– Привет, Келси, слышал, вчера у тебя выдался отличный вечер. Келси пытается убить меня взглядом. – Ты рассказал ему? – Ну, он мой брат, и это он заставил меня пойти на свидание, так что вполне нормально, что он спросил меня, как все прошло. Успокоившись, Келси поворачивается к Брейкеру и спрашивает: – Не мог бы ты на минутку оставить нас с твоим братом наедине? Тот ухмыляется и встает. – Конечно. До того как он уходит, Келси добавляет: – И я была бы крайне признательна, если бы ты не распространялся на тему вчерашнего. Брейкер хлопает ее по плечу: – Понимаю, ты не хочешь, чтобы ваши имена упоминали вместе? Я бы не пожелал такого даже себе. Ничего себе, он точно мой брат? Затем он уходит и закрывает за собой дверь. Я наблюдаю, как Келси сокращает расстояние между нами и садится в кресло, которое только что освободил Брейкер. – Чем я заслужил удовольствие видеть тебя здесь? – спрашиваю я. – После вчерашнего я подумала, что нам нужно обсудить, как справиться с этим. – Справиться с чем? – Склоняю голову набок. – Вот черт, вчера ты влюбилась в меня, а теперь пытаешься выяснить, как тебе продолжать работать, когда ты питаешь ко мне такие сильные чувства? Ее лицо вытягивается, а затем она усмехается. – Если вчера вечером и случилось некое откровение, оно точно не имело отношения к любви и было связано лишь с той безграничной неприязнью, которую я испытываю к тебе. – О, неприязнь. Это что-то новенькое. – Опускаю руки на стол. – Прошу, расскажи о ней поподробнее. – Джей Пи, это не смешно. – А я вроде и не смеюсь. Келси прищуривается и произносит сквозь стиснутые зубы: – Тебе не обязательно смеяться, чтобы насмехаться над чем-то серьезным. Беру ручку со своего крайне неопрятного стола, который, я знаю, сводит Келси с ума. Написанная на ее лице напряженность безусловно вызвана нашим разговором, но причина мертвой хватки, с которой она вцепилась в подлокотники кресла, несомненно, кроется в смятых отчетах, валяющихся на моем столе, кривой подставке для ручек и необычном способе наклона моего компьютера. – Хорошо, поведай мне, почему наша ситуация невероятно серьезна, потому что, если я правильно помню, между нами вчера не произошло ничего, абсолютно ничего. Вернее ничего такого, из-за чего стоило бы так психовать. – Джей Пи, вчера у нас было свидание. – Не по нашей вине. – Я нажимаю на ручку, то включая, то выключая ее. – И все же это произошло. Мы плотно поужинали, а потом, когда уходили, ты сказал… ты сказал кое-что. – А, ты о части, где я сказал: «Если бы ты оказалась в моей постели, то забыла бы собственное имя и охрипла бы от того, как часто выкрикивала мое, прося не останавливаться»? Она сглатывает, ее щеки пылают. – Да, я об этой части. – Просто факты. Ничего такого, на что стоило бы обращать внимание. – Ну, – она разглаживает руками свою хорошо отглаженную, возможно отпаренную юбку, – это было неуместно, и нам нужно установить некоторые основные правила. – Интересное предложение. – Сцепляю руки за головой и говорю: – Выкладывай, каковы основные правила? – Итак, для начала… – Секунду, я просто обязан сказать, что твоя реакция совершенно нелепа и чрезмерна, но знаешь, каждому свое. Твои чувства – это твои чувства… Все это чушь собачья. – Указываю на нее. – Можешь продолжать. Ее ноздри раздуваются, и я понимаю, это признак того, что она расстроена. – Как я уже говорила, наше первое правило – мы никогда не говорим о вчерашнем вечере. Я не рассказывала об этом Лотти и буду благодарна, если ты не скажешь никому другому. – Я настолько отвратителен? – Да. Усмехаюсь, потому что думал, что она ответит отрицательно и придумает какое-нибудь долгое объяснение, но должен отдать девушке должное за честность. – Я также не хочу, чтобы люди думали, будто я готова спутаться с первым встречным или что я пытаюсь построить карьеру, раздвигая ноги. – Не волнуйся, этот вопрос уладила твоя сестра. Она злится еще сильнее и указывает на меня пальцем: – Все было не так, и тебе это известно. – Ты права, это было неуместно. Извини. – Если кто и добивался шанса на эти отношение, так это Хаксли, потому что он не мог держаться подальше от Лотти. Судя по всему, мои извинения удовлетворяют Келси, потому что она продолжает: – Итак, мы никогда не говорим о прошлом вечере. Ведем себя так, будто его никогда не было. – Хотелось бы, чтобы его не было. – Улыбаюсь, тем самым побуждая ее лишь сильнее стиснуть зубы. Господи, она прямо-таки воплощение напряжения. Неужели нельзя хоть на секунду расслабиться? – Джей Пи, мне нужно, чтобы ты подтвердил, что никогда не будешь говорить об этом. – Господи. – Закатываю глаза. – Я никогда не буду говорить об этом. – Обещание успокаивает гремлина внутри нее. – Второе правило: больше никакого неподобающего поведения. Закидываю ноги на стол и откидываюсь на спинку кресла. – Не уверен, что ты подразумеваешь под этим правилом. – Твоя манера разговаривать со мной, манера касаться меня, с этим нужно покончить. – Ты ведешь себя так, будто, проходя мимо, я хватаю тебя за руку или скольжу рукой по твоей пояснице… или сжимаю твое бедро, когда сижу за столом переговоров. Поправь меня, если я ошибаюсь, но такого никогда не было. – Этого, э-э… да, не было. Но ты понимаешь: то, что ты говоришь, не вписывается в деловую манеру общения, поэтому тебе нужно прекратить. – Комментарий о том, как ты выкрикивала бы мое имя, был сказан вне работы. – Ты говорил больше, даже будучи на работе, и не отрицай. Она права. – Хорошо, твое желание закон для меня, детка. – И ничего такого. – Она снова указывает на меня пальцем. – Никаких деток. Я – Келси, ты – Джей Пи, и все. Больше ничего. Я не твоя детка. – Это всего лишь милая форма обращения, но без проблем, Келси. С этого момента буду обращаться к тебе только по имени, если только ты не хочешь чего-то в духе… скандалистки? Небольшая ремарка. Я не полный засранец… не всегда. Честно. Но Келси так остро реагирует на мои реплики, что я не могу устоять. Она чертовски красива, и крайне весело злить ее. Так сказать, задевать за живое. – Ты ведь понимаешь, что с тобой невозможно разговаривать, верно? Просто нереально, – говорит она, морщась от раздражения. – Кажется, я слышу подобные замечания только от тебя и начинаю думать, что дело не во мне, а в тебе. Она поджимает губы и, клянусь, мысленно считает до десяти. – И в-третьих… – Третье правило? Не ожидал. Неожиданный поворот. – Снова откидываюсь на спинку кресла. – Прошу, продолжай радовать меня своими приказами. – Я поговорю с Хаксли и спрошу, возможно ли сделать так, чтобы я продолжала работать под его началом, потому что наши рабочие отношения доставляют слишком много беспокойства.