– Вот ты с ним и поговоришь! – Я? – Аленка округляет глаза. – Да. А на мне Дрыга и Пашка Войнович. – Блин. Ну, хорошо. – Вздыхает она. – По рукам! – Я радостно тяну ладонь, и подруга неохотно отбивает «пять». 4.2 АЛЕНА – Ты… что?! – Вскрикивает Тая на всю столовую. – Да тише ты. – Одергиваю ее я, заставляя опуститься обратно на стул. Мы сидим за крайним столиком у окна, и мне меньше всего хочется привлекать к себе лишнее внимание в такой сложный момент, когда нужно просто побыть в тишине и обдумать все происходящее в моей жизни. – Нет уж, дай поорать, подруга! – Не унимается Таисия. – Прикрой варежку, на нас уже смотрят. – Шепчу я, дергая ее за локоть. – Какого черта я должна ее прикрывать, когда моя лучшая подруга решила, что она мать Тереза и дает вытирать о себя ноги? – Продолжает возмущаться Тая, но, все же, недовольно вздохнув, понижает тон голоса. – Умоляю, скажи, что мне послышалось, будто ты согласилась помогать Высоцкому в завоевании этой курицы Матвеевой? – Да… Нет… – Мнусь я. – В общем, это просто план. – Сделай татуировку со словом «идиотка» на лбу. – Она бьет себя ладонью по голове. – Никита – мой друг. – Пытаюсь объяснить я. – Если он хочет искренний совет, я его даю, и никак по-другому. – Даже если это в ущерб тебе?! – Он – мой друг. – Да он просто слепой и слабоумный идиот, если не видит, какая девчонка рядом с ним. – Злится Тая. – А если видит и понимает, но при этом все равно смотрит на эту Барби, то он просто конченый придурок, а это, прости меня, уже не лечится! Она взмахивает руками, словно отгоняя от себя невидимых мух, и громко фыркает. Ее экспрессивности позавидовали бы даже итальянцы. – Слушай, ну… – Я уставляюсь на свой обед. Сухая гречка с бледной котлетой совсем не выглядят аппетитными. – Если Никита будет счастлив, то я буду рада за него. – Если мэ-мэ-мэ-мэ, то бу-бу-бу-бу! – Состроив рожицу, заунывно пародирует меня подруга. – Противно слушать! – А чего ты хотела? – Удивляюсь я. Тая уставляется на меня во все глаза. – Ревности! Страсти! Будь стервой, отбей его, отомсти ему, наконец! Я хотела хоть чего-то, чтобы говорило о том, что ты так просто не сдашься! Борись за него, тряпка! – Я не знаю, как это. – Честно признаюсь я. – И вообще. Мне бы хотелось, чтобы он сам меня заметил, чтобы понял, что я для него что-то значу. Раз уж за столько лет Никита не почувствовал ко мне ничего, значит, ничего уже и не получится. Ему нравятся… другие девочки. Тая громко зевнула. – Какая скукота-а! – Подавив новый зевок, пробормотала она. Затем устремила на меня свой недовольный взгляд. – Ты вообще не сечешь мужицкую тему. – Чего? – В мужиках не шаришь, подруга. – С видом знатока произносит она и принимается за свой салат. – Они же тупые все. Недалекие. Мама все время переживает, что отец найдет себе кого-то, а он даже молоко в холодильнике без ее помощи найти не может! И носки: вечно по всей квартире носится, ищет их. Так что им, как детям, нужно все показывать и подсказывать. – К чему ты ведешь? Тая перестает жевать и смотрит на меня как на умалишенную. – Это Никита должен разглядеть в тебе женщину! – Произносит она с набитым ртом. – А не ты должна ему помогать измениться, чтобы он склеил какую-то левую телку. Андестенд? – Женщину? – Я смотрю на себя, на свою одежду. – А по мне не видно, кто я? Тая запивает салат компотом и оглядывает мой прикид, скептически приподняв бровь. – Ты росла без матери. – Говорит она. – Носилась с ним с детства, как мальчишка. У вас и сейчас одежда одна на двоих. Ты – пацанка, Ален. – Мне так комфортно. – Бормочу я, чувствуя, как кровь отливает от лица. – Я… я с детства люблю шорты и брюки. – Брюки это здорово, но в твоих не видно твоих ног. – Пожимает плечами Тая. – Посмотри. Грубые, широкие, мешковатые. Как парни должны догадаться, что под ними длинные и стройные ножки с идеальными икрами? – У меня длинные ноги? – Еще какие длинные. – Заверяет подруга. – И красивые. Но об этом знаю только я. – Ничего себе. – Я задумчиво провожу ладонями по бедрам. – А еще у тебя есть грудь, но в этом стремном лифчике и тупой рубашке ты кажешься плоской, как доска. Я машинально хватаюсь за грудь. – Не хочу, чтобы туда пялились. – Не обязательно выпячивать сиськи, – улыбается Тая, – но нужно давать понять, что они там есть. Парни западают на картинку, а потом уже на мозги. Они так устроены. Тебе нужно переодеться, Алена. – Я что, должна выглядеть как эта Полина? – Нет. – Она кладет руку на мою ладонь. – Ты должна выглядеть как ты. Но это будет твоя улучшенная версия, понимаешь? Более женственная, игривая, страстная. У тебя куча плюсов: твой юмор, твой голос, твои волосы, глаза, губы. Но нужно их подчеркнуть. Легким макияжем, прической, помадой, юбкой покороче. Улыбкой, наконец, – немного загадочной и уверенной. В этом случае не только Никита, но и другие парни обратят на тебя свое внимание. Я сглатываю, заметив проходящего мимо Кощея. Бросив на нас короткий взгляд, парень ставит поднос на столик на противоположной стороне и садится. – Мне не нужно внимание других парней, – произношу я, отведя взгляд. – Нужно. – Заверяет Тая, сжав мою ладонь еще сильнее. – Никита должен тебя приревновать. – Приревновать? – Именно. – Играет бровями подруга. – У тебя есть кто-то на примете, с кем ты в ближайшее время могла пофлиртовать у него на глазах? – Я… не… я… – Понятно. Я и забыла, что флиртовать ты тоже не умеешь. – Она отпускает мою руку. – Это мы тоже исправим. – Слушай, Тай. Я ведь вообще не такая. – Ерзая на стуле, говорю ей. – Заигрывать, строить из себя кого-то это вообще не мое. – Нам нужен реальный ухажер. – Решительно заявляет Тая, обводя столовую взглядом. – Может, подговорим кого-то? – Э… Может, Семен? – У меня в горле пересыхает от одной только мысли о том, что придется флиртовать с кем-то, да еще и на глазах у Никиты. – Мне все равно нужно поболтать с ним насчет участия в группе. – Этот чудик? – Морщится она. – Нет. Хорошо бы, если это был кто-то популярный. Вон, – подруга кивает в сторону, – как Кощей. – Забыла про нашу стычку? Он обозвал меня уродом! – Это было до того, как он тебя разглядел. – Напоминает Тая. – Что еще раз подтверждает мою теорию о том, что у тебя неправильная самоподача. – Она поворачивается ко мне. – К тому же, это не просто стычка, это ваш бэкграунд. Вы уже соприкасались, а, значит, вам есть, о чем поговорить. Неважно, что вы будете обсуждать, главное, чтобы Высоцкий видел, что вы общаетесь. – Да я его терпеть не могу, этого Кощеева! – А он смотрит на тебя. Глаз не сводит. – С ехидной улыбочкой произносит подруга. – Или ты думала, я просто так привела его в пример? – Чего? – Я поворачиваюсь и наталкиваюсь на пронзительный взгляд Стаса. Он и не думает отворачиваться. Сверлит меня глазами, самодовольно усмехается. Я сглатываю и ощущаю, как к щекам медленно поднимается жар. – Вообще это интересно. – Задумчиво говорит Тая. – Если он тебя и такой заметил, то, что будет, когда ты приоденешься? Может, ну, его, этого Высоцкого? Замутишь с Кощеем. – Да он меня просто ненавидит. – Отвечаю я, отворачиваясь.