— Так я же говорю: заначка у меня! В туалете, за унитазом, надо плитку кафеля поднять, там коробка, полная баксов. Коробка от кроссовок, — уточнил Вася. — И что ты от меня хочешь? — разозлился Антон. — Чтобы я по твоим сортирам рыскал? Вася на глазах скис, шмыгнул носом и обиженно забормотал: — Оно конечно, если посмотреть… А в натуре, не заломало бы тебя позвонить… Вика, квартиру не продавай, возьми деньги, на первое время хватит… — Диктуй телефон! — Антон достал ручку и блокнот. Позвонив, он представился старым другом Василия и сообщил о кладе. И дальше пошло-поехало. Старенький профессор, естественно покойный, подкараулил Антона на пустынной улице, долго рассыпался в извинениях и сетовал, что дело его жизни последователь-ученик (талантливейший ученый!) вот-вот загубит на корню. Антон выслушал лекцию про какие-то рецепторы-ферменты, катализаторы-стабилизаторы и судьбоносность открытия. — От меня-то чего хотите? — вздохнул Антон, очумев от молекулярной биологии. — Голубчик! Проблема в том, что мой ученик невнимательно прочитал последнюю главу рукописи. Вернее, не обратил внимания на запись реакции, которую я зачеркнул. Но она абсолютно верна! Вот в чем трагедия! А выводы ошибочны, поэтому он идет неверным путем. Получит благословение академического начальства и станет разрабатывать тупиковую теорию! Вы же понимаете, голубчик, это катастрофа! — Примерно, — согласился Антон, которого данные научные проблемы волновали не более чем погода на Марсе. — Профессор, встаньте на мое место. — Ах, как хотелось бы! «Это я, пожалуй, погорячился», — мысленно одернул себя Антон. — Как, по-вашему, — продолжил он, — я могу сообщить об ошибке? Позвонить по телефону с информацией с того света или письмо написать от вашего имени? — Голубчик! Я всё продумал! Главное — ваша гражданская совесть и, скажу высокопарно, патриотический долг. — Излагайте. Усопший и вполне бодренький профессор поведал о том, что многие научные открытия, вернее — их предвестники, возникают в умах разных людей в разных точках мира. Так, один канадский исследователь подошел к проблеме с другой стороны, но не понял ценности своего труда. От Антона требовалось изъять из Интернета работы этого канадца и под видом веерной рассылки бросить в электронный ящик талантливого ученика-олуха. А уж тот не может не вспомнить о зачеркнутой реакции. Антон просьбу выполнил. Отечественная молекулярная биология могла праздновать победу. Покойники выбирали ситуацию, когда никого не было рядом. Материализовывались в закрытой машине, караулили на лестничной площадке или в пустынном дворе. Отличить их с первого взгляда от живых невозможно, щупать каждого постороннего человека не станешь. Поэтому несколько раз Антон промахивался. Симпатичная молодая женщина сидит на скамейке в легком платьице под дождем со снегом. Рыдает горючими слезами. Антон подумал, что ее ограбили и раздели. — Не волнуйтесь! — успокоил он и стал доставать сотовый телефон. — Сейчас я вызову милицию. — Не-не надо! — заикается. — Не-не поможет! Он пьет! Он пьет каждый день! — Бьет? — переспросил Антон. — Вас кто-то бьет? Муж, приятель? И тут он заметил, что, несмотря на дождь, платье девушки остается сухим. Волосы белым созревшим одуванчиком топорщатся на голове — ни капли влаги. И вся она — точно невидимой пленкой защищена от непогоды. — Простите! — Не дожидаясь ответа, Антон задал следующий вопрос: — Вы, случайно, не… как бы немножко… не умерли? — Да, да! — подняла к нему несчастное лицо. — Два месяца назад. Погибла! Я была в том самолете, который упал! — Новый взрыв рыданий и отчаянная попытка взять себя в руки. — Саша! Мой муж! Он пьет! Ужасно, каждый день, хочет убить себя алкоголем! — Ага! — огрызнулся Антон. — Мне, как посланцу доброй воли, предлагается его утешить? Милая девушка! Неужели вы полагаете, что есть способ, при помощи которого один мужик другого может вытащить из пучины подобного горя? Если он не священник, конечно, а вдовец не ударился в религию. К вашему сведению, я — закоренелый атеист. — Вы можете! — заверила девушка, плакать перестала и быстро заговорила: — Просто вам нужно послать ему на день рождения, у Саши через неделю день рождения, плюшевого медвежонка и записку. — Медвежонка? Прекрасно! И записку. От вас, конечно. Обратный адрес прост — загробный мир. По секрету с того свету. — Как же вы не поймете! — воскликнула погибшая. — Ведь человека спасать надо! — Хотите, — скривился Антон, который не мог развернуться спиной к плачущей женщине, даже если она некоторое время назад преставилась, — за свои деньги я вызову к нему бригаду наркологов? Он представил хлопоты и скривился еще больше. — Нет! — Девушка помотала головой и молитвенно сложила руки. — Заклинаю! Хотите, на колени стану? Я сейчас… пустота… Но ведь у вас есть сердце? — И снова зарыдала. — Всё сначала, — тяжело вздохнул Антон, доставая записную книжку. — Итак, медвежонок плюшевый? — Да! — возликовала покойница. — Это наш талисман… интимный, но, если вы хотите, я объясню. — Не хочу! Размеры, цвет игрушки? — Лучше маленький, — и, точно заправский рыбак, широко развела руки в стороны. — Цвет любой, но мне бы хотелось голубого. — Текст записки? Так. «Милый Саша! — повторял за ней Антон. — Я всегда буду рядом с тобой. Я хочу насладиться твоими успехами. Милый! Проживи жизнь так, чтобы я могла радоваться за тебя. Надя». Все? — Вам кажется, надо что-то добавить? — спросила она озабоченно. — Я долго обдумывала каждое слово. Волновалась. Дело в том, что Саша… Антона не интересовал Саша, а вот выпытать у девушки какую-нибудь информацию он попробовал: — Значит, на том свете эмоции: тревога, волнение, возбужденные планы — всё остается? Девушка на секунду задумалась, а потом ушла от ответа, задав, в свою очередь, вопрос: — Разве мы не жили? Антон пообещал выполнить просьбу, развернулся и пошел прочь. Сделал три шага и оглянулся. На скамейке было пусто. — Эй! — позвал он. — Куда бандероль-то слать? И вздрогнул, потому что девушка стояла под боком. — Я всегда такой рассеянной была! — сообщила радостно. — Запишите, пожалуйста, адрес. Сначала индекс… И происшествия противоположного свойства с Антоном теперь тоже случались. Как-то вечером его окружили ребятишки, человек пять: — Дяденька, помогите нам… — Нет! — закричал Антон в голос. — Только не дети! Если ко мне будут являться мертвые дети, я отказываюсь участвовать! Ему захотелось, как паникующему страусу, зарыться головой в песок, но кругом был асфальт. И Антон потребовал: — Сгиньте! — Чокнутый? — высказался один из малышей. — Крыша поехала, — согласился другой. — Пошли отсюда, — позвал третий. Антон ухватил ближайшего ребенка за плечо. Под курткой прощупывалось нормальное костлявое тельце. — Дети? — спросил Антон. — Вы настоящие? Какого рожна вам надо? — Мы заблудились. На день рождения идем. Дом семнадцать, корпус шесть по Третьей Пролетарской — где? — По этой дорожке идете прямо, — перевел дух Антон, — за третьим домом поворачиваете налево, проходите еще два дома и поворачиваете направо у телефонной будки. Будка — ориентир, запомнили? Далее следуете прямым курсом, пока не упретесь в нужный вам дом. То, что дети оказались вполне живыми и бодрыми, настолько обрадовало Антона, что он заставил их повторять лоцманский курс, пока не стали произносить правильно. Покойники-челобитчики никогда не заявлялись, не имея заготовленной просьбы, которая большого труда для Антона не составляла и инкогнито его не нарушала. Точно существовало какое-то сито для умерших. У всех остались незавершенные дела, несказанные слова, невыполненные обещания. Но приходили только те, кому Антон с гарантией мог помочь. Он быстро понял, кто сидит на диспетчерском пункте. — Мама? — спросил он однажды вечером. — Ведь это ты направляешь ко мне ходоков из загробного мира? По тому, как смущенно затеребила она край кухонного фартука, как затараторила о плохом качестве импортного картофеля, стало абсолютно ясно — она. — Мама! Не отпирайся! — с притворной строгостью насупился Антон. — Ты устраиваешь мне аудиенции с покойниками! По твоей милости я стал их поверенным. Хорошенькое дело! Она присела на краешек стула и начала оправдываться: — Ведь тебе не в тягость, а многим людям помог. Конечно, всех не облагодетельствуешь. Теория малых дел — ее только ленивый не обругал. А я не согласна! Вон и тираны у нас ногти грызут, а… Не о том. Конечно, если ты скажешь, что устал или противно, никто досаждать не будет. Но с другой стороны! Со стороны твоей пользы! Столько хорошего сделал, сколько за всю жизнь не совершить. — Мне зачтется? — Обязательно! — заверила мама. — В какой форме?