Спасибо вам, мальчики! Пусть служба вам будет по силам! А мой утешительный приз за два дня нервотрепки уже здесь. Осталось насладиться. Глава 6 Маргарита На работу утром прийти по нормальному не вышло. Все потому, что мои дорогие будущие магистры выловили меня практически у порога, подхватили под белы рученьки, оторвали от любимого супруга и уволокли на кафедру, завывая при этом на три голоса о том, что «ой, шеф, все пропало, все пропало!». Владу наверняка не понравилось, но, увлекаемая стихией, я ничего поделать с этим толком не смогла. Поэтому в аквариум на кафедре я ввалилась в сопровождении перевозбужденных студентов, попискивающих от переизбытка эмоций, по дороге на пальцах объясняющих мне, где эксперимент свернул не туда. При этом они пытались добиться от меня четкого плана: чего мы вот прямо сейчас будем делать, чтобы система быстренько пришла в норму и никто ничего не заметил. В целом, мы были несколько заняты и не очень обращали внимание на окружающих. Краем сознания я отметила, как за нами по пятам на кафедру прибыл злющий Влад и скрылся в кабинете у Шефа. Пока я приводила в чувства своих будущих магистров, а также придумывала более-менее удобоваримый путь выползания из того дерьма, в которое они, благодаря своему неуемному энтузиазму, а также пофигизму и лени, умудрились завалить эксперимент, времени прошло прилично. Но я работала, и пока не знала, что у Шефа в кабинете в это время полыхало. Потом, под большим секретом, эти подробности мне поведал сам Игорь Александрович, правда, наливать ему пришлось долго. Много. И разнообразно. А дело было так. – Игорь, я уважаю тебя как руководителя, но перестань уже подсовывать моей жене всех этих восторженных недомерков! – открыв с ноги дверь в кабинет, прорычал Ланской. Игорь Александрович хоть и подавился кофе, но уточнил вежливо: – Это каких же недомерков? Владимир Львович был явно не в настроении, поэтому рычать не перестал: – Весь ее набор сейчас: хоть бакалавры, хоть магистры – такое недоразумение! Восторженные болваны, от которых никакого толку, только суета и головная боль. – Причём у тебя. Да? А Рите приятно с толпой твоих влюблённых дур взаимодействовать? Она же у них несколько курсов читает? А выслушивать при этом бабские наполеоновские планы по укладыванию тебя в их постели – то ещё удовольствие. – Так это месть? Рита жаловалась? Или это вы с Ревазом решили? – такой наивный, хоть и гений. – Это, скажем так, разумная осторожность, – столь же разумно и осторожно пробормотал Шеф. – Ни хрена себе осторожность! Эти бараны не дают ей покоя ни в выходные, ни в праздники! Пишут, звонят, шлют фото постоянно. – Да, а ещё носят цветы, конфеты, кофе и булочки из ее любимой пекарни! Здорово же, правда? – Кривда, бл*! Все это своей жене я и сам ношу… Вот тут Игорь Александрович позволил себе снисходительную усмешку: – Но у неё же должна быть альтернатива? Она же имеет право чувствовать себя прекрасной не только для тебя? – На хрена? – Влад был очень и очень удивлен. А ответ руководства оказался столь же неожиданным, как и снег в июле: – Чтобы ты не расслаблялся. У вас любовь и это прекрасно, но ты молодой мужик, охотник… тебя надо держать в тонусе, а Рите некогда. Вот мы и помогаем, по мере возможности. – Завязывайте со своей гуманитарной помощью! Баб мне с этого момента на курсовые и дипломные проекты не присылать. В аспирантуру тоже. К лешему! – снова скатился к рычанию Влад. – Как скажешь, как скажешь! Ты гений, тебе никто перечить не смеет… – откровенно ехидничал Шеф. – Все ржешь? Ну, да и ладно! Пойду, выставлю эту звезду невероятную в «Политех». Вместо простого одобрения, перепало нервному молодому профессору очень неоднозначное: – Иди-иди… мало ли чего там ещё может случиться… Что? Ну, что может такого из ряда вон случиться на кафедре, где все давно построены и озадачены? Да много чего, как показывает практика. Я вот, например, по нарастающему гулу в аквариуме, поняла, что происходит нечто любопытное. Обернулась, насторожилась. Оказалось, что искрящий негодованием Влад вывалился, наконец, из святая святых нашей кафедры, то есть из кабинета начальства, и сейчас добрался-таки до своей восторженной аспирантки. Серпентарий затаил дыхание. Мои магистры перекочевали поближе к месту действия, а мне и из дальнего угла все хорошо было видно и слышно, да. И спокойнее, и комфортнее, да. Владимир Львович с порога был вежлив: – Инна Валерьевна, пройдемте на минуточку. – Ох, с вами, Владимир Львович, куда угодно всегда готова. И почему на минуточку? Я верю в ваши силы и способности, – кокетливо накручивая на палец локон и прядая мощными ресничными веерами, заворковала Инна. – А я в ваши – нет. И в первую очередь – в умственные, – оглянулся, криво усмехнувшись внимательной публике мой муж. А потом подошел ближе, склонился через стол и зашипел: – Я тебе сказал: не лезть ко мне и моей семье? Сказал. Ты не услышала? Твои проблемы. Собирай вещи, возьми у Игоря Александровича документы и вали в «Политех». – Нет! Как? Ну, Володенька!… – барышня заламывала ручки и закатывала глазки. Народ тихо подхихикивал, Ланской в меру агрессивно настаивал: – Собирай свое барахло и проваливай. Чтоб духу твоего здесь не было через полчаса. Резкий хлопок ладонью по столу прозвучал для любопытствующих, как выстрел. – Как ты можешь! Она же старая! Ты не представляешь, от чего отказываешься! Я на все для тебя готова… – Готова? Отлично. Я уже сказал, что тебе делать, – вот чего у Влада не отнять, так это лаконичности и конкретики. А еще талантов тролля. Но пока все это безумное шапито бесновалось в пределах, ограниченных стенами и стеклами аквариума, меня не иначе как черт понес к Шефу. Не дошла. – Ну, что, дорогая, кто был прав как всегда? Прошла любовь, увяла твоя прелесть, а? – способности Миронова появляться передо мной из ниоткуда я завидовала по-черному. Так же как и ненавидела эти его экзерсисы. – Ох, Саша, сколько можно, а? Чего не живется тебе спокойно? – вздохнула тяжело, настраиваясь на длительное переливание из пустого в порожнее. – Ведь все же мы с тобой между нами давно решили, разошлись миром, шесть лет прошло. Твоих протеже на диплом и магистерские работы я беру, чего тебе еще? Устала. Я от него очень устала. И дело не в воспитании, не в привычке. Просто вот таким он для меня утомительным и мутным проявился в реальности, когда перестал иметь официальные права мне указывать, как жить, но делать так продолжил. Александр вдруг шагнул ближе, обнял за плечи, прижал к себе и забормотал, периодически целуя в висок: – А мне все тоже нужно – тебя, Льдинка. Тебя, милая. Ты моя жена! Хорошо, характер ты показала, приключений получила, все, дорогая, пора к домашнему очагу. Я тебе уже и дачу купил, и ульи установил… – Пресвятые Просветители, Саша! Какую дачу? Какие ульи? Успела лишь прошептать, как меня резко выдернули из рук бывшего мужа и утащили в кабинет профессора Алиева, который тот, выходя окончательно на пенсию, оставил Владу в наследство. – Это что еще за обнимашки, Марго? Я терплю твоих беспардонных учеников, я с пониманием отношусь к вниманию руководства в твой адрес, но это? Стоит мне лишь отвернуться, и ты уже в объятьях бывшего? – сердито выговаривал мне Владимир Львович, закрыв дверь на замок и медленно перемещая нас к монументальному рабочему столу. Миг и документы с него сброшены, а я водружена на очищенную поверхность и очень занята. Мужем. Слова он мне не дал, поэтому решила считать все вопросы риторическими. Помириться-то мы помирились, хотя я, между прочим, с ним и не ссорилась. Ну, желает муж мириться – значит будем. А потом пришло время обсудить произошедшее.