Из скудного выбора одежды предпочитаю на сегодня синюю водолазку с джинсами. Накидываю кофту и тихонько спускаюсь, гадая, будет ли уместно, если пойду на кухню и приготовлю себе завтрак. Все-таки я в чужом доме, здесь ничего моего. Можно было бы спросить Глеба Викторовича, но не буду же я вламываться к нему в спальню с утра пораньше в воскресенье, правда? Мало ли чем он может заниматься со своей женой. Тем более что она у него — ух! Что называется, почувствуйте себя гадкими утятами. Ночью она мне явно не обрадовалась, но тут-то я ее понимаю. Кто бы обрадовался незваной гостье в такое время? Однако, когда Глеб Викторович меня представил, она тут же сменила гнев на милость и устроила меня в эту милую спальню. Эх, спальня-то милая, но холодильника с едой нет. А желудок требует основательно подкрепиться — как и каждое утро, день и вечер, с тех самых пор как забеременела. Раньше могла почти сутки не есть, и нормально, а теперь нет. Готова поклясться, у Глеба Викторовича будет очень прожорливый малыш. Лишь бы родить здоровенького. Спускаюсь, любуясь покрытой лаком деревянной лестницей, богатством отделки. Никогда не была в таком красивом доме. Но… Это ж сколько его надо убирать? Можно жизнь на уборку положить! А все сверкает, как будто тут все вчера надраили сверху донизу. Какая хорошая хозяйка жена Глеба Викторовича. Наверное, ей приходится нелегко с такой жилплощадью. Когда спускаюсь, чувствую доносящийся из кухни упоительный аромат чего-то печеного, сладкого. Пирог? Хозяйка встала пораньше, чтобы приготовить завтрак? Да, она определенно идеальная. Спешу на запах и оказываюсь на кухне. Здоровенное помещение с белыми стенами и гарнитуром из натурального дерева наполнено вкусными запахами и теплом от духовки. Хозяйка дома стоит у холодильника ко мне спиной, у нее на голове забавная поварская шапочка. — Здравствуйте, Анжела, — привлекаю ее внимание. Однако в мою сторону поворачивается совсем не жена Глеба Викторовича, а какая-то незнакомая тетка с морщинистым лицом. — Я не Анжела Альбертовна, я повар, Настасья. Ты кто такая? — строго прищуривается она. Ну конечно, здесь работает повар! Как я могла подумать, что в таком большом доме жена Глеба Викторовича будет заниматься хозяйством лично. У нее, наверное, и без того забот хватает. — Я… Не успеваю ответить, в этот момент вторая дверь в кухню открывается и на пороге появляется Глеб Викторович. Вполне бодр и свеж, несмотря на то что времени всего восемь утра, а из-за меня ему пришлось полночи не спать. — Мирослава, вы тут? Почему не появились к завтраку? Его подают в столовой. Пойдемте, я провожу. С этими словами он хватает меня под локоть и ведет по коридору в залитую солнечным светом комнату. Тут красуются целых четыре широких окна, за которыми виднеются густые декоративные елки, и от этого возникает ощущение открытого пространства. А в углу комнаты стоит камин. До чего же уютно! Наверное, это любимая комната семьи, где они проводят массу времени. Наверняка ребенок, которого я рожу, будет здесь очень счастлив — вон сколько места, играй не хочу. Плюс заботливые родители. — Мирослава, вы будете есть здесь вместе с нами. Пожалуйста, присаживайтесь. Глеб Викторович указывает на стоящий посредине комнаты стол, сервированный на троих. Осторожно присаживаюсь на самый краешек стула, шумно вздыхаю. В этот момент в комнате появляется Анжела. Еще утро, а она при макияже, с высокой прической. Жена Глеба Викторовича похожа на лебедя — элегантная, тонкошеяя, и волосы у нее необычного золотистого оттенка. Наверняка натуральная блондинка. Никогда не смогу быть такой, как она. Такой не станешь, такой надо родиться. При виде меня за столом она тут же начинает улыбаться: — Мира, дорогая, вы уже встали! Кстати, я могу вас так называть? — Д-да, конечно, — киваю ей с улыбкой. Вот тебе раз — жена Глеба Викторовича вполне даже не посчитала сокращение моего имени фамильярностью. Мягкая, добрая женщина — то что нужно в качестве матери для моего малыша. Тьфу ты, не моего, конечно. — Как вам здесь нравится? — спрашивает она, присаживаясь. — Вы хорошо выспались? Вас ничто не побеспокоило? Вскользь замечаю, что Глеб Викторович тут же настораживается, смотрит на меня исподлобья. Будто готов ловить каждое мое слово… Это так? — Все замечательно, большое спасибо, — киваю. — Извините, что упала как снег на голову… — Что вы, какое может быть беспокойство, вы же носите нашего с Глебушкой ребенка. Мы только рады… — расплывается в довольной улыбке она. Тут повариха приносит поднос с едой. Смотрю на блюдо с омлетом, тарелку с салатом, блюдо с пирогом, и мне становится не до светских бесед, желудок буквально прилипает к спине и требует свое. Быстренько наполняю тарелку, кладу кусочек омлета в рот и наслаждаюсь гаммой вкусов. Интересно, что за приправу повариха кладет в яйца? Ощущаю на языке небольшой привкус чеснока, базилик. Делаю глоток чая и чувствую, как меня бросает в жар, расстегиваю кофту, раскрываю полы. Уже жалею, что надела водолазку. Мало того что она под горло, так еще и стала тесновата в груди, ведь грудь выросла минимум на размер. Из-за моих изменившихся размеров ткань водолазки сверху кажется чересчур растянутой. Надеюсь, это не слишком видно? Тихонько снимаю кофту, и тут вдруг ловлю на себе недоуменный взгляд Глеба Викторовича. Он смотрит даже не на меня, а на мою грудь! Наверное, заметил, что вещичка стала не по размеру… Стыдно-то как! Тут же натягиваю кофту обратно, при этом ярко краснея. А он не отводит взгляда, будто даже хочет что-то сказать. — Глеб, милый, ты сегодня занят? — вдруг переводит внимание на себя Анжела. — Могли бы прошвырнуться по магазинам, вместе сходить на курсы. Ты как? — Мне некогда, я сегодня в офис, — отвечает он чересчур строго. Злится на нее? Но за что? Еще недавно был в отличном расположении духа. Не понимаю… — Сегодня воскресенье… — тянет она как бы между прочим. — У тебя выходной. — И что? — хмурит лоб он. — По воскресеньям нам деньги не нужны? Его слова звучат чересчур резко, необычно резко для меня. Со мной он так ни разу не разговаривал. А потом он просто встает и уходит. — Глеб, останься, позавтракай хотя бы… — говорит ему вслед Анжела. Видно, что она расстроена, что хотела бы с ним пообщаться, в голосе явно слышится мольба. Но он игнорирует ее слова, просто уходит. И весь тот шарм невероятного мужчины, заботливого, ласкового и нежного, мгновенно исчезает. * * * Глеб — Милый, мы тебя ждали, поужинаешь с нами? Анжела встречает меня в прихожей самой милой улыбкой из тех, что я видел у нее за последние три года. Это не улыбка даже, а сахар вперемешку с медом. — Мы — это кто? — спрашиваю с прищуром. — Мира и я… — Анжела хлопает ресницами. М-да… Они обе ждут меня к ужину, как мило. Женщина, которую я хочу, дружит с женщиной, на которой я женат. Космическое комбо, мать вашу. А ведь я специально задержался на работе и вчера, и сегодня. Как раз чтобы избежать совместного ужина. Мне вполне хватило воскресного завтрака с явлением грудей Мирославы мне. Как персики могут трансформироваться в апельсины? Это какой-то хитроумный апгрейд? Она туда салфеток напихала или это из-за беременности? Если да, то я дорого бы отдал за стриптиз. Не поскупился бы! Это же издевательство какое-то над человеком, честное слово. Решительно не могу спокойно смотреть на Мирославу. Она же такая округлая, нежная, милая. Ее хочется приласкать, да что там — ее съесть хочется! Вместо завтрака, обеда и ужина питался бы одной ею, ее ласками и поцелуями. Но если начну с ней спать, буду чувствовать себя последним козлом, я это точно знаю. И по отношению к Мирославе, и по отношению к Анжеле. Я человек слова, между прочим. Мы с женой пообещали друг другу в загсе, что пока мы вместе, останемся верными. Как бы я к ней ни относился, от своих слов никогда не отказываюсь. К тому же Мирослава думает, что носит ребенка, зародившегося из яйцеклетки Анжелы. Как она при этом сможет со мной спать? Для этого надо быть моральной уродкой. Она кукушка — это да, но не моральная уродка совершенно. Все-таки я правильно сделал, что прекратил с ней видеться три месяца назад. Ни к чему хорошему эти встречи не привели бы. Надо бы срочно отправить Мирославу обратно. Но… но. Полицейские еще не поймали тех дебилов, которые устраивают челленджи. А еще я нашел контакты предыдущей квартирантки, которая жила в квартире Мирославы, и узнал от нее много интересного, о чем умолчали хозяева жилья. Так вот, во-первых, ее зовут совсем не Светланой, как утверждал этот шизик в зеленой шапке-петушке. Во-вторых, он и ее периодически доставал. А соседи говорили ей, что он психбольной. Разве я могу позволить, чтобы моя Мирослава соседствовала с психом?