— Самооборона. А чего побежал-то, Константин Сергеевич? — поинтересовался следователь Корнев. — А хрен его знает, кто они. Один — лось здоровый, второй — чеченец. Я думал, Ворона дружки, — ответил следователю Краев. — Алик у нас не чеченец, Алик у нас армянин. А Ворон у нас кто, Константин Сергеевич? — задал наводящий вопрос я. — В картотеке посмотрите. Личность известная. Ворон — это Варнин Олег. Отчество не помню. Был осуждён дважды. Первый раз по 112-й, части второй. А второй раз уже по 161-й за грабёж. Он в шестёрках у Костяна бегал. Я извиняюсь, Андрей Васильевич, а лейтенантша ваша скоро придёт? Трубы горят, сынки! — взывая к сочувствию, обратился к бывшим коллегам Краев. — Костян? Интересно. А это что за персонаж? Можешь о нём поподробней? — продолжая тянуть за ниточку, спросил я. — А я сейчас этой «лейтенантше» выговор с занесением, — беря в руки мобильный, строго пообещал я. Но не успел. В дверь постучали, и Дрозд впустил Лядову, двумя руками прижимающую к груди пакет с продуктами. Позвякивая содержимым, Светлана прошла в наш кухонный уголок и оттуда крикнула: — Шеф, я не знаю, какая бывает палёнка. Взяла «Перцовку», в ней перчики плавают, как золотые рыбки. Красиво так! Ваня, иди, разливай, а я колбаску порежу, — по-хозяйски распорядилась лейтенантша. Мне показалось, что наш задержанный после этих слов аж просветлел лицом. Он было даже с места вскочил, пытаясь принять активное участие в сервировке стола. Но тяжёлый взгляд голодного Руфатыча посадил Константина Сергеевича на место, дав понять, что он здесь… насильно приглашённый гость. А я напомнил вопрос: — Ты о Костяне начал говорить. Это кто? — Костян? Костян — тёзка мой, мужик правильный, из наших он. Хотя, конечно, с вывертом, что там говорить. — начал свой рассказ Краев, вытягивая шею в сторону чесночного запаха открытой банки солений. — А подробней, товарищ Краев, — нетерпеливо попытался ускорить процесс дознания Корнев. — Да это ж пытка какая-то, мужики! — в сердцах бросил Краев, вставая со своего места. Я подошёл к Алику и тихо спросил: — Вы на даче кого оставили? — Участкового. Он там с помощником своим. Сказали, чтобы только наблюдали и на рожон не лезли. У участкового наши телефоны есть. Обещали к вечеру его подменить, — ответил Алик. — Хорошо. Господа офицеры, прошу к столу, — как радушный хозяин, пригласил я коллег. На небольшом журнальном столике уютно разместились тарелки и блюдца с разнообразными холодными закусками в виде бутербродов с колбасой и… других бутербродов, но уже с сыром. Изобиловали горкой наваленные маринованные помидоры и сморщенные от перенасыщенного солевого раствора солёные бочковые огурцы. Бутылка перцовки стояла закупоренной. Ждала меня. Дело в том, что по установленной мной же традиции водку в нашем коллективе разливает начальник. Этим он показывает, кто в доме хозяин, ну и кому пить, а кому и на дежурство. Так что перцовочка под ободочек рюмочки налилась следователю Корневу, стажёру Лядовой, старшему лейтенанту Дроздову, насильно приглашённому Краеву, ну и мудрому командиру Андрею Васильевичу. — Требуем объяснений! — занервничал уже решивший ехать домой на общественном транспорте Чегевара. — Вы с Аликом сегодня в ночной засаде у Константина Сергеевича на даче. Заступаете в девятнадцать, а в восемь утра мы с Дроздом вас сменим. Предлагаю выпить за раскрепощённую память нашего коллеги Константина Сергеевича, — негромко предложил я, прислушиваясь к шагам за дверью кабинета. Где-то там ещё мог ходить по коридорам нашего ОВД, бросая зайчики от звёзд на погонах на плакаты наглядной агитации, наш злейший друг полковник Лядов. Выпили дружно. Имели право. Впервые появился просвет в деле о грабежах и убийстве фартовых катал столицы. — Андрей Васильевич, а с кем я в засаду? — хрустя огурцом, спросила лейтенант Лядова. — Пока с телефоном и ноутом, Светлана. Ты нам здесь нужна. К тому же в следующую пятницу у нас зачёты по стрельбе. Готова? — поинтересовался я, терзая огромный бутерброд. — Так, господа офицеры, предлагаю продолжить. — Так, а мы ж только… — растерянно развёл руками бывший участковый. — Будем ковать железо пока горячо, Константин Сергеевич. Так кто у нас Костян? — тыкая вилкой в зубок чеснока, спросил Корнев. — Я ж говорю: наш он. Мы с ним полгода назад познакомились. Ко мне тогда малолетки возле проходной пивзавода прицепились, хотели бутыль с пивом отобрать. А он мимо на патрульной машине проезжал, ну и врезал этим сволочам… — начал свой рассказ Краев. — А что, на пивзаводе прямо всем разливают? — удивился Корнев. — Нет, у меня там кореш в охране… не сбивай. Короче, узнал он меня, в машину посадил, — с удовольствием рассказывал Краев, расслабившись после первых пятидесяти граммов. — Ты с ним раньше знаком был, что ли, Сергеич? — уточнил Чегевара. — Откуда? Я участковым был в районе, где он тогда жил. Но самое интересное, что мы с ним тёзками оказались, Константинами Сергеичами! Он тогда с мамкой из Ярославля прикатил, а я назначение на тот участок получил. Говорил, что, ещё когда был мальчонкой, задумал милиционером стать, как участковый Константин Сергеевич. Заметил аллегорию? Константин Сергеевич и Константин Сергеевич, — чему-то своему заулыбался отставной мент. — Ближе к теме, Сергеич. Задружились вы с ним, что ли? Кстати, а удостоверение ты правда потерял? — не давал мужику расслабиться Чегевара. — Ага, щас! Корочки многие двери открывают, специально оставил. Вот только где они? Не помню, хоть убей. Задружились? Нет, заезжал иногда. Я ж после того, как жена умерла, в квартиру квартирантов пустил, а сам на дачу переехал. Вот они с Вороном ко мне и заезжали. Жратву привозили, ну и, конечно, водочкой баловали. Иногда машины у меня свои оставляли. Вот и сейчас две на участке стоит, — сглатывая слюну, поведал Краев. — Одна. Одна машина у тебя на участке, Сергеич. «Мерседес» под гаражом стоит, — поправил Чегевара. — Слышь, паря. Я-то лучше знаю сколько… «Мерс» ворота гаража подпирает, а в гараже «вольво» Ворона уже вторую неделю стоит, — повысил голос Константин Сергеевич, гипнотизируя наполовину пустую бутылку «Перцовки». Я, конечно, не скажу, что Алик и Ваня Дроздов как-то изменились после услышанной информации. Особенно что касается стоящей в гараже «Вольво». Но то, что они сделались чуть меньше ростом, так это точно. — Засранцы! — сказал я первое, какое пришло в голову, нематерное слово, глядя почему-то в глаза лейтенанту Лядовой. — Так, может быть, и Кубинян в этом гараже мается? А вы. — Нет, Васильич, в гараже только «вольво». Никаких посторонних на вверенном мне участке нет. Они и «мерс» пригнали и во двор поставили, пока меня дома не было, — прояснил ситуацию Краев. Неожиданно дверь в кабинет дёрнулась, и, убедившись, что закрыто, кто-то настойчиво постучал. — Есть кто? — задал вопрос мужской голос и все узнали подполковника Зинченко. — Следователь Корнев у вас? — Я здесь, Николай Сергеевич, — крикнул, не выпуская бутерброда из рук, следак. — У нас закрытый следственный эксперимент. — Понял… не буду мешать. Завтра с утра зайду, — разочаровано ответил Зинченко. — Вот ведь нудный человек, — тщательно пережёвывая пищу, отозвался Корнев. — Так на чём мы остановились, господа офицеры? — А как они связывались с тобой? У тебя телефон-то мобильный есть? — спросил я. — А как же. Костян подарил, но ваши отобрали, — ответил бывший участковый, показывая на пластмассовую «мотороллу» на столе у Чегевары. — Они мне сами звонили и всегда с разных номеров. Грамотные, суки. — Ясно, Сергеич, а где служит твой Костян? С кем, кроме Ворона, он ещё общался? — стараясь сдерживаться, задал вопросы следак Корнев. — Может, ты его удостоверение видел? Как фамилия-то его? — Парни, ну мы так не договаривались! Вы наливаете, я рассказываю. А вы всё сыпете и сыпете вопросами! Простимулируйте, пожалуйста, — протянув к бутылке пустой стаканчик, взмолил бывший участковый. — Я вот сейчас тебя так простимулирую, оборотень проспиртованный! — неожиданно гаркнул Дрозд, резко двинувшись в сторону потеющего от нетерпения Краева. — Стоп, Дрозд, — остановил я Ивана. — Пусть закончит. Не злоупотребляй гостеприимством, гражданин Краев. Ты не в рай попал, а только в его предбанник. Отвечать чётко и по существу. Я же вижу, не все ещё мозги пропил. — Не знаю я, где Костян службу тащит. Может, в ДПС, а может, в убойном. Ствол всегда при нём был. Оно мне без надобности. И фамилию я у него не спрашивал. Костян и Костян. Водки, колбасы привёз, ну и слава богу. Ко мне всегда с уважением — Константин Сергеевич. Мундир мой старый примерял с майорскими погонами. Говорил, что скоро его на должность утвердят и майора дадут. Не то, что этот Ворон. Доходной, злой, как волчара. Больной, видно. Кашлял всё в тряпочку. При мне они на свои темы не разговаривали. В сторону отходили, а чаще меня отсылали. Один раз только слышал, как Костян по телефону трепался. Долго так. Всё братаном того, с кем говорил, называл. Говорил, типа, на хрена мне твой Ярославль, меня и тут хорошо кормят. К себе звал. Говорил, мол, большой город, большие возможности с твоими деньгами и моими погонами. Как-то так, мужики, — закончил свой рассказ Краев, глядя на меня своими бесцветными слезящимися глазами. Жалок он был и отвратителен, этот бывший хозяин своего «личного» маленького участка, с опорным пунктом вместо родового поместья. Кусочка огромного города с домами, школами, больницами, магазинами, кинотеатрами, а главное — людьми. Людьми, жизнь которых он обязан был охранять и защищать. А на самом деле, как старая сморщенная пиявка, всё тянул и тянул из них кровушку по капельке, пока на него самого не наступил ботинок на три размера больше, чем его возможности. Позвонил по внутреннему помощник дежурного по ОВД и сказал, что меня ожидает некто Галкина. Нет, ну я прямо шкурой чувствовал, как он нагло улыбается. — Серёга, проводи её ко мне в кабинет. Она у нас по делу проходит, — попросил я сержанта. Невольно посмотрел на часы и понял, что уже два часа тридцать пять минут злоупотребляю добротой Клавдии Ивановны. С тоской посмотрев на свою команду, я отдал последние указания: — Чегевара, Алик, вы знаете, что делать. Преступники вооружены, за их плечами явно прослеживаются могильные холмики. Не рисковать, при угрозе вызывать «тяжёлых». Лядова, налей гостю полрюмочки и вызывай охрану. Человек ночует у нас. Собственно, для его же безопасности. Руфатыч, спасибо за совместную работу. У тебя впереди полночи писанины, сочувствую. Дрозд, отвечаешь за Лядову. Домой её отвезёшь, а завтра в семь тридцать жди меня у своего подъезда. В дверь настойчиво постучали, открыл сам. На пороге стояла Ксюша и неотрывно пялившийся на неё сержант из дежурной части. — Серёга, отомри — и марш на место. Привет, любимая! — неожиданно впервые таким образом поздоровался я с Ксюшей. И, глядя в её удивлённые глаза, с надеждой прошептал. — Подыграешь? — Добрый вечер всем! Привет, солнце моё, — негромко, но с чувством ответила Ксения, поцеловав меня в губы. — А ребёнок наш где? — У бабушки Клавы, фикус поливает, — нежно ответил я, обняв её за талию, и, повернувшись к окаменевшему коллективу, ровным голосом сказал: — Спасибо за работу, товарищи. До завтра. * * * В приёмной начальника ОВД «Новокузнецкий» за журнальным столиком сидели четыре женщины. Вернее, три сидели, а четвёртая стояла и всё равно была ниже всех на две головы. А если быть ещё точнее, то четвёртая женщиной как таковой не являлась, так как была пока ещё пятилетним ребёнком, которому шесть лет должно исполниться только через восемнадцать дней. Кроме хозяйки приёмной, Клавдии Ивановны, за столиком с чайными чашками в руках сидели эксперт-криминалист тётя Маша (так её называть имели право только совместно отслужившие с ней пятнадцать календарных лет) и Зина Воробьёва — незаменимый сотрудник бухгалтерии. Все внимательно слушали ребёнка. Дверь в приёмную прикрыта была неплотно, и мы с Ксюшей слышали всё. — И эта наглая Наташка, которая Ивановна, и говорит моему папе: «…вот, папа Чапаевой Жени, мой личный телефон». А меня ещё «активной» обозвала. И глазками так хлоп-хлоп. Коза! — Нет, ну, правда, девочки, коза она и есть коза! — согласилась Зиночка Воробьёва из бухгалтерии, шумно хлебнув из чашки. — Ну вот как теперь детей в садики отдавать? — сокрушённо спросила тётя Маша-криминалист. — Надо дочке сказать, чтобы запретила зятю нашего Стасика в садик водить. Там одни разведёнки! — А вот поэтому нужно, чтобы бабушка всегда рядом была, — убедительно подвела черту бабушка Клава. — Извините, пожалуйста. А нам можно Чапаеву забрать, Евгению Андреевну? — приоткрыв дверь, осторожно спросил я. — Ой, девочки, извините, это мои за мной пришли! — радостно заголосила Женька, подпрыгнув от радости.