Она улыбнулась и помотала кудрявой головой: — Спасибо, сынок, я уже пришла. Вот моя остановка. Остановка была, как в моей реальности, прозрачная, пластиковая, с табло, где красными точками на маршрутах были отмечены автобусы. В моем городе родного мира были похожие остановки, но табло не работали. А это что за игровой автомат? Я уставился на двух мальчишек, тыкающих пальцем в экран, расположенный на подставке и похожий на кинескоп старинного телевизора. В углу на черном фоне белел треугольник из двух рук, сцепленных в рукопожатье, в его середине было написано: «Комсеть». Это что же, Интернет бесплатно раздают? Я глянул на экран: там шла новая версия «Ну, погоди!» — герои точно такие же, как в моем детстве, но сюжет незнакомый: Волк на байке улепетывал от двух машин гаишников-баранов. Хех, с чувством юмора у аниматоров точно все в порядке. Подошел автобус-аквариум, вздохнул, распахивая дверцы — мальчишки бросились внутрь, а я занял их место. Ткнул в экран дважды — вышел из полноэкранного режима. Надо же, все почти как у нас. Свернул окошко, и рабочий стол отобразил конвертики с надписями: «Мультфильмы», «Игры», «Новости Лиловска», «Школьная программа», «Карта города», «Экстренные службы». Коснулся пальцем «Карты города», и на экране появилась карта с домами, названиями улиц. Мое местонахождение обозначалось зеленой пульсирующей точкой. И как найти адрес или объект? Я дважды кликнул по экрану — карта пропала. Снова развернул ее, почесал в затылке. В чем секрет? Ткнул в правый угол — опять карта свернулась. В левый — то же результат. — Позвольте, — проговорил подошедший пионер, коснулся черной полосы внизу, и на ее месте появились буквы. — Вводите, они будут прямо сверху карты. Впервые в жизни я чувствовал себя дремучим дедом, которого пионер переводит через улицу. Я ввел: «Рынок», и на карте от остановки прочертилась синяя линия, ведущая к точке с надписью «Колхозный рынок № 1 имени товарища Сергея Антонова». Рынок был номер один, что подразумевало и другие, но других не было. И я поспешил к этому, единственному. Навстречу шла молодая женщина с огромной коляской для близнецов, и я сместился к стоянке, откуда отъезжал «запорожец» — такой же, как у Ирины Тимуровны, но не серый, а красный. Взгляд выхватил лежащую на земле монету. Я коршуном спикировал на нее, поднял: десять рублей! Почти такие же монеты номиналом один рубль были в бабушкиной копилке, где на реверсе Владимир Ильич указывал направление в светлое будущее. На этой десятке, на реверсе, был символ Молдавии, тьфу ты, Молдавской ССР: памятник Стефану Великому. Конечно, здесь не обошлось без денежной реформы, раз курс, судя по зарплате майора милиции и стоимости смартфона, примерно один местный рубль к десяти российским в моем мире. Интересно, десятки на мороженое хватит? Безумно захотелось пломбира из детства за двадцать копеек. Когда денег было совсем мало, я покупал лимонное или фруктово-ягодное в картонном стаканчике. В продовольственном магазине все было по-современному, включая изобилие товаров: стеклянные витрины, холодильники с минералкой, винный шкаф. Последний я изучил с пристрастием, потому как к концу той жизни все чаще стал предпочитать вино всем остальным алкогольным напиткам. Не то чтобы я был снобом — Алена хорошо в вине разбиралась и научила отличать достойные образцы от шмурдяка. В старом Союзе в силу возраста я не мог оценить качество и выбор алкоголя. Если верить профессионалам, выбор был, хоть и скудный. Но мало кто разбирался в вине, покупали, что под руку попадется, чаще сладкое и полусладкое, которое редко бывает высшего класса, и чаще всего просто не замечали шедевры под изобилием «Солнцедаров» и портвейнов «777», то бишь «три топора», которые по идее пить нельзя без риска потерять печень. В этом Союзе выбор был отменным. Правда, никаких известных итальянских, испанских и французских марок. Но, как показа история, и наши вина мало им уступали, если подойти к процессу производства со знанием дела. Линейки разные: были как самые простые столовые вина, так и выдержанные премиум-класса. Особенно порадовал выбор сухих, причем белые и красные были представлены в равных пропорциях, когда в старом Союзе красные сухие вина, которые к тому же очень полезны, народ не признавал. Заметил грузинскую «Хванчкару» — любимое вино Сталина — и «Киндзмараули» с «Алазанской долиной», украинские «Оксамыт Украины» и «Шабский рубин», и молдавские «Рислинг» с «Каберне», и болгарские «Медвежья кровь» с «Солнцем в бокале». Как и в старом Союзе, доминировало копеечное «Ркацители». Граждане презирали его, а зря, на самом деле это очень достойный сорт, и в моем мире некоторые вина, из него изготовленные, брали серебро и золото на международных конкурсах. Будь у меня деньги, я бы выбрал вон тот красный портвейн семилетней выдержки за пятьдесят семь рублей. Сперва я ощутил его вкус — сладкий, тягучий, с оттенками изюма, кураги и ореха, а потом рот наполнился слюной. По местным меркам, пятьдесят рублей — это, наверное, дорого, но оно того стоит… Потом я посмотрел на монетку в ладони и вернулся в реальность. Раскатал губу, Саня! Портвейна захотелось? Давай-ка, бери свою мороженку и довольствуйся ею! Я остановился возле холодильника с мороженым и фруктами-ледышками. Выбор был большим, хоть и не сезон. Среди знакомых упаковок я нашел лимонное мороженое за семь рублей, а вот пломбира без упаковки, лишь прикрытого сверху бумажной крышкой, не нашел. Взял три рубля сдачи и побрел к рынку, который был в стороне, противоположной общежитию. Пройдя метров двести и с наслаждением поедая лимонное мороженое, я свернул во дворы и сперва услышал возмущенные голоса, а потом увидел огороженную площадку, где две команды играли в мини-футбол. Сердце забилось чаще и уж совсем встрепенулось, когда я услышал: — Ты, епта, себя кем возомнил, чепушила? Месси, Роналду и Мбаппе вместе взятыми? А ну иди на хрен с поля! Вот он, шанс проверить себя! Глава 9 Нужна в футболе, между прочим, голова От услышанных фамилий сердце защемило, повеяло родным миром. Там, где чемпионат мира в Катаре прошел без России, в декабре решалось, кому быть названным лучшим игроком двадцать первого века — аргентинцу Лионелю Месси или португальцу Криштиану Роналду. Мне всегда нравились оба, наверное, потому, что я никогда не болел ни за «Барселону», ни за «Реал», предпочитая быть мазохистом и переживать за наши клубы в еврокубках, и во внутреннем первенстве — за… Не гадайте, не назову, за кого болел, потому что это уже неважно. Это осталось в той жизни, в другом мире, а здесь той команды не существует, потому что Союз не развалился. И слава безымянной богине! В общем, победил Месси, который привел свою сборную к золоту мундиаля. А что здесь? Учитывая, что о чемпионате мира я еще ни от кого не слышал, вполне возможно, он прошел, как и положено, летом… Значит, провели его не в жарком Катаре, а где-то еще… И тут меня озарило так, что я остановился. В этом мире я еще ни разу не слышал ни слова о коронавирусе! Никаких масок, предупреждений, все так, как будто такого вируса не существовало. Могло такое случиться, потому что история пошла другим путем, а потому и вирус не был создан? Вполне. Воодушевленный и этой догадкой, я с удвоенной силой рванул к футбольной коробке — покрытой резиновой крошкой площадке с мини-футбольными воротами, огороженной сеткой-рабицей. Смеркалось, но двор был хорошо освещен фонарями по углам. На совесть сделали площадку, что ни говори. Двор-то самый что ни на есть обычный, не элитный — вон, даже выпивохи в беседке рубятся в «козла». Тем временем в футбол играть прекратили, потому что началась свара. Издали показалось, что играют взрослые, но когда я подошел, понял, что это подростки. Впрочем, один взрослый среди них все-таки был — сизоносый стриженный под бобрика мужик с красным лицом, побитым оспинами. «Эмпатия» подсказала, что он сейчас больше всего хочет выпить и победить. В любом порядке или даже одновременно, потому что почему-то для него оба желания были неотделимы друг от друга. — Давай, вали на хер отсюда, чтобы я тебя больше не видел, кривоногий, епта! — брызгая слюной, вопил он. Мужик теснил вихрастого паренька к сетке, приговаривая: — Тебе сказано было, пасуй, бляха-муха, я же открытый был! А ты чего единалишь? — У меня лучше позиция была! — огрызнулся паренек. — Отвали, Михась! Сам ты единал! Никогда паса от тебя не дождешься! — Ах ты щегол, а ну иди сюда! Паренек отбежал, а мужик по имени Михась распалялся все больше, приговаривая, что он с такими единалами, как Тоха, на зоне делал. Тохой звали того паренька. Чуть в стороне широкоплечий подросток с длинными смоляными патлами до плеч набивал мяч, поглядывая на ссорящихся. Тяжко вздохнув, он подошел к мужику и попытался взять его под руку: — Дядя Михась, хорош! Сами же выбирали себе парней, — его жалобный бас напоминал голос мультяшного бычка, называющего волка батяней. — Давайте уже играть! — Да отвали ты, Цыган! — разозлился Михась, вырывая руку, причем длинноволосого он назвал с ударением на первый слог. — Не вишь, че творится? Я с мужиками на пол-литра зарубился, что сделаем вас. На пузырь, прикинь! А у нас один дырка, а другой единал! — Сам ты единал! — откликнулся Тоха с другого конца коробки. Вратарь одной из команд, парень медвежьей комплекции, сплюнул и крикнул: — Да пошел ты, Михась! Играть научись! Тоха тебе единоличник, я дырка, а ты кто? Алкаш! Тьфу! — Сплюнув, он сообщил: — Я домой, парни. Ваша взяла. — До десяти же играем, Никитос! — закричал Тоха, подбегая к вратарю. Он и остальные подростки окружили его, принялись уговаривать, а Михась совсем расстроился и, погрозив сидящим в беседку мужикам, которые посмеивались над ним, начал ругаться уже с вратарем, забыв про Тоху: — Из-за тебя, чепушила, наша команда вечно опущена! Летим шесть-два! Очко бы научился прикрываться! Два гола в домик пустил, Никитка! Вратарь показал алкашу православную дулю и направился к выходу. Так, похоже, это мой шанс проверить навыки, и пришла пора вмешаться. — Что за шум, а драки нет? — крикнул я. Все, кроме Михася, обернулись. Быстрым шагом я направился к нему, развернул рывком — он крутнулся на месте, чуть не упал. — Батяня, хочешь выиграть? — взял я быка за рога, причем в обоих смыслах: мужик выкатил на меня глаза, пожевал губами. — Готов заменить вашего кипера. — Допустим, — осторожно ответил Михась. — А ты кто такой? — Саня. А вы дядя Михась, так? А третий у нас — Тоха. Ну что, играем? Только мне обувка подходящая нужна. — Я посмотрел на вратаря-медведя. — У тебя размер какой? Поделишься кроссовками? — Че это? — Вратарь возмущенно сморщил лоб, отчего волосы поднялись, как хохолок удода. — С фига ли? Цыган окинул меня оценивающим взглядом, метнулся к нему, пробасил: — Никитос, ну че ты в самом деле, пусть сыграет! Хочешь домой — вали, кроссовки я тебе потом занесу, как доиграем. Ну? Два других парня, один здоровый и двухметровый, другой мелкий, принялись его уговаривать: — Будь пацаном, Никитос! — Сам не играешь, так дай другим доиграть! Тоха стоял, сложив руки на груди, а Михась хмурился, пока не зная, как расценивать ситуацию. По идее, если бы я не вмешался, он мог бы отмазаться от спора, сказав, что почти слитый матч не доигран по техническим причинам — вратарь ушел. Но вот он я, замена, и теперь нужно как-то вытягивать. — Сорок четвертый у меня, — проворчал вратарь, кося на меня карим глазом. — Влезешь? — Легко, — улыбнулся я. — Спасибо! Пока он нехотя снимал кроссовки, я стянул туфли. Прежде чем переобуться, изучил подошву кроссовок: производство Черниговской обувной фабрики «Берегиня». Надпись не затертая, свеженькая. Значит, новые кроссы, а потому, жалко было мне отдавать. Они оказались чуть велики, потому я зашнуровал их потуже, затем поднялся и протянул руку Цыгану: