Команда заливается смехом, а я пытаюсь понять о чём они. – Не-а, скорее она пришла сюда оседлать нашего капитана, – подключается Овертрой. – Как тебе Ханна, везунчик? – он покачивает бёдрами, зажав между ног клюшку, – у неё аппетитная задница, не так ли? – Что с ней не так? – интересуюсь я приподняв бровь, и поджимаю губы. – Он не видел, – усмехается Барби и толкнув своего друга Дрю, которого называют “Каспер” из-за бледной кожи, вытягивает свой мобильный из шкафчика. – Сейчас. Прислоняюсь плечом к стене и наблюдаю, как наш запасной вратарь записывает видео в Снапчат под песню: “I am a barbie girl”. Этот парень ростом в шесть с половиной футов и шириной, как хренов белый медведь, которого прозвали: “Глыба” поёт: “I’m a Barbie girl in a Barbie world”… И никто! Никто, кроме меня, не обращает на это внимание. – Ты в порядке? – он кивает, не отрываясь от своего выступления. Вместо микрофона он использует свой гель для душа. Не спорю, сотрясения в хоккее как завтрак: ежедневно и необходимо. Но… – Вот, держи, – Овертрой протягивает мне свой мобильный телефон, и я нажимаю на треугольник посередине, увеличивая громкость боковой клавишей. Тёмный экран превращается за мгновение в спальню, и я вижу джерси “Термитов” с десятым номером, принадлежащее Рику Айкелу, которое надето на девчонке со светлыми волосами, завязанными в хвост. – О да, малышка. Ещё. Ты такая горячая… – произносит он. Испуганная вспышками девушка слегка оборачивается, но и этого достаточно, чтобы я узнал её. Ханна. Дочь нашего тренера. – Вот дерьмо. – сглатываю, продолжая пялиться в экран. – Она веселилась с Айкелом на вечеринке в его доме, – подключается к просмотру звезда снапчат. – Говорят, она дала ему в первый же день их знакомства. А снимал его дружок Джастин, тот самый популярный ублюдок, который играет у них в защите. Я возвращаю телефон Джиму и, развернувшись на месте, направляюсь на выход. – Пошевеливайтесь. ДэдПол сегодня не в духе. ×××××××××× Ре́слинг — вид развлечения, включающий в себя матчи с элементами борьбы и актёрской игры, ход и результат которых определяется заранее. Ночное шоу с Джимми Фэлоном — американское юмористическое ток-шоу Глава 5. Ханна Пока комната с большим круглым столом наполняется хоккеистами, как мой рот маршмеллоу в самый отвратительный день, я слежу только за одним из них. Всё верно. За капитаном. Чёрная хоккейная форма с белым номером и лампасами, тёмные взъерошенные волосы и мужественные черты лица. Он - как хренов опьяняющий коктейль для человека с воздержанием от алкоголя. Острые скулы, играющие желваки и… Невероятно притягательные губы. Иисусе! Я завидую ему. Они пухлые, округлой формы с ярко выраженной ямочкой, которую ещё называют«прикосновением ангела». Что ж, ангел явно касался этого парня, точно не один, а тысячи раз. И, судя по тому, как он чертовски хорош, не только к губам. Светлые, почти ледяные глаза с тёмным контуром. Игривая театральная мимика... Она заметна, даже когда он просто смотрит куда-то в даль. В хренову пустоту. Проклятье! Кто создал этого парня? Дьявол. Не иначе. Стоит мне оторвать от него взгляд, как я чувствую безумную нехватку витамина, явно не D. А если смотрю, в голове возникают его образы в моей спальне. Он ухмыляется, прикусывает губу и, зачёсывая тёмные волосы, подмигивает мне этим охренительно прекрасным, замораживающим кожу взглядом. – Познакомьтесь, это Ханна. Моя единственная дочь и ваша верная помощница, – быстро перевожу взгляд на отца, который точно не упустил, как я пялюсь на двадцать девятый номер. – Мы уже знакомы с Ханной, – бормочет какой-то рыжеволосый придурок, потирая усыпанный веснушками нос. Он явно хочет сказать что-то ещё, но присутствие моего отца его останавливает. – Ты знаешь, к чему чешется нос? – не смотря в его сторону, задаю вопрос. – Я не пью алкоголь, – прыскает от смеха мистер маракуйя. – Вообще-то я не это имела в виду, – прикусываю большой палец и поднимаю на него глаза. – Лучше надень шлем, вдруг кто-то нечаянно вмажет по твоей голове, – пожимаю плечами и безобидно возвращаю взгляд на отца, который точно чувствует присутствие злобного Гринча за моей спиной. – Ханна, остановись. Запрокидываю голову и закатываю глаза. – Что? Я просто дала полезный совет одному из твоих, – прикусываю язык, когда понимаю, что собиралась сказать. – Итак. Ханна займётся социальными сетями команды, съёмкой контента, а также будет помогать, если вам понадобится какая-то помощь. – Значит, она сможет помочь мне… – рыжий скользит языком по внутренней части щеки, – с любой моей проблемой, а тренер? Вся команда начинает издавать непонятные звуки, напоминающие крики припадочных чаек, которые воюют за испорченный бургер. Отец дует в свисток, а я подношу к виску средний палец и имитирую кашель, чтобы привлечь их внимание на себя. – Очень рада с вами познакомится, убл... парни, – натягиваю улыбку, ворочая головой, чтобы все увидели мой "приветственный жест". – Мы с вами будем отличной командой. – Если такой же "командой", как и с придурком Айкелом, я не против, – пожимает плечами парень с женским писклявым голосом и натягивает извращённую ухмылку. – Овертрой, ещё слово, и останешься сегодня мыть раздевалку вместо мисс Харбл! Она очень обрадуется выходному. Светловолосый задирает руки вверх, демонстрируя покорное «заткнулся», и отводит взгляд в сторону, заводя беседу с соседом. – И зачем нам помощница? Мы неплохо справлялись и без неё, – звучит тот самый прекрасный в мире голос, и я убираю средний палец от лица. Маккейб смотрит на меня не так, как в нашу первую встречу, а с неким презрением. – Может, ей стоит отправиться к «Термитам»? Этим неуклюжим щенкам явно нужна мамочка, особенно их дерьмовому капитану, с которым она уже познакомилась. – не унимается он. – Ханна, познакомься. Брайан Маккейб, двадцать девятый номер. Мой капитан и лучший нападающий. Я медленно перевожу взгляд на отца и щёлкаю пальцами. – А по совместительству и твой любимчик с явным диссоциативным расстройством, угадала? – одариваю парня таким же презрительным взглядом. – Очень приятно познакомится. Я буду называть тебя «ангелочек», а ты можешь называть меня просто «исчадие ада». – Ханна Уэндел. Если ты не прекратишь, то я… – перебиваю отца, повышая на него голос. – Что? Взорвёшь мой байк? Разобьёшь ещё одного гнома? Или, быть может, соберёшь мои вещи и отправишь меня к матери в Кливленд? – Хватит! – кричит на меня, но в этот раз не как на дочь, а как на одного из своих грёбаных хоккеистов. Подрываюсь с места и направляюсь к двери. – Можешь считать, что у тебя больше нет дочери! Уберу кучку отборного дерьма из твоей прекрасной жизни, папочка. Может тогда, твоя жизнь станет идеальной. Отец тяжело вздыхает. – Ханна, я не хотел… Вернись, пожалуйста, на место. – Маленькая хоккейная зайка сейчас заплачет... Ууу… – произносит один из этих придурков, наряженных в костюмы пингвинов. – Мэтьюс, прикуси свой язык, пока я не засунул его в твою задницу! – рычит отец. Я останавливаюсь, задерживая взгляд на двери. Маленькая слезинка скатывается по щеке. Смахиваю её пальцами и, тяжело вздохнув, поворачиваюсь обратно. – Я приступлю к работе завтра, не сейчас. Буду кормить твоих проклятых птиц зернами и мыть им зад. – Ханна, мы так не договаривались. – На сегодня с меня хватит! – фыркаю сквозь зубы и обвожу комнату глазами, возвращая взгляд к отцу. – Поменяй подгузники своим малышам самостоятельно, папочка. “Ненависть, ненависть, ненависть. Двойная ненависть. Совершенно ненавижу,”– ехидно болтает мой внутренний Гринч, ударяя перьевой подушкой себе по голове и это вызывая на моём лице улыбку. – Хорошего дня, кучка хохлатых пингвинов! *** – Не могу поверить, что ты назвала “воронов” кучкой хохлатые пингвинов! – хохочет Мэйбл, укладывая голову на прорезиненный подголовник джакузи.