голову не приходило, что Фэллон могла принять никотин. И собственно говоря, мы пока не можем утверждать, что она это сделала. — Не можем до тех пор, пока не получим ответ токсикологов, — согласился Дэлглиш. — И даже тогда, инспектор, разве вы можете быть уверены, что яд попал к ней из этой банки? Ведь наверняка в больнице есть другие источники никотина? Это может быть просто подлог для отвода глаз. — Разумеется, хотя мне это кажется маловероятным. Ответ сможет дать судебно-медицинская экспертиза. Здесь никотин смешан с определенной долей моющего вещества. А это распознается с помощью газохроматографии. Она пожала плечами: — Ну что ж, тогда все и решится. — Что ты имеешь в виду под другими источниками? — вскричала Мейвис Гиринг. — На кого ты намекаешь? Насколько мне известно, в аптеке не держат никотин. И во всяком случае, Лен ушел из Найтингейла до того, как умерла Фэллон. — Я не обвиняю Ленарда Морриса. Но вспомни: он находился в больнице, когда обе девочки умерли, и он был здесь, когда ты убирала никотин в шкаф. Он такой же подозреваемый, как и все мы. — Мистер Моррис был с вами, когда вы покупали никотин? — Ну, по правде говоря, был. Я просто забыла об этом, а то бы сказала вам. Мы в тот день вместе ездили в город, а потом он зашел сюда на чашку чая. — Она сердито повернулась к сестре Ролф: — Говорю тебе, это не имеет никакого отношения к Лену! Он почти не был знаком с Пирс и Фэллон. Пирс ничего такого не знала про Лена. — Я и не подозревала, что она знала что-то такое про кого бы то ни было, — спокойно возразила Хилда Ролф. — Не знаю, как насчет мистера Дэлглиша, но меня ты явно наводишь на определенные мысли. Страдание исказило лицо сестры Гиринг. Со стоном она задергала головой из стороны в сторону, словно в отчаянии ища поддержки или убежища. От зеленоватого света в оранжерее ее лицо казалось противоестественно бледным. Сестра Ролф внимательно посмотрела на Дэлглиша, потом, не обращая на него внимания, подошла к своей коллеге и неожиданно мягко сказала: — Прости меня, Гиринг. Конечно, я не обвиняю ни Ленарда Морриса, ни тебя. Но то, что он был здесь, все равно бы вышло наружу. Не стоит так переживать из-за полицейских. У них такие методы работы. Я думаю, инспектору совершенно безразлично, кто убил Пирс и Фэллон: ты, я или Брамфетт, если только он может доказать, что кто-то это сделал. Ну и пусть продолжает свое расследование. Просто отвечай на его вопросы и сохраняй спокойствие. Нам надо заниматься своим делом и не мешать полицейским делать свое. — Но все это так ужасно! — Конечно, ужасно! Но это когда-нибудь кончится. А тем временем, если тебе обязательно надо довериться мужчине, найди адвоката, психиатра или священника. По крайней мере, можешь быть уверена, что они будут на твоей стороне. Мейвис Гиринг перевела беспокойный взгляд с Дэлглиша на Ролф. Она была похожа на ребенка, который никак не решит, на кого можно положиться. Потом как-то незаметно обе женщины придвинулись друг к другу и уставились на Дэлглиша: сестра Гиринг со смущением и укором, а сестра Ролф с едва заметной довольной усмешкой женщины, которой успешно удалась задуманная интрижка. II В эту минуту Дэлглиш услышал звук приближающихся шагов. Кто-то шел через столовую. Он повернулся к двери, ожидая увидеть сестру Брамфетт, наконец явившуюся для беседы. Дверь оранжереи распахнулась, но вместо приземистой фигуры старшей сестры он увидел высокого мужчину в плаще с непокрытой головой, левый глаз его закрывала марлевая повязка. От двери донесся раздраженный голос: — Что тут стряслось? Все ходят как в воду опущенные. Прежде чем кто-нибудь успел ответить, мисс Гиринг бросилась вперед и схватила его за руку. Дэлглиш с интересом заметил, как он нахмурился и непроизвольно отшатнулся от нее. — Лен, что это? Ты поранился! И ничего не сказал мне! Я думала, у тебя приступ язвы. Ты ничего не говорил про то, что поранил голову! — У меня и был приступ язвы. Но одно другому не мешает. — Он обратился к Дэлглишу: — Наверное, вы и есть старший инспектор Дэлглиш из Нового Скотланд-Ярда. Мисс Гиринг сказала, что вы хотите поговорить со мной. Я направляюсь на прием к врачу, но на полчаса я к вашим услугам. Однако ничто не могло перебить заботливого участия сестры Гиринг. — Но ты ничего не сказал о несчастном случае! Как это произошло? Почему ты не сказал, когда я звонила? — Потому что мы говорили о других вещах и потому что не хотел, чтоб ты нервничала. Он стряхнул с себя ее руку и уселся в плетеное кресло. Обе женщины и Дэлглиш придвинулись ближе к нему. Воцарилась тишина. Дэлглиш изменил свое необоснованно предвзятое мнение о возлюбленном мисс Гиринг. Он должен был бы выглядеть нелепо в своем дешевом плаще, с повязкой на глазу и кровоподтеком на лице, да еще разговаривая таким резким, язвительным тоном. Однако он производил необычайно яркое впечатление. Почему-то со слов сестры Ролф у Дэлглиша создалось представление о маленьком робком человечке, неудачнике, которого легко запугать. В этом же человеке чувствовалась сила. Возможно, это было лишь проявление подспудной нервной энергии; возможно — всепоглощающее чувство обиды, порожденное неудачами и отсутствием признания. Но его, безусловно, нельзя было назвать безропотной или ничтожной личностью. — Когда вы узнали, что Джозефин Фэллон умерла? — спросил Дэлглиш. — Сегодня утром, около половины десятого, когда позвонил к себе в аптеку сообщить, что не приду. Мне сказал мой помощник. Наверное, к тому времени новость уже облетела всю больницу. — Как вы реагировали на это известие? — Реагировал? Да никак не реагировал. Я почти не знал эту девушку. Удивился, наверно. Две смерти в одном и том же доме — и так быстро одна за другой; мягко говоря, это несколько необычно. На самом деле — ужасно. Можно сказать, я был потрясен. Он говорил тоном преуспевающего политика, снисходительно высказывающего свое мнение, на которое будут ссылаться, неопытному репортеру. — Но вы не связали эти две смерти? — Нет, тогда — нет. Мой помощник просто сказал, что еще одну ученицу, Джо Фэллон, нашли мертвой. Я спросил, что случилось, а он ответил что-то насчет сердечного приступа после гриппа. Я подумал, что это естественная смерть. Наверное, поначалу все так думали. — А когда вы начали думать по-другому? — Наверно, тогда, когда мисс Гиринг через час позвонила мне и сказала, что вы здесь. Значит, сестра Гиринг звонила Моррису домой. Вероятно, ей надо было срочно связаться с ним, раз она пошла на такой риск. Может, затем, чтобы предупредить его, согласовать версию. И пока Дэлглиш размышлял, как она объяснила свой звонок миссис Моррис, если вообще объяснила, фармацевт сам ответил на незаданный вопрос: — Мисс Гиринг обычно не звонит мне домой. Она знает: я предпочитаю, чтобы мои проблемы на работе совершенно не касались моей семейной жизни. Но когда она после завтрака позвонила в лабораторию и ей сказали, что меня нет, она, естественно, забеспокоилась о моем здоровье. У меня язва двенадцатиперстной кишки. — Но ваша жена, без сомнения, успокоила ее. Он ответил невозмутимо, но при этом внимательно посмотрел на сестру Ролф, которая отодвинулась немного в сторону: — По пятницам моя жена отвозит детей на весь день к своей матери. О чем Мейвис Гиринг было, разумеется, известно. Значит, в конце концов, у них была возможность посоветоваться и решить, что они будут говорить. Но если они придумывали алиби, то зачем было выбирать полночь? Потому что они знали по той или иной причине, что Фэллон умерла в это время? Или потому, что, зная ее привычки, они решили, что полночь — самое подходящее время? Только убийца мог знать точное время смерти Фэллон, а возможно, даже и он не знал. Это могло произойти до двенадцати ночи. А могло и в два тридцать. Даже Майлз Хониман, с его тридцатилетним опытом работы, не мог точно установить время смерти, основываясь только на клинических признаках. Единственное, что можно сказать с уверенностью, — это что Фэллон мертва и что она умерла почти сразу после того, как выпила свое виски. Но когда именно это произошло? У нее была привычка готовить себе напиток на ночь сразу, как только она поднималась наверх в свою комнату. Но никто не показал, что видел ее после того, как она покинула студенческую гостиную. Вполне возможно, Фэллон была еще жива, когда сестра Брамфетт и двойняшки Берт видели свет из замочной скважины ее комнаты в начале третьего ночи. А если она была жива, то что она делала между двенадцатью и двумя часами? До сих пор Дэлглиш принимал в расчет только тех, кто имел доступ в здание училища. А что, если, скажем, в ту ночь Фэллон уходила на свидание? Или, допустим, отложила приготовление своего напитка, потому что ожидала гостя. Как обнаружилось утром, все двери Дома Найтингейла были заперты изнутри на задвижки, но Фэллон могла выпустить своего гостя в любое время ночи и потом запереть за ним дверь. А Мейвис Гиринг была все еще озабочена синяками и ушибами своего возлюбленного. — Что с тобой случилось, Лен? Ты должен сказать мне. Ты упал с велосипеда? Сестра Ролф злорадно рассмеялась. Ленард Моррис смерил ее устрашающе презрительным взглядом и повернулся к сестре Гиринг: — Если хочешь знать, Мейвис, — да, я упал. Это случилось после того, как мы расстались прошлой ночью. Дорогу перегородил большой вяз, и я наехал прямо на него. — Как же вы могли не заметить его при зажженной фаре? — спросила сестра Ролф, нарушив свое молчание. — На моем велосипеде, сестра, фара крепится таким образом, чтобы освещать дорогу, что вполне разумно. Я видел ствол дерева. А вот чего не заметил вовремя, так это одну из высоко торчащих ветвей. Мне просто повезло, что я не лишился глаза. Как и следовало ожидать, сестра Гиринг страдальчески вскрикнула. — Когда это произошло? — спросил Дэлглиш. — Я же сказал вам. Прошлой ночью, когда я вышел из Дома Найтингейла. Ах, понятно! Вы спрашиваете, когда именно? Как ни странно, но я могу ответить на этот вопрос. Я упал с велосипеда от столкновения и испугался, что разбил часы. К счастью, часы остались целы. А стрелки показывали точно двенадцать семнадцать. — А не было там какого-нибудь предупреждающего знака — например, белого шарфа, привязанного к ветке? — Разумеется, нет, инспектор. Если бы был, я бы вряд ли наехал прямо на дерево. — Если он был привязан высоко на ветке, вы могли бы и не заметить. — Там нечего было замечать. После того как я поднял велосипед и немного пришел в себя, я очень внимательно осмотрел дерево. Я ведь сначала думал, что смогу хоть чуть-чуть сдвинуть его и освободить немного проезжую часть. Но это оказалось невозможным. Для такой работы нужен трактор и такелажные приспособления. Но в двенадцать семнадцать никакого шарфа на дереве не было. — Мистер Моррис, — сказал Дэлглиш, — я думаю, нам с вами пора поговорить наедине. Но у дверей его импровизированного кабинета его ждала сестра Брамфетт. Не успел Дэлглиш открыть рот, как она заговорила обвиняющим тоном: — Меня вызвали поговорить с вами в эту комнату. Я тут же пришла, нарушив работу своего отделения. Прихожу, а мне говорят, что вас здесь нет и не соблаговолю-ка я спуститься в оранжерею. Но я не собираюсь гоняться за вами по всему Найтингейлу. Если вы хотите говорить со мной, я могу уделить вам полчаса сейчас. — Мисс Брамфетт, — сказал Дэлглиш, — судя по вашему поведению, вы решили навести меня на мысль, что именно вы убили этих девушек. Возможно, что и вы. Довольно скоро я приду к какому-то выводу. А пока что умерьте свой пыл в противоборстве с полицией и ждите, когда я смогу вас принять. Это будет после нашего разговора с мистером Моррисом. Можете подождать здесь или пройдите в свою комнату — как вам будет угодно. Но мне вы понадобитесь минут через тридцать, а я тоже не намерен гоняться по всему дому, разыскивая вас. Он понятия не имел, как она воспримет такой нагоняй. Ее реакция удивила его. Взгляд за толстыми стеклами очков смягчился, глаза часто заморгали. Лицо искривилось в мимолетной улыбке, и она с удовлетворением кивнула, словно наконец-то ей удалось вынудить особенно послушную ученицу проявить свой характер. — Я подожду здесь. — Она плюхнулась на стул у дверей кабинета и кивнула в сторону Морриса: — Только я бы не давала ему говорить слишком много, а то вам не удастся закончить через полчаса. III Однако беседа заняла меньше тридцати минут. Первые минуты две Моррис потратил на то, чтобы усесться поудобнее. Он снял свой потрепанный плащ, встряхнул его и разгладил складки так, словно к плащу прилипли микробы в Доме Найтингейла, а потом с чрезмерной аккуратностью повесил его на спинку стула. Затем он уселся напротив Дэлглиша и взял инициативу в свои руки: