– И я. – Киваю я Ксене. – Ты подходишь ему больше остальных. Спокойная, милая. Да и Леша с тобой совсем другим стал. И тут же прикусываю язык, заметив напряжение в ее взгляде. «Остальных»… Ну, кто меня тянул за язык? – А много он девчонок сюда водил? – Тихо спрашивает Ксеня. – Я не хочу… я… ну, вы понимаете, наверное. Зыркнув на меня с укором, Тая натягивает на лицо улыбку. – В берлогу еще никого не приводил, ты – первая. – Она хлопает ее по плечу. – Так что, похоже, Драгачев реально на тебя запал. – Хм. – Смущенно улыбается Ксеня и делает глоток газировки. Чтобы разрядить обстановку, я начинаю наигрывать свою любимую песню «Hotel California» The Eagles. Именно она содержит одно из лучших соло в истории рока, которое Дон Фелдер и Джо Уолш превратили в неумирающую классику. Расслабленное, но столь захватывающее, словно это разговор двух влюбленных сердец. – Ваааау! – Визжит Тая. Она начинает пританцовывать. Ксеня присоединяется: закрыв глаза, качает в воздухе банкой шипучки. И Леха тут же подхватывает в руки басуху и поддерживает ритм. Парни, узнав мелодию, свистят и шумят, а Кирилл достает палочки и прыгает за установку: едва касаясь тарелок, нежно и тактично он придает ритму воздушности и легкости. Поймав мой взгляд, Никита смеется – он понимает, что это вызов. Взяв Синди, присоединяется тоже. У нас получается поистине что-то волшебное, но когда дело доходит до припева, путь к микрофону Высоцкому вдруг отрезают Костя с Денисом. Обхватив стойку руками, они начинают, как ненормальные орать: – Welcome to the Hotel California! И я чуть не сбиваюсь с ритма от смеха. Тая закрывает уши, Ксеня хохочет, а Пашка чуть не рыдает, хохоча и не попадая из-за этого по клавишам. Остальные парни тоже ржут, и исполнение вот-вот готово превратиться в балаган, но тут приходит время для того самого соло, и мы, наконец, берем себя в руки. Драматические слайды, бешеные триоли – я срастаюсь с гитарой, переплетаюсь с ней душой, плачу и кричу через струны, и кончики моих пальцев горят! Это чистый кайф! Так сложно, так просто и так… глубоко. Лишь на последней ноте я понимаю, что все кончено, когда слышу крики и аплодисменты ребят. Мне так хорошо, что хочется плакать. Такие странные ощущения… – Ты – монстр, Лель. – Шепчет Никита. Я делаю вдох и обнаруживаю себя в его объятиях. Мне так хорошо в кольце его теплых и сильных рук. Мои ноги как будто больше не касаются земли. Песни, шутки, смех – все идет друг за другом, пока тетя Марина не разгоняет нас ближе к полуночи. И вот я лежу на своей кровати в темноте спальни, не понимая, как тут оказалась. Все как будто во сне. Вокруг тишина пустого дома, и только в ушах все еще гремит музыка – отчаянная, живая, сильная. У нас все получится, я точно знаю. Сегодня случилась магия: мы, простые ребята, несколько из которых даже не знали друг друга до этого вечера, были одним целым. Пусть не гладко, но у нас все получалось. Для первого раза это просто прорыв. А, значит, дальше будет еще круче. Намного круче! Я закрываю глаза и вижу картинки с репетиции. В основном, это моменты, когда мы переглядываемся с Никитой. Его волосы спутаны, одежда безупречно стильная, но до смешного мятая. Его улыбка полна бесшабашности и энергии, а глаза горят диким огнем, и вид у него от этого совершенно безумный и оттого очень соблазнительный. Временами он так долго смотрит на меня, что мое волнение зашкаливает. Я хочу, чтобы его взгляд означал что-то особенное, чем просто признание моих талантов и дружескую поддержку. Музыка ревет! Мы на драйве и готовы нарушать любые правила. Мы – дикари! Да! Последняя нота звенит натянутой тетивой и затем взрывается фейерверком в моей голове. Я открываю глаза, смотрю в темный потолок и шумно выдыхаю. Тишина. И как мне теперь жить, если Никита никогда не полюбит меня? Мы связаны детством, музыкой, дружбой, но так ли крепки эти нити, чтобы удержать два пылких сердца вместе навсегда? 8.1 НИКИТА Когда через несколько дней я выхожу после уроков на школьный двор, застаю возле ворот спортивной площадки неприглядную сцену: Полина с Димой опять ссорятся. – Да послушай ты меня! – Она в отчаянии хватает его за рукав. – И что я там не слышал? – Устало вздыхает он и раздраженно выдергивает руку. На миг меня охватывает желание подойти и вмешаться, но я с трудом себя останавливаю. Мои пальцы с силой впиваются в ремень сумки. – Дима, я прошу тебя! – Почти плачет Полина. Миронов медленно и нехотя поворачивается к ней. – Ты сама все портишь. – Ну, почему ты вечно убегаешь вместо того, чтобы объяснить все? – Она понижает тон голоса, чтобы не привлекать внимания посторонних. Выпрямляется, одергивает юбку, поправляет волосы. – Такое ощущение, что ты делаешь это для того, чтобы я чувствовала себя виноватой. «Любимый прием абьюзера, – вздыхаю я про себя, – неужели, она этого не знает?» – Это ты вечно на ровном месте выставляешь меня виноватым. – Рычит он на нее. – Тебе нравится ссориться?! «А вот и второй прием – Миронов переводит стрелки. Такие, как он, просто неспособны признать свою неправоту». – Привет, Антон! – Заметив своего знакомого, Дима натягивает улыбку и радушно приветствует. Затем его лицо вновь мрачнеет, когда он обращает взгляд на свою девушку. – Почему нельзя просто наслаждаться тем, что мы вместе? Зачем все время провоцировать скандалы и выяснять отношения? Ты превращаешь каждую ерунду в драму! – Но ты переписываешься с другой девушкой. – Ее губы дрожат. Полине явно неудобно, что их ссора происходит практически у всех на глазах, и она из последних сил держится, чтобы не разрыдаться. – Я видела у тебя в телефоне. – А кто тебя просил туда заглядывать? Может, хватит за мной шпионить? – Ты знаешь, что я не специально. Ты сидел рядом. – Я не могу разговаривать с другими девушками? Мне запрещено?! Она растерянно пожимает плечами. – Ты отправлял ей «сердечки»… – Что еще мне запрещено? Говори сразу, чтобы я знал и старался не вляпаться в очередную разборку! – Миронову удается наорать на нее, даже не повысив голоса: он возвышается над Полиной, как туча, а все остальное за него делают грубые жесты, мимика и злобный, шипящий тон. – Ты. Ведешь. Романтическую. Переписку. С другой. Девушкой. – Жалобно произносит она. – У меня совсем не должно быть подруг? – Дима всплескивает руками. – Мне закрыться от всего мира? Да ты совсем больная! – А вот и газлайтинг подвезли. – Говорит кто-то за моей спиной, и я чуть не вздрагиваю. Это Аленка. Подкралась совсем не слышно. – Зачем ты так? – Пищит Полина, опуская плечи. – Приведи сначала мозги в порядок! – Брезгливо бросает Миронов. – А потом поговорим! Заметив меня, он хмурится и ненадолго мешкает, затем, видимо, решив, что ничего страшного, если кто-то посторонний станет свидетелем его низости, он разворачивается и уходит по пешеходной дорожке прочь из школьного двора. – Ничего себе, – тихо произносит Аленка. Я перевожу взгляд на Полину. Она следит за тем, как ее парень удаляется прочь, и проводит ладонями по лицу. Ее плечи вздрагивают. Так и есть – она плачет. Размазывает пальцами слезы по щекам. – Что мне делать? – Спрашиваю я у подруги. – В смысле? – Аленка хмурит брови, искоса поглядывая на девушку моей мечты. – Подойти к ней? – Зачем? – Удивляется она. – Ну, не знаю. Успокоить. – Девушки не любят, когда их видят плачущими. – Говорит Алена. – Но разве сейчас не подходящий момент? – Решаю уточнить я. – Полине плохо, она чувствует себя отвергнутой, а я поддержу ее. А? Она пожимает плечами. – Ты сама говорила, будь увереннее и мужественнее. – Напоминаю я.