— Я за базар отвечаю. И делаю это не ради акций. Только ради нее. А ты, — осмотрел меня придирчиво, — держись за нее обеими руками. Такие женщины не каждому даны. Я захлопнул дверь и рванул с парковки, одновременно набирая Арса и объясняя ситуацию. Мне нужна компетентная оценка человек при власти и погонах. — Встречаемся в Серебряном бору, у дома, — и отключился, влетая на третье транспортное кольцо. Мне понадобилось полчаса, чтобы добраться из центра. Арс с двумя своими парнями стоял поодаль. Все в штатском, никаких мигалок: мужики стоят, курят, о своем трындят. — Здорово, парни, — пожал всем руки, затем с Арсом отошли. — Что делать? — я реально не мог осмыслить, поверить, принять. Протокол и процедуру на нервах забыл. — Не гони коней, — сжал плечо, поддерживая, — возможно, сиделка не так поняла. Поговори с ним, выясни, по ходу будем решать. — Если он опасен… Я не могу рисковать Аленой и детьми. Но тюрьма… Мы с Арсом обменялись понимающими взглядами. Что-то в любом случае нужно будет делать. Я отправился в дом. Кивнул Анне Эммануиловне и направился в кабинет. Отец сидел в коляске и смотрел в окно, ругался с кем-то шепотом. — Зачем? — только и спросил я. Он повернулся, посмотрел на меня удивленно, глаза сузил недовольно. — Что ты здесь делаешь? У тебя плавание по расписанию! Прогулял, сопляк! Я опешил, ошарашенно рассматривая его. Это не шутка? — Я давно вырос, отец, — ответил сухо. — Ты забыл? Он приложил дрожащую руку к глазам, потер остервенело, вздернул голову и выглядел прежним. Почти. — Конечно, нет! Чего тебе? Передумал акции продавать? — Нет. Я хочу знать, что ты задумал? Ты нанял кого-то навредить Алене? На мгновение его глаза сделали испуганный круг в глазницах, затем вернулось прежнее непробиваемое выражение. — Что с того? Еще спасибо мне скажешь. Бабы — суки, а я — твоя единственная семья. Наследниками будут ее дети, а ты опекун. Деньги останутся при нас. — Ты свихнулся, — покачал головой. Больной. Сумасшедший старик. Царь Кощей над златом чахнущий. — Там на улице ждет Арс Ковальский: тебя посадят, а я, как твой наследник, продам к хренам все акции и твою любимую компанию, твоего дорогого ребенка, — да, «Теско» реально его истинное дитя, — раздробят и продадут по частям. — Ты не посмеешь! — выдохнул со свистом. — Я не позволю! — Да кто тебя спрашивать будет, — саркастично бросил. — Быстро рассказывай, что и кому приказал. Ничего у тебя не выйдет. Алену охраняют, а ты хоть с души лишний камень снимешь. Отец смотрел презрительным, нечитаемым взглядом, затем сквозь зубы прошипел: — Валере приказал избавиться от девчонки. Телохранителю из «Теско»?! Подонок. — Арс, — набрал друга, — нужна ориентировка и план перехват на задержание Скобина Валерия, работает в «Теско». И это… — шепотом добавил: — Вызови психиатрическую бригаду. — В психушку сдать меня хочешь?! — агрессивно крикнул отец. Я был спокоен. Мне нужно задать ему последний вопрос. — Почему мама покончила с собой? Скажи правду. Пожалуйста. Будь честен хотя бы сейчас. — Правду… — он словно бы смягчился. — Потому что я довел ее. Жить, видите ли, со мной больше не могла. Не могла, так травись! — отец смотрел куда-то мимо меня. — Глотай, что смотришь! Жри, сказал! Я так тебя любил, а ты, тварь, любовника завела, бросить меня захотела. — Ты заставил ее? Довел до самоубийства? — одними губами прошептал. — Я не позволю уйти от меня! Ты и Димка принадлежите мне! Лиза, ты либо моя, либо сдохнешь! Шум в ушах перекрыл вой сирены. Приехали. Пусть забирают, — устало махнул рукой. Значит, мама не бросала меня. Она любила и хотела увезти меня в другую жизнь, забрать с собой, а он… Поднял глаза на человека, который родил меня. — Ты мне больше не отец, — и я ушел. Хочу Алену обнять. Вот моя истинная семья. Я нужен ей, а она мне. — Димыч, так что… — Потом, Арс, все потом. Мне к Алене надо. Я приехал в школу танца на Гоголевском, заметил двух амбалов на входе, останавливавших каждого. Разин не врал, ребята свое дело знали. — Да, — порывисто ответил на звонок, — взяли? Внутренняя пружина разжалась, затапливая облегчением. Угроза устранена. Моей семье ничего не угрожало. — Документы, — сухо потребовал один из братков Ярослава. Я даже улыбнулся и реально показал права, одновременно набирая Разина. — Снимай охрану, все норм. — Дай трубку ребятам. Я услышал слово «отбой» и беспрепятственно попал в здание. — Спасибо. А по продаже акций договоримся. — Лады, — ответил Разин. Я бросил телефон в карман пальто. — Алена Владимировна у себя? — обратился на стойку ресепшен. — Да, пять минут назад поднялась. Быстрым шагом поспешил вверх по лестнице, дверь открыл и бросился к ней, удивленной, но счастливой. — Что такое, Небесный? — смеясь, спросила, когда зацеловал. — Ты как здесь? Все нормально? — Да, Аленка, нормально. Теперь все будет отлично. Люблю тебя. Алена смеялась. Я был счастлив. Эпилог Алена — Перед началом регистрации прошу вас еще раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами и создать семью искренним, взаимным и свободным? Прошу ответить вас, невеста. — Да, — произнесла дрожавшим голосом, но не из-за сомнений, а волнения. Мы так много прошли, сделали, изменили и изменились сами. Выстрадали свое счастье. Только наша готовность слушать и слышать, идти на компромиссы и… любовь. Конечно же, любовь. Без нее этот день не наступил бы. — Прошу ответить вас, жених. — Да, — Дима сжал мои пальцы, отвечая уверенно и четко. Надежно. Через него в меня энергия перетекала, кипучая и буйная, наполнявшая силой. — Подойдите к столу регистрации и своими подписями скрепите ваш семейный союз. Мы с Димой подписали там, где указано, и я, едва сдержав слезы, наблюдала, как моя любимая девочка в красивом небесно-голубом платье на подушечке в цвет подносила кольца. Мы остановились на классической модели, очень похожих визуально, но одно истинно мужское, большое и массивное, олицетворявшее силу и защиту. Мое изящное и тонкое, как та березка: податливая, но не сломать ее. На моем кольце внутри была гравировка «всегда твой», на его «всегда твоя». — Объявляю вас мужем и женой. Поздравьте друг друга поцелуем. Дима властно привлек меня и, прежде чем жадно поцеловать, шепнул прямо в губы. — Люблю тебя, родная… Мы шли по проходу под радостные аплодисменты, лучезарные улыбки, звонкие пожелания счастья. Нас обсыпали рисом, лепестками роз и разноцветными конфетти. Я была прекрасной принцессой в струящемся белом платье с кружевной длинной фатой. Дима — мой принц. Прекрасный, красивый, мужественный. Мы выбрали выездную регистрацию на природе: мягкий закат, безмятежная гладь озера, теплый летний вечер. Рядом самые родные и любимые, а еще партнеры, инвесторы и коллеги. Куда без этого. — Поздравляю, доченька, — мама крепко обняла меня и шепнула, целуя в щеку, — счастья тебя Аленушка, настоящего, женского. — Дима, — зятя тоже обняла. Она с самого первого взгляда верила в нашу пару. — Поздравляю Алена, Дима, — приняла поздравления от мужчины матери.