Это выступил один из обедавших. Наврал и купцу про голос, который то появится, то исчезнет, как град Китеж. Молодцы вернулись. Половой побежал обслуживать посетителей. После короткого концерта, всех пробило желание выпить водки, вина, пива и заодно заесть это все. Хозяин корчмы должен быть мною доволен. Бесплатно на него сегодня работаю. Дочищая воблу, оглядел своих орлов: никаких признаков желтой линии, даже у певца. Налили пива, дернули. Действительно, великолепное! Даже у меня, отнюдь не любителя, вызывает чувство радости. Примерно таким, наверное, оно и должно быть, как свежесваренное чешское изделие. Скоморохи весело поедали своих щук и лещей, а я наслаждался радостями далеких берегов. Подошел хорошо одетый господин. Ни здравствуйте, ни привет, ни даже кивка головой. Наглый и высокомерный. Объявил: – Я дворецкий боярина Твердислава из рода самих Михалчичей! О как! Долгая пауза. Может ждал, когда мы будем шапки ломать и поклоны бить? Не дождался. Как ели рыбу, так и едим. Спросил своих: – Посадник? – Нет. Наконец челядинец продолжил. – Пойдешь в дом боярина петь. Орду эту с собой не бери. Получишь целый рубль. Да, пожалуй, с такими суммами к нам подходить уже поздно. Доел воблу. Поднял на наглеца глаза. – С кем, куда и когда пойти, решаю только я. Указывать мне никто не будет. Если пойду к твоему боярину, это будет стоить десять рублей. Управленец аж позеленел: – Нет таких цен! Три это самое большее! – Я понимаю: обнищали Михалчичи, наверное, и тебе платить-то нечем. Но будешь торговаться, просто выкинем из корчмы. Поэтому беги к хозяину, лижи ему пятки, как привык и доводи до него мои условия. Уже серый, боярский прихвостень умелся. Команда усомнилась в правильности моих действий. – А если дворецкий обиделся? И придет с ратниками? – А потом придут ушкуйники и просто его растопчут. Помните, как бабку возле церкви держали? – Да, конечно… – Молодые поженились, ушкуйник атаман среди своих. Свистнет – тридцать человек подошли на помощь. Очень нужно, друзья еще сто двадцать привели. С ними никто и не связывается. А он считает себя мне обязанным, спрашивает, чем помочь. – Ну, тогда можно и не бояться. – Опасаться только надо: могут свернуть головенку, и не скажут за что. Подошел половой. – За пиво сегодня платить не нужно. – Ты что ль расщедрился? – Нашлись люди побогаче. Он показал на одиноко сидящего пятидесятилетнего мужчину. Тот встал, помахал рукой и поклонился. Не хам, учтивый человек. И не навязчив, сам не подошел. Ну, пойду знакомиться. При близком общении посетитель поведал, что он княжеский конюший-боярин. Два слова – название одной должности. Они с Давидом погодки, знают друг друга с детства. Вместе росли при дворе Святослава, отца князя, вместе воевали, много и удачно. Он побыл и воеводой, и постельничим. Последние лет пять конюший, в походы уже не ходит. Услышал сегодня мое пение. Потрясен до глубины души силой и тембром голоса, обаянием поющей личности. Очень просит помочь: князь в расстройстве, неудачно прошла охота. Спеть бы ему пару песен, развеять тоску по любимой гончей, порванной вепрем. Много денег дать сейчас не может, самое большее – рублей пять. Слушая его, я думал: вот где море обаяния и, надо думать, хитрости. Был бы моложе, побежал бы даром петь. Поглядел в его ласковые голубые глаза и спросил: – Ты конюший? Поэтому принял меня за глупого коня? Приманил, кусочек хлеба с солью дал, и гоняй как хочешь! Он удивился, потом хохотал минуты две. – Как ты умен при своей молодости! – За твое обаяние приду один, попою и за пятерку. Помощь нужна в другом. У тебя своя дружина есть? – Тридцать человек. Война будет – шестьдесят. – Перед тобой подошел человек, дворецкий боярина Твердислава. – Хозяина я знаю. – Прихвостень боярский грубил, требовал пения почти даром. Был выслан мной в неведомые дали. Скоморохи из моей ватаги говорят, что может отомстить. – Тебя это тревожит? – Не без этого. – Можешь забыть. Сегодня же сходит от меня человечек, приструнит боярина и его борзых слуг. Вот все и уладилось. Хорошо быть нужным сильным мира сего! – Когда будем работать? – Хорошо бы нынче же на пиру. У тебя есть сегодня еще дела? – Немного. – Приходи попозже в Кремль, спросишь конюшего. Меня Владимиром зовут. – Меня тоже. – Тезки, значит. Со своими придешь? – А как надо? – Лучше с ними. Ты попел, отдохнул, поел. Они в это время поют, играют, пляшут. – Приходить сытыми? – Обижаешь! Всех накормим. На том и расстались. Глава 11 Предупредил ребят насчет вечера и пошел опять на рынок. Остатки денег из Егоровой шапки ссыпал себе в мошну. Надо все-таки разобраться с частотой проявления желтой линии. Прошел по всем рядам базара, вглядываясь в людей. Ни одной такой линии! Значит, мне ее дал Бог, а Игорь только усилил. В ближайшие дни надо посетить церковь, поблагодарить отца небесного за подарок, пусть даже и краткосрочный. Молиться с просьбами мне нет резона, всем обеспечен. Пошел домой: положить воблу и отдохнуть. Заодно сообщить ведуну о результатах исследования наличия желтой линии у большого количества народа. Кстати! А что я буду петь у князя? Писать песню о нем лично, пожалуй, уже поздновато. Никаких других стихов о князьях не знаю. Постой, постой… Вспомнилась «Песнь о вещем Олеге» Пушкина. Вот это реальная вещь! А музыку подберу. У меня ее в памяти – вагон и маленькая тележка. Сейчас приду, вспомню текст полностью (в советской школе учили крепко), найду мелодию и потренируюсь с домрой. Открывать калитку вышла хозяйка. Увидела воблу, велела держать ее повыше, иначе пес выхватит из рук и утащит в будку. А извлечь ее оттуда будет нереально. Повела меня в кухню. – Рыбешка какая-то неведомая. Сам-то пробовал? А то нормальной сушеной и соленой рыбы полон чулан. Пока развешивали воблу, объяснил ситуацию. – И неужели и в самом Волхове нет? И в этой великой реке (о существовании которой узнал только в 11 веке) не плавает. Пошел к Игорю, доложил о своих изысканиях по желтой линии. – Вот и я думаю: как это за девять лет не обращал внимания на нее? Ни у кого не болела, не изменялась. А ее просто нет. Нужно еще с нашими посоветоваться, может быть более опытные чего и знают. Лучше с тобой пойти. Ты сегодня не занят? – У князя вечером пою, его конюший меня нанял. – А завтра? – После обеда важная встреча. – А с утра? – Ушкуйника пойду ловить, учиться надо. – Давай послезавтра? – Не могу пока ничего сказать, завтра решим. – Экая жизнь у тебя бурная! – Ничего, может скоро наладится. А то и у тебя времени поучиться нет. А это – самое главное. Наверное, по рынку бродить скоро брошу. – Конечно. Уже пора. – Пойду потренируюсь перед сегодняшним пиром. Отбыл к себе в комнату. Вспомнил весь стих, подобрал мелодию и начал обкатывать. На третий раз уже получалось сносно. Подошла Любовь, узнать, не голоден ли квартирант. Уловила конец песни. – Как-то ты поешь сегодня по-новому… А не можешь полностью это спеть? Поупражнялся еще раз. К концу Люба сидела уже обалдевшая от моих изысков. Прошептала: