ГЛАВА 1 Яркий свет бил в глаза. Пытался прикрыться от него рукой и даже застонал, когда у меня ни черта не получилось. Пришлось резко сесть, чтобы проклятая белая лампа больше не раздражала. Одежды нет. Вообще ничего. Только моё тело на железном столе на тонких дрожащих ножках в маленьком помещении, полностью обитом кафелем. Выглядит мерзко. Но это не самое страшное. Самое интересное — я вообще ничего не понимал, и не помнил. В голове — ни одной мысли. Все, что я видел перед собой — это мужские ноги, широкие и раскачанные, и такие же руки. Кое-где на теле были небольшие татуировки: слова, символы, перевязи. Я понятия не имел, что они значили. На голове — жёсткие торчащие волосы. Дверь с маленьким иллюминатором была закрыта, но не на замок. По кафельному полу прошлёпал в коридор, который оказался таким же раздражающе белым и ярко освещённым. Окон нигде не было. В конце коридора в открытом кабинете раздавался шум инструментов, как будто хирург бросает что-то в железный лоток. Странно, я не помню, кто я, но помню, что такое хирург. Походка изменилась сама собой, я неслышно зашёл в помещение, подкравшись к стоящей ко мне спиной женщине в белом халате. — Ты первый из партии, кто проснулся сегодня. Поздравляю, хорошая регенерация. Первым инстинктом было напасть на неё и свернуть шею, но я не понимал, зачем. Может быть, она просто лечила меня. Судя по всему, я не в тюрьме. Я не был связан, дверь не заперта. Разве что кровать в номере была не слишком удобной, и не было гостевого халата с белыми тапками, но за это ведь не убивают. Странный инстинкт. Я бесцеремонно сел голой задницей на стул, а она, наконец, обернулась. Крепкие нервы. — Можно одежду? Только не такой халатик, как у тебя, мне не подойдет. — Остришь. Базовые навыки не утеряны. Хорошо. Она протянула мне какой-то лист. — Давай проверим. Читать умеешь? Я пялился на пластиковый лист, заполненный абсолютно бессмысленными для меня символами. — Видимо, нет. — Хм, имплант вроде бы работает хорошо, раз ты меня понимаешь. Давай поставим тебе версию получше. Может, этот засбоил после нейтрализации. Женщина была в возрасте. Её кожа была уже довольно тусклой и лишенной коллагена. Я посмотрел на свою. У меня помоложе. Мне лет триста или четыреста, наверное. Почему я подумал именно эти цифры? Она достала из ящика имплант и бесцеремонно ввинтила мне его в ухо. Тот с противным шипением рассосался. — А теперь? Она снова протягивала лист. 'Осуждён за военные преступления против Мегалактического совета. Приговорён к смертной казни. По ходатайству и при поручительстве номарха Кредесской федерации перенаправлен на Дахрариг. Приговор заменен на диссоциативную медикаментозную амнезию без возможности восстановления. Дальнейшая адаптация и проживание будут проходить в границах Кредесской гелиосферы. Нарушение границ приведёт к немедленному исполнению первичного приговора Межгалактического совета. Поручитель: номарх Кредесской техно-теократии Тенемхет Анархарон Дейкаан Третий.' — Номарх — это же круто, я правильно понимаю? — Угу. — Она забрала лист и швырнула в общую кучу. — Это всё про меня? Звучит как пустой набор букв, кроме того, что я действительно ни хрена не помню. — Про тебя. — Имя не указано. — Тебе не положено знать своё старое имя. Новое выдадут по окончании адаптационного периода. Пока что ты просто номер 14 из партии «F». Скажи спасибо нашему номарху, что тебе сохранили жизнь. — Спасибо. А… — Всё остальное узнаешь на общем собрании. Уже поздно, и я ухожу домой. — Ещё одно собрание? — Ты итак удостоился чести узнать обо всём первым. Обычно всем стираемым всё сообщают психологи на первом общем собрании. Но они будут только завтра утром. — А… — Это — не моя работа, малыш. Я иду домой. Она опустила глаза и проворчала едва слышно себе под нос: «Может, не такой уж малыш». — Так что с одеждой? — напомнил я ей. Она выругалась, что я задерживаю её. — Сейчас приду. Она лежит не у меня. — Не боитесь меня тут оставлять одного? — Здесь всё равно нечего брать. Можешь, конечно, стащить пару инструментов. Но поверь, здесь тебе ничего не угрожает, кроме безработицы. Скоро тебя выпустят, как только пройдешь адаптацию. Я подошёл к маленькому зеркалу над умывальником. Виски выбриты, на них тоже были татуировки. Волосы были тёмно-серыми, но не седые, скорее иссиня-серые. Глаза — холодные, металлические. Трёхдневная щетина. Пожалуй, мне всё-таки лет четыреста. — Держи. Я развернул красную арестантскую одежду и стал одеваться, а она снова раздражённо вздохнула. — У меня здесь не гардеробная. Я думала ты пойдешь к себе. Я всё-таки успел натянуть короткие штаны. — Не рассчитала размерчик. Рубашка вообще не застегнулась. В мягкие тапки я тоже не влез. — С глазомером у тебя не очень. — Я не разрешала тебе переходить на ты. Пойдём. Блин, торчу здесь уже шестнадцать часов и хочу к семье. Так нет, проснулся невпопад. Я молча шлёпал за ней по холодному полу. Вместо моей предыдущей камеры она повела меня по белым коридорам, и через три поворота открыла дверь в уже другую камеру. — Комнаты на период адаптации. — Фешенебельно. Кафеля уже не было, но всё равно всё было таким же белым и ярким. Зато на кровати была постель. Одна тумба. Туалет и душ в углу безо всяких дверей. — Спокойной ночи. — Уже выспался. Как убрать свет? — Уменьшить свет. — Сказала она в потолок и посмотрела на меня, как на идиота. — Вас не запирают, но, не шатайся по коридорам с этим своим полоумным взглядом. Охрана может не адекватно среагировать на парня твоей наружности. И судя по всему, ты на неё тоже. Не хочешь попасть на нейтрализацию второй раз — учись жить по нашим правилам. Тебя здесь держат подальше от гнева Межгалактического совета. Будь благодарен. Утром дадут одежду по размеру. В темноте было хорошо, более привычно и напоминало космос. Я знаю о космосе, знаю о врачах. Моей первой мыслью было обезвредить её. Я точно знал, как убить её в два движения, и даже приготовился сделать это, когда подходил сзади. Только вот, зачем? Я всю ночь напрягал свою голову, думая, что это как-то поможет. Ничего. Я всё-таки задремал, и под утро свет включился сам, вместе с идиотской бодрящей музыкой. После туалета и душа я вышел в коридор, по которому уже бродили только что проснувшиеся обнаженные люди с потерянными и безумными глазами. Здесь были женщины и мужчины всех возрастов. Было странно думать, что все эти взрослые дети когда-то могли быть опасными преступниками. Персонал тоже суетился между ними. Людей начали разводить по их комнатам и выдавать одежду. Какой-то синтетик, выдал мне, наконец, нормальный комплект. А когда я вышел в коридор во второй раз, передо мной нарисовалась моя вчерашняя знакомая, с интересом меня разглядывая. — Думаю, что в отличие от них, ты уже готов к завтраку. — Уже повидались с семьёй? Что-то быстро. — Интересуешься моей семьей? — Нет. — Правильно. Иначе поставлю на особый учет. Судя по всему, уже поставила. — Вы здесь главная? — Не совсем. Но и не последняя. — Почему занимаетесь мной лично? Мы уже дошли до пищеблока, который пока ещё был пустым и был рассчитан на взвод где-то из пятидесяти человек.