Что было на табличке? А на табличке было написано: «Тихо! Работают мозгами!» Чуть ниже был красиво нарисован человеческий мозг, из которого шёл дым. Придумавший всё это Чегевара говорил, что мозг его. Срисовал с фото МРТ после крайней медкомиссии. — Пожалуйста, представьтесь. А дальше расскажите, что вас к нам привело. Я понимаю, что дело ваше носит сведения сугубо интимного характера. Пусть это вас не смущает. В нашей практике мы сталкивались с подобными вещами. И наша с вами задача поймать преступника и показательно его осудить. Для расследования важны самые мелкие детали. Не спешите, вспомните, пожалуйста, все подробности. Мы на вашей стороне. Ближе, чем мы, союзников у вас сейчас нет. Поэтому, как бы ни было обидно, стыдно, больно, гадко… — стараясь как можно доверительнее обращаться с потерпевшей, настраивал её на откровенный разговор я. Неожиданно зазвонил мой телефон с незнакомого номера: — Извините, минуту! Чапаев, слушаю. — недовольно ответил я, отвернувшись к окну. — Андрюша, привет! Ты меня узнал? — послышался детский голосок. — Узнал, Женечка, узнал. Ты меня извини, детка. — старался побыстрей закончить разговор я, наблюдая, как дружно открыли рты мои мужики. — А я целый день жду, жду, когда ты мне позвонишь. Мама сказала, что мы сегодня здесь ночуем, а ещё тут дядька к ней приставал. Волосатый такой. А я ему сказала, что всё папе расскажу, — скороговоркой выпалила Женька. — Женя, я через часик тебя наберу, — быстро проговорил я, укоризненно глядя на товарища Че, расплывшегося в неуместной улыбке. — А мы завтра уезжаем, — вдруг с обидой выпалила Женька и отключилась. «Как завтра? Куда уезжаем? Какой такой волосатый дядька?» — пронеслось в голове, но, поставив свои мысли на паузу, я вежливо попросил гражданочку потерпевшую: — Пожалуйста, мы готовы вас слушать. Слушать, а не есть, Дроздов! — И, показав кулак жующему оперу, кивнул женщине. Продолжая терзать свой промокший от слёз платочек, женщина ещё раз тяжело вздохнула, мельком обвела взглядом присутствующих, как бы ища сочувствия и защиты, и начала свой рассказ: — Меня зовут Сёмина Марина Петровна, мне тридцать два года («Ты смотри, как слёзы годы набрасывают», — подумал я). Работаю участковым врачом-терапевтом в районной поликлинике, но не в этом районе. Понимаете, проблемы у меня появились по здоровью… как бы вам… в общем, по-женски, — густо покраснев, запнулась женщина. — Мы понимаем, Марина Петровна, продолжайте, — протягивая женщине чистый носовой платок, спокойно сказала Лядова. — Я-то сама себе диагноз, собственно, поставила, но нужно было мнение и рекомендации специалиста, — благодарно кивнув Лядовой, продолжила Сёмина. — А почему в своей поликлинике к гинекологу не обратились? — вдруг спросил дотошный Алик. — Понимаете, не принято это у нас. Корпоративная этика, что ли. Все врачи стараются обращаться к специалистам в других медучреждениях, ну и, конечно, по рекомендациям, учитывая квалификацию и профессиональную подготовку. Собственно, в моём случае ничего серьёзного. Это не кожное и тем более не венерическое… так… воспаление… Но ясность для себя получить хотелось. — Марина Петровна, а вы замужем? — спросил Черных. — Нет. А это имеет значение? — опять покраснев, спросила Сёмина. — Продолжайте, пожалуйста, — попросил я, не поняв, куда клонит Чегевара. — Котова мне порекомендовала приятельница. Сказала, что раньше у него была практика в Подмосковье, что его хвалят как специалиста с приличным стажем и опытом. А теперь вот в Новокузнецком районе работает в поликлинике. Ну, я ему позвонила, представилась, сказала, что по рекомендации знакомой. Он как про приятельницу услышал, так даже как будто оживился, спросил, сколько мне лет, семейное положение… Ну, в общем, назначил мне день, время… — Извините, а подруга, порекомендовавшая вам этого Котова, тоже врач? — спросил Черных. — Нет, она, скорее, моей мамы приятельница. По-моему, пенсионерка. А я ещё тогда у Котова спросила, мол, почему так поздно приём? В смысле в конце смены. Он ответил, что у него весь день расписан, а уделить мне минимум времени, вставляя между запланированными приёмами, неэтично и непрофессионально. Коллеги всё-таки. В общем, ничего подозрительного. Наоборот, даже приятно стало от его внимания, — всё более открыто излагала нам суть произошедшего Сёмина. — А «в конце смены» — это во сколько? — что-то пометив у себя в блокноте, спросил Черных. — Ну, смена у него до 20–00, а дальше… дальше на его усмотрение. Он попросил меня прийти в 20–20. Объяснил тем, что у него последняя по записи — сложная больная и ему нужно отдохнуть. Я согласилась, не в моём случае было возражать. В итоге принял он меня в 20–30. Это я уже потом поняла, что всё было сделано для того, чтобы в коридорах поликлиники людей стало меньше. Вы знаете, на первый взгляд такой приличный дядька… извините, мужчина. Где-то около пятидесяти, плотный такой, очки, бородка… Улыбается, правда… видно, давно у стоматолога не был. Зубы жёлтые, как у нутрии… Поздоровались, я ему привет от Валентины Германовны передала… — Это та, которая вас сосватала? — спросил, не удержавшись, Алик. — Да, она. Пока я за ширмой раздевалась, он в журнале что-то писал. В общем, всё шло, как на обычном приёме. — А сестра? На приёме должна была присутствовать медицинская сестра, — вставила свои «пять копеек» стажёр Светлана Ивановна Лядова и заработала «монетку» в свою копилочку. — Да. Котов сразу сказал, что сестру отпустил ещё час назад, у неё дочка на продлёнке. И что придётся писаниной заниматься самому. Но предупредил меня, что пусть это будет нашим секретом, так как у них уходить раньше окончания смены запрещено. Я, конечно, согласилась, продлёнка… понятное дело. Спросил, нужно ли мне помочь с креслом? Я даже пошутила, что не надо, что уже взрослая девочка и умею это делать самостоятельно. Вы знаете, он даже со стула подскочил — так ему мой ответ понравился. Заулыбался так… гаденько, что ли… Ну, а потом началось. — опустив голову, всхлипнула женщина, закрыв лицо руками. То, что случилось дальше, мы никак не ожидали. Откуда-то из глубины этого небольшого, худенького женского организма неожиданно раздался истошный душераздирающий крик. Даже не крик, а стон раненного в душу живого существа. Сёмина неожиданно упала на колени, потом рухнула на пол, поджала к груди ноги, обхватила голову руками и громко зарыдала, сотрясаясь всем своим маленьким телом. Первой очнулась Лядова! Она, как кошка, перепрыгнула через свой стол, оттолкнула меня и схватила чайник с водой. Потом прямо из носика набрала в рот воды и, под напором тренированных лёгких, выдула её на голову и лицо бьющейся в истерике Сёминой. Так она повторяла ещё и ещё раз. Потом, крикнув Алику: «Чего застыл, джигит? Помоги!», они осторожно подняли и усадили женщину снова на диван. Резко открылась входная дверь, в кабинет решительно протиснулся начальник уголовного розыска Вася Крепченко. Убедившись, что все целы и кровь под ногами не хлюпает, Вася бесшумно выругался, а вслух попросил: — А можно потише? Мы у себя одного чёрта допрашиваем, а тут… Короче, обосрался клиент от крика из вашего кабинета! В санузел повели. Я пообещал звукоизолировать двери и Васю мирно выпроводил. Оставив с Сёминой нашего стажёра, мы вышли в мой кабинет. Через минуту подошла Лядова и доложила: — Андрей Васильевич, Сёмина отказывается рассказывать все обстоятельства при мужчинах категорически. Интимно всё. Понимаете? — Ты скажи ей, что мы. — начал было закипать я. — Товарищ майор! Она согласна всё рассказать только мне. Под протокол. Я и диктофон включу. Разрешите? Или будем несчастную бабу жизни учить? А я вам потом от третьего лица, так сказать. Поймите её, Андрей Васильевич, у неё же не кошелёк украли. Тут тонко всё. Шеф, ну войдите в положение. — уговаривала меня Лядова. — Не собираюсь даже… и тебе не советую. Войдите… Как скажет тоже! Ладно. Сделай ей кофе покрепче, что ли. И протокол пиши. Про заявление не забудь. Закончите, позвонишь. А мы пойдём, подышим и заодно Корнева послушаем, — принял я мудрое решение, увидев в окне сутулую фигуру следака. И предложил личному составу отделения проследовать за мной, не задавая вопросов и не умничая. С Корневым разобрались быстро. Им уже был составлен фоторобот таксиста, орудующего кухонным ножом и бракованной бейсбольной битой. Составлено описание «цацек», похищенных у Сажи. Следовало установить личность и вызвать на допрос охранника Костика (с двумя стволами), а также поковыряться в памяти криминального напарника Сажи — Артура Самвеловича Кубиняна. Короче, работы на завтра всей группе хватало, не считая старых дел. А тут ещё Сёмина Марина Петровна… По второй сигарете выкурить не успели, лейтенант Лядова позвонила и корректно доложила: — Товарищ майор, мы… я готова доложить. Только вот потерпевшая просит её отпустить. Устала она. Подвезти бы её. — Согласен. Вызови такси, оно и подвезёт. Пусть протокол подпишет и повестку ей на завтра, на вторую половину дня выпиши. Мы идём уже, — ответил я и, подгоняя уставших за сегодняшний день оперов, молча побрёл в своё «гнездо». У дежурной части нас поджидал подполковник Зинченко. Кивнув мне головой, чтобы задержался, он вполголоса спросил: — Чапаев, мне тут доложили… Вы что, женщину… пытали? — Да всё нормально, Николай Сергеевич. Женщина не смогла сдержать эмоции. Просто истерика, — попытался объяснить я. — Истерика? — Просто истерика, — повторил я и пошёл догонять своих. — Может быть, нужен психолог? — нерешительно спросил замначальника. Ага, где его взять в это время суток? По дороге встретилась гражданка Сёмина. С лица и стёкол очков тщательно были смыты тушь, тени, тональная пудра и губная помада. Лядова постаралась. В коридоре расходились практически молча. — До свидания… — Берегите себя. До завтра. Посередине нашего кабинета стояла лейтенант Лядова и озабоченно перебирала листы протокола. Всем уже хотелось как можно быстрей дослушать и рвануть по домам. Но сегодня всё было не так! — Можно вас? — нерешительно поинтересовалась Лядова, вызвав своим вопросом кривые улыбочки коллег по совместной службе. — Меня нельзя, Лядова. Тем более подчинённым, — решив изменить традиционный ответ («можно козу на возу.»), рявкнул я. Неожиданно стажёр, фыркнув, крепенько так взяла меня за локоть и повела в сторону аппендикса. Там она, наконец, отпустив мою руку, тихо, но внятно сказала, шмякнув листами протокола о мой стол: — Я при всех это докладывать тоже не буду. Хотите, читайте, если поймёте, о чём речь. Но я выйду. Могу только вам. Остальные пусть… уши заткнут, — упрямо выдала стажёр, полосуя моё интеллигентное лицо своим острым взглядом, в конце фразы перейдя на шёпот. — Что за… буду — не буду? Вы где находитесь, лейтенант? Что там такого, что не может понять взрослый мужик, тем более мент? И почему мне можно, а остальным. — возмутился я, тоже переходя на шёпот. — Да потому, что вы здесь самый старший и по возрасту, и по званию. Вот почему, — ответила, насупившись, лейтенант. — Ага, значит, типа, как отцу родному… — попробовал пошутить я. — Ну не отцу… но типа того, — согласилась Лядова. Я решительно вышел в комнату оперов и, к радости подчинённых, объявил: — Всем спасибо, все свободны. Продолжение следует! Я имею в виду, завтра никому не опаздывать. Дроздов, ты меня понял? Слушай, твоего же батю служебная машина возит. Чего ты на семейной на работу не приезжаешь? — На батиной «тойоте» мама ездит… — недовольно ответил Дрозд, подмигнув Лядовой. — Тогда женись на девчонке с машиной, — крикнул я и тоже подмигнул нашему стажёру. Последнюю фразу я произносил уже под звук удаляющихся шагов. На моём столе, опережая моё желание, уже стояла кружка кофе. «Сейчас бы блинчиков», — пронеслось в голове Женькино обещание. — Я с самого начала читать не буду. Начну с того момента… с истерики начну, в общем, — спрятав лицо за лист протокола, сказала Светлана. — «Врач-гинеколог Котов попросил меня максимально расслабиться, но относительно долго не производил никаких манипуляций. Сказал, что проводит визуализацию. Потом неожиданно стал массировать мне анус. На мой вопрос: «зачем?» он ответил, что это обычная методика расслабления мышц влагалища и малого таза. Потом он начал вводить мне во влагалище зеркало. Но я сразу почувствовала, что зеркало не моего размера.» Извините, Андрей. Васильевич, я сейчас… водички… — сказала Лядова и побежала к чайнику. — А, что за зеркало? И почему другого размера? — ошалело спросил я. — А, Лядова? — Я сейчас, — крикнула уже со своего места стажёр. — Читаю сноску из интернета: «Гинекологические зеркала могут отличаться размерами и формой. Тип используемого инструмента подбирается индивидуально для каждой пациентки. При этом обязательно учитывается ширина таза, ёмкость влагалища, возраст, наличие или отсутствие родовой деятельности». Если коротко, по зеркалам всё. Я вам фото этого инструмента на почту скинула. Посмотрите, пожалуйста. Я тут же залез к себе на почту и посмотрел на этот диковинный инструмент, внешне абсолютно не имеющий ничего общего с обычным зеркалом. Какая-то бузука из фильмов про фантастику. — Шеф! А можно я лучше отсюда поору? А то мне… нелов… стыдно, в общем, мне! — крикнула из своего кресла Лядова. — Нет. Ты лучше подойди ближе к дверному проёму в мой кабинет, а то неизвестно, что подумают коллеги, услышав, о чём мы тут с тобой. — усмехнулся я. — Тогда дальше… вот, — уже спокойней сказала лейтенант и положила передо мной протокол допроса гражданки Сёминой Марины Петровны. — Андрей Васильевич, читайте сами. Мне дальше… за гланды! — буркнула Лядова и спряталась, опустив голову за монитор своего компьютера.