Часть 40 из 79 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Домой, естественно, хочется жутко, но Рус рапортует, что с Ником они справляются, поэтому можно немножечко полежать.
Любимая купила мне новый телефон, я восстановил контакты, как смог, но в целом – хреново. Но мой аппарат – вещ.док и мне его не видать пока вся эта тягомуть не закончится.
Гад-наш-проректор быстренько оформил Марго командировку и организовал несколько семинаров с круглыми столами, которые она проводит в здешнем гостеприимном чересчур университете.
Душа моя, вообще-то, занята каждый день, но это не мешает ей быть целиком и полностью в курсе моего лечения и перспектив реабилитации. И, конечно же, сценариев нашего возвращения домой.
Все мы здесь слегка задолбались. Можно и подремать, наверное.
А когда я просыпаюсь после очередной капельницы, понимаю, что сегодня настоящий день подарков и приятных сюрпризов, похоже.
Супруга моя несравненная вернулась уже, находится в благодушном настроении, и вот, вдруг берет телефонную трубку.
А оттуда просто ангелы Господни поют голосом Марковой матушки:
– Риточка, ты бы там присела, может? Боюсь спугнуть, но ты не представляешь, что у нас тут творится. Такое дело, что даже напиться не грех. Пляши, на нашей улице наконец-то перевернулась фура с валидолом!
Марго недоумевает, очень заметно так:
– Лен, а что случилось-то, откуда столько радости?
Веселое хихиканье женщины, что дружит с моей женой без малого десяток лет, удивляет меня изрядно.
– А случилось дивное. Мы с мужем решили тут случайно раньше запланированного вернуться с дачи, а дома у нас сюрприз.
– Боюсь представить. Рус с Ником там тусят, что ли? Прощения просим тогда у вас с Костей, – милая очень хорошо знает старшего сына с его лучшим другом, ну и действия мелкого уже может изредка предсказать.
Хохот из трубки удивляет нас обоих.
– Представляешь, только мы в дверь, а нам на встречу из коридора прекраснейший Бриллиантик выплывает. А следом сыночка наш несётся с воплями: «Да люблю я тебя!» На что волшебная восточная красавица заявляет: «Кого ты там на самом деле любишь, я за десять лет уяснила. Хотел? Тогда малюй себе на борт ещё одну звёздочку, да я пойду!» И ушла, ты не поверишь! Марк носится, злится, рычит. Разговаривать с нами не желает.
– Цирк, – заключает Марго, но судя по робкой радостной улыбке, ей все нравится.
Потом уже, попрощавшись и положив трубку, жена повернется и тревожно заметит:
– Беспокоюсь.
– Ты слишком о нем беспокоишься, милая, на мой взгляд, – цежу сквозь зубы.
– О Гохе беспокоюсь, – вздыхает любимая. – Она девочка сложная, жизнь у нее не дай Пресвятые Просветители никому. А тут этот кадр. Ох, намается она с ним.
– Пусть их. Вам же, девочкам, надо вечное преодоление, выживание, метание и фейерверк чувств, да? Марк ей это обеспечит.
– Нам нужна любовь, безопасность и комфорт, – перебивает меня дражайшая половина и смотрит при этом очень неодобрительно.
А меня как-то опять накрыло. Все же годы рядом с потомком римских императоров меня задолбали сильнее, чем казалось.
– Не-не, я же вижу. Вот сейчас ты вся в заботах: лекарства, схемы капельниц, мониторинг, массажи прочая укрепляющая лабудень… ты занята этой хренью все время, которое не работаешь. Я от тебя столько внимания не получал уже лет пять, наверное.
То, что я охренел, стало ясно лишь только Марго, прищурившись, уставилась на меня не моргая:
– Погоди-погоди, я что-то не поняла. Давай уточним: то есть ты сейчас сердишься на меня за то, что твоя сестра накачала тебя неведомой химозой, ты чуть не умер, я тебе не дала сыграть в ящик и пытаюсь по мере сил помочь с восстановлением? Я еще и виновата?
– Нет, просто ты относишься ко мне, как инвалиду.
– Неправда, но ты вполне можешь им стать, если продолжишь вести себя так, как сейчас. Тебе нужно восстановиться, пройти курс поддерживающей терапии и спокойно жить дальше ещё пару десятков лет, естественно, относясь к себе бережно.
– То есть завернуться в саван и ползти на кладбище, – почему меня так несет, я не понял, но мысли притормозить или сменить тональность не приходит.
Жена, продолжая всем видом выражать неодобрение направлению, которое приняла беседа, сухо отрезает:
– Про кладбище сразу мимо. И тебе рано, и денег лишних нет. У нас, мало того, что два сына растут, так, глядишь, скоро ещё и внучка нарисуется. А ты на кладбище собрался? Хочешь оставить меня с этим шапито одну?
– Не совсем въехал про внучку, ну да ладно. Почему ты считаешь меня беспомощным?
– Я просто хочу позаботиться о тебе. И о себе.
– А о тебе-то каким боком?
– Мне, знаешь ли, не понравилось провожать на тот свет мужей. Хотелось бы ограничиться уже развеянным.
С этими словами моя снежная девочка, моя фурия, моя Королева вылетает из палаты, чуть не вынеся дверь.
Что вновь подтверждает истину – я дебил.
Когда позже, вероятно, проветрившись и переговорив с врачом, Марго являет себя пред мои, почти закрывшиеся от препаратов, очи, я понимаю, что с ней сейчас молчать нельзя:
– Извини, я растерян. Наши отношения с родителями простыми не назовешь, ведь я всю жизнь доказывал им, как они были не правы. Хотел, чтобы они сожалели, жаждал признания, мечтал быть для них важным.
– Ну, сейчас ты очень для них важен, они нуждаются в тебе, – спокойно глядя на меня заявляет мое сокровище.
Это больно. Я понимаю, что заслужил, но оказалось тяжело.
Выдыхаю. Вдыхаю.
Не даю сбить себя с мысли, на те рельсы, где она меня уделает, не напрягаясь:
– Важен, конечно, для статуса и кошелька. Вон, они даже придумали, в какие хорошие руки меня пристроить.
– Что в этом плохого? Будете юной гармоничной парой, – отточенный преподаванием и общением с коллегами сарказм капает с клычков. Моя маргаритка хочет быть грозной гадючкой. Забавно. Такая милая.
Это я некстати улыбнулся, походу. Да.
Надо срочно реабилитироваться и конкретно:
– Нахрен эту дуру и идеи моей био-семейки! У меня есть любимая жена, дети и больше мне ничего ни от кого не нужно. Да, и по-хорошему детям нашим такие бабка с дедом не упали вообще ниоткуда и никуда. И низачем.
– Влад, отвлекись на секундочку от своей главной жизненной цели – добиться признания родителей. Пойми, если ты сейчас не восстановишь здоровье, то ты этой цели достичь просто не успеешь.
Драгоценная жена смотрит с тревогой, и я понимаю, что шутки кончились.
Дело отнюдь не в ее неверном целеуказании. Нет. Тут более глубокий смысл. Но реагировать надо срочно:
– Не так! Ты не права! Моя главная цель давно связана с тобой и детьми.
– Правда? – очень коварно улыбается мне Единственная.
Но я же этот, безмозглый кролик, когда ее вижу. Отшибает все, кроме основного инстинкта, поэтому особо не задумываюсь:
– Истина!
– Ого, ну, если у тебя такая важная и серьезная цель, то ты ведь понимаешь, что первое, чем тебе необходимо заняться, это позаботиться о себе. Кто лучше тебя сможет обеспечить нам с детьми долгую и счастливую жизнь?
Я понимаю, что она меня поймала.
Все же, какие бы дифирамбы моим мозгам в научном сообществе ни пели, в интригах и ловушках против дорогой супруги я щенок. Особенно там, где речь идёт о чувствах, эмоциях и человеческих взаимоотношениях.
– Конечно, дорогая, ты права. Но…
Марго вопросительно вскидывает бровь:
– Но?
– Да, есть, конечно же, это самое но. Хочу напомнить тебе, что мы с тобой связаны навечно. И что бы со мной ни происходило, я не планирую проявлять благородство и уступать тебя кому-то более подходящему.
Да, я упрям, зануден и ужасный собственник.
– Опять. Наша песня хороша, да, Влад? – милая вздыхает печально, вероятно, вспоминая своего психотерапевта.
Но я в реанимации много чего переосмыслил, и сейчас я ее удивлю.
– Я самый достойный тебя, милая. Рядом с тобой есть и буду только я. Я. И никого больше. В жизни, в сердце, в постели.
– Отлично, – хлопает в ладоши профессор Ланская. – Теперь обсудим программу реабилитации от здешнего консилиума, а затем и твои действия в адрес носителей схожего с твоим набора ДНК.
Приехали.