— Не знаю, — Герман оглядывал захламленный пустырь, парней, машины на бетонке. — Думаешь, торговцы сюда вернутся после нашего погрома? — Сто пудов, — Серёга бросил книжку в кучу мусора. — Куда денутся? И вернутся, и торговать в терминал залезут. На рынке гордых нету, Немец. — А зачем «Коминтерну» рынок? Холодное солнце летело в небе над пустырём, словно безгрешный ангел. — Я чую, Немец, что будет война. У меня на всё такое нюх с Афгана. И мне нужна база. Чтобы я достроил свою экономику и не боялся подставы. — Что у тебя за экономика, Серый? — осторожно спросил Герман. — Четверть дохода — доля командира и Штаба. Четверть на «Коминтерн»: транспорт, зарплаты работникам, аренда. Четверть — социалка: матпомощь, пенсии инвалидам, оплата лечения и учёбы, займы. Это чтобы на выборах парни меня и выбирали командиром. А четверть — на развитие бизнеса. Такой расклад, Немец, я сам в Уставе «Коминтерна» прописал. Читать надо. — А я думал, что ты… ну, за идею… — смущённо замялся Герман. — Работаю я за деньги. Но если меня посадят или убьют — то за идею. * * * После восьмого класса Таня ушла из школы и поступила в училище на парикмахера. Вскоре девчонки в учаге пронюхали, что Танька Куделина из группы один?двенадцать — любовница Сергея Лихолетова. Это аукнулось Танюше в конце октября, когда «афганцы» захватили Шпальный рынок. В группе один?двенадцать лидером сразу стала Неля Ныркова — мелкая нахалка с пышным хвостом и светлыми, широко расставленными глазами. В её свите всегда ходили три?четыре подруги — крупные и простоватые девахи. С этими кобылами Нелька подкараулила Таню в гардеробе учаги, запихала в дальний угол за вешалки с куртками и заявила: — Ты мне денег должна, шалава, поняла? — Почему? — пролепетала Танюша. — Потому что у меня мамка на Шпальном рынке торговала, а ей товар испортили, целую партию! Твоего Лихолетова «афганцы» были! Конечно, материны неприятности на рынке для Нельки Нырковой были только предлогом, чтобы прощупать Таньку Куделину на сопротивление. — А сколько мне отдать? — наивно и жалко спросила Танюша. — Всё, сколько есть. Деньги на обеды в столовой и на карманные расходы Тане выдавал Серёга. Нелька смело обшарила Танюшу и заодно полапала за грудь — проверила, что в Куделиной интересного для такого опытного мужика, как Лихолетов. Вытащив Танюшин кошелёк, Нелька забрала деньги, зыркнула своим девахам — «Потом поделим!» — и сунула добычу себе в сумку. — Она в лифон чего?то напихивает, чтобы сиськи были, — презрительно сообщила Нелька фигуристым подругам, и те засмеялись. Нелька толкнула Танюшу в плечо: — Теперь каждый день всё будешь отдавать мне, овца. Танюша никого не могла попросить о помощи. Родители отвернулись от неё, друзей не имелось, а за жалобы преподавателям в учаге избивали как за стукачество. Разумеется, был Серёга, Сергей Васильевич, но Таня робела отвлекать его по пустякам, а себя она считала пустяком. Она покорно отдавала деньги Нырковой и её подругам, которые ловко выцепляли Танюшу то в туалете, то в каком?нибудь глухом коридоре, а сама оставалась без обеда и ходила в учагу пешком. Она пыталась прятаться от своих обидчиц, но у неё не получалось: её всегда отыскивали. Неля Ныркова преследовала Танюшу Куделину не из?за денег, просто Танюша собою опровергала Нелькину картину мира. Нелька считала, что она очень умная, красивая и горячая — ну, будет такой, когда начнёт встречаться с парнем. И парень у неё должен быть лучше всех. Самый крутой парень у самой крутой девчонки. Самым крутым парнем в Железнодорожном районе был Лихолетов. Но что он нашёл в Куделиной, в овце? Неля ревновала Таню, хотя ни разу не видела Серёгу вблизи. Прессануть Таньку — значит, дерзко потребовать у судьбы, олицетворённой Серёгой: объясни, почему так! Ныркова грабила Таню две недели, а результата не было. Тогда Нелька велела подругам побить Куделину. Три здоровые девки заперли Танюшу в кабинете и неумело, но сильно поколотили. Таня сидела на полу между парт и плакала. Нелька вытащила деньги из её кошелька и разрешила подругам: — Берите у неё чего хотите. Разрешение соблазнило лишь Анжелку Граховскую — красивую девицу, по?женски созревшую раньше возраста. Анжелка опустилась на корточки и принялась спокойно копаться в вещах Танюши. Она отложила в сторону пакетик с жевательными резинками, косметичку Тани и какой?то журнал, расстегнула пенал из кожзаменителя и вытащила цветные шариковые ручки. — Ты чего совсем?то крысятничаешь? — удивилась Нелька. — Если дают, надо брать, — рассудительно ответила Анжелка. — А нас её мужик не убьёт? — боязливо спросила другая девица. — Иди, расскажи муженьку своему! — крикнула Нелька и пнула учебник Танюши, валяющийся на полу. — Если он настоящий мужик, ничего он девчонкам не сделает! — Нелька схватила Танюшу за волосы и дёрнула. В этот день группа один?двенадцать занималась физкультурой. Девочки бегали вокруг стадиона с тыльной стороны училища. Побитая Таня, которая и так две недели не обедала, одолела два круга, потом сошла с дорожки, села на лавочку и повалилась, потеряв сознание. Её унесли в медпункт. Медсестра привела её в чувство нашатырём, напоила горячим сладким чаем, расспросила и отослала домой, а сама направилась к завучу. — Девочка недоедает, — сказала она. — Обморок от анемии. — Безобразие! — возмутилась завуч. — Буду звонить родителям! — Не советую, Анна Ивановна, — сказала медсестра. — Зачем вам опасные конфликты? Эта девочка живёт не с родителями, а с Сергеем Лихолетовым, который командир у группировки «афганцев» во Дворце культуры. — Я не поняла, Наденька… — Эта девочка — любовница Лихолетова. Считайте, что как жена. — К?какой кошмар!.. — охнула завуч. — В пятнадцать лет? Медсестра Надя пожала плечами. Она видела в учаге пьяных девочек, изнасилованных, обдолбанных, беременных. А тут подумаешь — любовница. — Что случилось с нами, Наденька? — спросила завуч. — Ещё пять лет назад всё было нормально!.. А сейчас? Подростки курят и пьют, прогуливают занятия, на преподавателей ругаются матом!.. Родителей не дозваться!.. — Я пойду, у меня медпункт не заперт, — ответила медсестра. В тот же день вечером Таня, как обычно, делала Серёге массаж. Серёга лежал на тахте, на животе, голый по пояс, а Танюша в спортивном костюме сидела верхом на его заднице и старательно мяла ему спину. Серёга млел. — Может, надо было тебя на массажиста отдать, а не на парикмахера? — прокряхтел он. — Стрижёшь?то раз в две недели, а массаж — каждый день… Массажировать по?настоящему Танюша не умела, но этого Серёга и не требовал: достаточно было, чтобы ему просто пошевелили мышцы. Днём Серёге позвонила завуч из училища; она вежливо рассказала про недоедание и обморок Тани и попросила «обратить внимание». Серёга тотчас же поговорил с Танюшей и рассердился: зачем она молчала про этих сучек? — Чучундра ты глупая, Татьяна! Обо всех таких вещах ты должна сразу сообщать мне! Это ведь не шутки, это предъявы! Кто тебя обижает, тот меня обижает, а я не терпила и наездов не прощаю. Поняла меня? — Поняла, — тихо ответила Таня. Жизнь Тани для Серёги была чем?то очень милым, тёплым и чистым — каким?то детским садом. Серёга не принимал всерьёз того, что волновало Танюшу, не придавал значения её отношениям с девочками из группы и её успехам в учёбе, его не интересовали Танюшины впечатления от кино или от историй с подружками, от ситуаций и случаев её повседневности. Серёга был убеждён, что по?настоящему у Танюши нет ничего, кроме него; это ему и нравилось. Таня казалась Серёге личной принадлежностью, причём такой рискованной, что не всякий крутой мужик решится обладать чем?то подобным — несовершеннолетней девочкой в собственности. Танюша была Серёгиным вызовом всему свету. — А вы меня любите, Сергей Васильевич? — робко спросила Таня. При важных или напряжённых разговорах она не могла говорить по?домашнему «Серёжа» и начинала называть Лихолетова по имени?отчеству. — Конечно, — уверенно ответил Серёга. — Странный вопрос, Татьяна. На массаже он любил расслабленно порассуждать о своих принципах и убеждениях. Он считал, что Таня ничего не поймёт и никому не разболтает. — Ко мне сейчас знаешь как ищут подхода? Куча контор к рынку хочет пристроиться, на биржу зайти. У дверей с подарками караулят. Я уже охрану нанял. Всё, блин, набрал силу. Понятно, всякие жучилы засуетились вокруг. Так что, Татьяна, доступ ко мне — это, блин, большая ценность. Кого попало я не подпущу. Если кому?то разрешаю быть рядом, значит, это мой человек, надёжный. У меня сейчас только один вид хорошего отношения — позволять другим делать мне хорошо. Кому позволяю, того, значит, блин, и люблю. Танюша массировала тренированные плечи Лихолетова и пыталась определиться, кто она для этого самоуверенного и опасного мужчины. Да, Сергей Васильевич не обидит её, любит её, но ведь и кошек домашних тоже любят и не обижают. Сергей Васильевич старше её на шестнадцать лет; он командует не только ею, но даже её отцом. Он вообще всеми командует. У него все — солдаты. И Танюша так поняла свою роль: она — служанка Сергея Васильевича. Она исполняет свои обязанности, а он её защищает. После тех страданий, которые Танюша претерпела из?за побега из дома, ей стало казаться, что защита важнее всего. Пусть без любви, лишь бы не больно. — А вы не поменяете меня на другую девушку? — осторожно, чтобы не рассердить Серёгу, спросила Танюша о своём главном страхе. — Не боись, — покровительственно сказал Серёга. — Не поменяю. В ближайшие два?три года этого точно не случится, а дальше Серёга и не заглядывал. С Танюшей ему было хорошо. Таня тешила его самолюбие. За неё он и вправду хоть кому порвал бы глотку. С Таней Серёга был не пацан. Пацаны бегали, суетились и клеили тёлок. Пацаны понтовались, у кого больше баб. А настоящие мужики не мерялись бабами — не потому что имели много баб, а потому что баб никто уже не считал. Настоящие мужики ценили настоящих женщин, точнее, настоящую женственность. И эта женственность вполне могла воплощаться в одной?единственной женщине. А в Тане Серёга нашёл даже больше, чем женственность. У Танюши было то, чего не было у других девиц, которые вились вокруг него, — превосходство в молодости. Но это ещё полдела. Серёга учуял в Тане тонкий горький вкус: не зная, как это назвать, он угадал непреходящее девичество будущей Вечной Невесты. Серёга не знал, как ему укоротить обидчиц Танюши. Расстрелять их, что ли? Серёга решил просто показать себя этим злым девкам: увидев, какой он правильный и хороший мужик, девки полюбят его и прекратят изводить его подругу. Серёга не сомневался, что на всех он производит сильное впечатление, и возможность дружить с ним — это крепкая мотивация. По делам ветеранов Афгана Серёга был знаком с Иваном Даниловичем Чубаловым, полковником в отставке; знакомство переросло в приятельство. Иван Данилович с женой жил за городом, где у него была настоящая усадьба: он управлял охотхозяйством «Крушинники». При казённой работе Чубалов устроил много полезных собственных заведений, в том числе и конюшню. Серёга предложил девчонкам, обидчицам Тани, в воскресенье поехать с ним и с Танюшей за город — пожарить шашлыки и покататься на лошадях. Дело было в конце ноября, на первые прочные снега. Ранним утром Герман и Серёга во дворе «Юбиля» загрузили в «барбухайку» тяжёлую коробку с продуктами и бутылками, посадили в салон Танюшу и покатили к учаге. У запертых ворот их поджидали девочки, одетые в тёплые пуховики и куртки, — Нелька Ныркова, главная злодейка, и с ней Анжелка, Лена и Наташка. В городе неспешно светало, сумрачный рассвет словно снимал упаковку с улиц и перекрёстков. Герман вёл «барбухайку» к выезду: с той стороны в небе синели промоины. Ветер обдувал лобовое стекло снежной пылью. — Я закурю тут? — дерзко спросила Нелька у Серёги. — В трамвае ты тоже куришь? — поинтересовался Серёга.