Спустя час мы сидели на скамье возле того же вокзала, поедая самые дешёвые бутерброды из уличной лавки. Он не хотел идти домой. Больше к нам никто не подходил. — Харат? Ты проверил? — спросил я. — Всё чисто. Её больше нет. Город по-прежнему жил своей жизнью. — Нейромать была права насчет всех нас. У меня ещё много работы, — молвил Тен, дожевывая и потирая руки. — Будет чем заняться на пенсии.