Дарин фыркает. — Ты позволила нам сделать всю работу, когда мы приехали сюда, пока вы с Кортни распивали бутылку вина. Я поднимаю и опускаю свой пакетик чая, удивляясь, почему его отказ пойти со мной кажется еще одним подтверждением того, что нам нужно идти разными путями. Замечаю кольцо на своем левом пальце и удивляюсь, как позволила всему зайти так далеко с самого начала. Может быть, поход в одиночку поможет мне прояснить мысли и даст время придумать план. Если бы лодыжка Кортни не была повреждена, может быть, она пошла бы со мной, и я могла бы поговорить с ней о том, чтобы арендовать ее диван на несколько недель. Линкольн достает из кармана протеиновый батончик. — Хочешь иди, хочешь нет. Решай сама. В любом случае нам нужно спуститься с горы до заката. Убедись, что мы уйдем до того, как начнется буря. Я пью чай и позволяю ему согреть меня изнутри. — Мне показалось, ты сказал, что она будет только завтра. — Судя по пятничному прогнозу. Но мне кажется, что она дышит нам в затылок, учитывая, как холодно, и я не хочу рисковать. — Тем больше причин отправиться в путь, как только будем готовы, — говорит Кортни, держа свою чашку двумя руками, чтобы согреться. — Прекрасно. Я поднимусь к водопаду, пока вы собираетесь. И отвезу нас обратно в город, чтобы вы, ребята, могли поспать. Договорились? — Я поднимаю свою кружку. И все следуют моему примеру с одновременным: — Договорились. — Уверен, что не хочешь пойти со мной? Линкольн наклонился, вытягивая колышки нашей палатки, его задница выставлена напоказ в облегающих джинсах. Я никогда не была поклонницей мужчин в узких джинсах, но стиль ему идет. Когда поднимается во весь рост, мужчина оглядывает меня и пожимает плечами. — Уверен. Ох. — Разве минет перед водопадом не входит в твой список желаний? Линкольн ухмыляется и качает головой. — Хорошая попытка. — Он быстро и крепко целует меня в губы. Вау, если я даже не могу соблазнить своего парня минетом, что-то серьезно не так. — Иди, — говорит он. — И поскорее возвращайся. Мы не будем ждать. — Что, черт возьми, с тобой не так? — Может, этот разговор не стоит откладывать на потом, когда мы вернемся в город. — Ты был холоден и отстранен, и почему ты сказал, что не будешь ждать меня, даже если шутишь? Линкольн вздыхает, и его плечи немного опускаются. — Прости. Я просто устал и мечтаю принять очень горячий душ. — Он натягивает мою шапочку ниже на мои растрепанные волосы. — Очевидно, я пошутил насчет того, что не буду тебя ждать. — Он берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по моим губам. — Будь осторожна и скорее возвращайся. Я льну к его прикосновению, ища покалывания и тепла, которые чувствовала раньше, когда он прикасался ко мне. — Я сделаю фотографии. — Отлично. И сможешь отсосать мне перед ними, когда мы вернемся домой. Мужчина целует меня, на этот раз с нежностью, которую я давно не чувствовала. Может быть, если мы поговорим, то сможем все уладить? Но хочу ли я этого? Путь к водопаду примерно три километра в гору. После двух чашек крепкого чая и большого батончика «Клиф» у меня есть энергия, чтобы сгореться. Делаю глубокие вдохи, наполняя легкие ароматом леса, сосновой коры и гниющей листвы. По мере того, как я удаляюсь от лагеря, полог деревьев распадается, и солнце бьет по моей куртке, согревая меня. Я потираю кольцо обещания на левом пальце и думаю о том, что Линкольн сказал мне в ту ночь, когда надел его. В канун Нового года. Он пообещал, что заменит его обручальным кольцом, как только его финансовое положение стабилизируется. Я ответила, что мне наплевать, сколько у него денег, но он сказал, что это мужское дело, что бы это ни значило. Через несколько месяцев наши отношения начали портиться. Но почему? Тропа начинает открываться, и вид на солнце, поднимающееся над горами, слишком прекрасен, чтобы не сделать снимок. Я буду скучать по этим восходам и закатам. В городе, погребенном между высотными зданиями, я никогда не увижу солнца таким образом. Останавливаюсь рядом с деревом и похлопываю себя по карманам в поисках телефона. Черт возьми, я, должно быть, оставила его в палатке. Поворачиваюсь и замечаю тропинку, с которой только что пришла, и подумываю о том, чтобы вернуться и взять свой телефон. Возвращение добавит немного времени походу, но, по крайней мере, я получу потрясающие фотографии в Instagram. Так быстро, как только позволяют мои походные ботинки, я возвращаюсь в лагерь. Надеюсь, что Линкольн увидел мой телефон, прежде чем свернуть палатку. Я набираю темп, легко спускаясь с холма, надеясь не добавить слишком много времени к моему походу. Замечаю знакомую группу елей и понимаю, что уже близко. Слышу смех Кортни, за которым следует смех Линкольна, и это почти заставляет меня споткнуться, потому что я давно не слышала, чтобы он так смеялся. Обойдя палатку, я замечаю ярко-красную ткань на земле и спешу на поиски телефона, когда звук визга Кортни заставляет меня остановиться. — Убери руки от моей задницы, — игриво говорит она. Волна удовлетворения наполняет меня от того, что она и Дарин наконец-то флиртуют. Я пытаюсь выглянуть из-за окружающих деревьев, чтобы хоть что-то разглядеть. — Вам, ребята, лучше прекратить это, или вас поймают. Я моргаю, удивляясь, почему голос Линкольна так похож на голос Дарина. Чувство тошноты в животе заставляет меня опереться на дерево, чтобы успокоиться. «Не спеши с выводами». Потребность в разъяснениях заставляет меня медленно подкрадываться ближе, надеясь всем своим существом, что я найду Дарина и Кортни, флиртующими и лапающими друг с другом. Большим пальцем тревожно тру кольцо на руке. Приглушенные слова становятся яснее, когда я беззвучно двигаюсь сквозь деревья. — Ненавижу, что не могу прикасаться к тебе, когда захочу, — шепчет глубокий мужской голос. Трудно сказать, чей это голос — Линкольна или Дарина. — Теперь ты можешь прикоснуться ко мне. — Мой желудок сжимается, когда я узнаю попытку Кортни сексуально растянуть слова. — Оставлю вас наедине, но поторопитесь. — За мужским ворчливым голосом следуют приближающиеся шаги. Прячусь за группой деревьев как раз в тот момент, когда Дарин топает через лес прямо мимо меня. Я прижимаюсь спиной к коре сосны и закрываю глаза. Поток слез борется за освобождение из-под моих век. Часть меня хочет убежать. Неведение — это блаженство и все такое. Но я должна знать. Должна увидеть своими собственными глазами, иначе всегда буду задаваться вопросом, правильно ли я поняла то, что услышала. Мои веки широко распахиваются от ужаса. Болезненного любопытства. Я медленно двигаюсь и выглядываю из-за дерева. Там, прямо перед моими глазами, синяя куртка Линкольна, его коричневая шапочка и его рука, исчезающая между бедер Кортни. Он изменял мне. И что еще хуже, все трое знали об этом! Связная мысль ускользает от меня. Только одна движущая потребность подстегивает меня вперед. Мне нужно уйти. Я всегда задавалась вопросом, что бы я сделала в ситуации «сражайся или беги». Оказывается, я бегу. Бегу. Надеясь уйти достаточно далеко, прежде чем первый первобытный крик вырвется из моей груди. Дело не только в Линкольне. У меня было такое чувство, что наши отношения исчерпали себя. Но Кортни? Она была моей подругой. И Дарин, которого я знаю уже много лет, как он мог не сказать мне? Моя нога за что-то цепляется, и сила этого толчка бросает меня вперед. Мои руки скользят по шершавой, холодной земле. Я, шатаясь, поднимаюсь на ноги, подталкивая себя вперед. Прочь. Мое зрение затуманивается от слез, не столько от разбитого сердца, сколько от предательства. Как же я этого не предвидела? Я балансирую от дерева к дереву, в то время как расстояние ничего не делает, чтобы очистить мой разум от того, что я видела. Два года мы были вместе. Он подарил мне кольцо. Дикое рычание поднимается по моему горлу. Я стараюсь двигаться быстрее, как будто могу убежать от своих мыслей. Мы живем в одной квартире. Боже мой, неужели он все это время был лживым обманщиком? Я познакомилась с его семьей. Познакомилась с семьей Кортни, и ее родители приняли меня как родную. Сколько раз она спала на нашем диване после ночной попойки? В скольких поездках она сопровождала нас? Неужели они трахались все это время? Любит ли он ее? Земля исчезает из-под ног и отправляет меня в свободное падение. Боль пронзает мое плечо. Мир вращается вокруг меня в размытом коричнево-зеленом пятне. Удар в бок лишает мои легкие воздуха и голоса. Боль пронзает мой живот под курткой. С каждым переворотом — новая агония. Мой желудок опускается, и я поднимаюсь в воздух. Ноги дергаются, а руки ищут, за что бы ухватиться, чтобы остановить мое свободное падение. Я тяжело приземляюсь. От удара воздух покидает мои легкие. Мир тускнеет.