И я так это метко мочу из лука всех этих Пчёл, Космосов, Филов. А Женька подбегает к Саше Белому и кричит мне: — Батя, а этому нужно морду набить сначала, он нашего Федю по голове ударил! Короче, проснулся я, а в голове у меня музыка из «Бригады». Тада… та… да… да… Тада… да… тада! — Андрей, мы опаздываем! Я на такси… завтрак на столе, — услышал я голос Ксюши из прихожей и звук закрываемой двери. При чём здесь Саша Белый? Мне Бес нужен. За завтраком позвонил Корневу: — Володя, доброе утро. Слушай, а ты не мог бы для меня нарыть информацию по господину Бессонову Андрею Ивановичу, проживающему в городе Ярославле? Очень нужно, Руфатыч. Мне важна любая мелочь об этом персонаже. — Записываю. Бессонов Андрей Иванович. Везёт же тебе, Андрюха! У меня в Ярославле в Следственном комитете одногруппник в больших чинах. Нароем, не беспокойся. А кто он тебе, Чапаев? — шумно отпивая из кружки, спросил следак. — Да так… личный враг! — зло ответил я. — Опаньки… зайду к тебе с утреца, — удивлённо произнёс Руфатыч и отключился. * * * В десять ноль-ноль Ксения уже переминалась с ноги на ногу в вестибюле спорткомплекса и смотрела на автостоянку перед ним. Там «мордой» к окнам стоял чёрный внедорожник с цифрами 444 на номерах. Нащупав перцовый газовый баллончик у себя в сумке, Ксения вышла на улицу. Из «Ровера» быстро катапультировался мужчина в чёрном костюме и, улыбаясь девушке, жестом предложил ей сесть на переднее сидение. Она узнала Вадика. — Доброе утро, Ксения Владимировна, садитесь, пожалуйста. Андрей Иванович вас ждут-с, — слегка поклонившись, поприветствовал Вадик, придерживая переднюю пассажирскую дверь. Шеф категорически приказал вести себя с принцессой сдержанно-вежливо и где-то даже подобострастно. И, кстати, принцессой не называть, а обращаться к ней только по имени-отчеству. — Ручки убрал, — предупредила Ксения, оттолкнув руку Вадика, галантно пожелавшего помочь даме с посадкой. — Как изволите, — криво усмехнулся Вадик, быстро садясь на заднее сидение за креслом Ксении. — В Ярославль едем? — спросила Ксюша. — Нет, гораздо ближе. В Московскую область. Там и Андрей Иванович вас будет ждать, — вежливо ответил Вадик. — Он с моей дочкой приедет? — А ты его сама спроси. Телефончик подсказать? — вдруг заговорил Колян, сидящий за рулём. Набрав номер телефона Беса, Ксения сказала: — Бес, твои пацаны не говорят, куда меня везут. Где мы встречаемся? И ты с Женькой приедешь? — Всему своё время, уважаемая Ксения Владимировна. Повторюсь. Я хочу, чтобы нам всем было хорошо. Дай, пожалуйста, трубку Вадику, — попросил Бессонов. И после того, как услышал в динамике «слушаю, шеф», вполголоса сказал: — Не нужно, чтобы Ксения Владимировна знала, куда вы её везёте. Свернёте со МКАДа, отключи её на время. Только аккуратно, шкурку моей норочке не попорть. Через тридцать километров внедорожник на развилке свернул влево. Ксения на мгновение почувствовала в салоне автомашины посторонний запах. Колян даже своё окно открыл. Но тут же её левая рука была жёстко зафиксирована правой рукой водителя, а правую руку прижал к её же туловищу, сидящий сзади Вадик. Через секунду на лицо Ксении была наброшена какая-то слегка влажная тряпица. Сознание девушки затуманилось, мышцы расслабились, и она, ещё пару раз взбрыкнув ногами, затихла. Остановились на обочине. Вадик аккуратно перенёс Ксению на заднее сидение машины, где задние стёкла были наглухо затонированы. Ехать оставалось недолго. Конечным пунктом их была территория бывшего «Комбината бытовой химии» в Подмосковье. Пятнадцать лет назад это был гигант химической индустрии. Но потом активизировались «зелёные». Были обнародованы компрометирующие материалы о загрязнении окружающей среды. Чья-то умелая рука систематически вбрасывала компромат на химическое производство на все значимые телеканалы, ведущие печатные органы. Не было дня, чтобы где-то не показывали дохлых рыбок в мутной воде, умирающих от отравления ёжиков и чёрных, как смоль, бакланов. Народные массы поднялись! Массам некогда было разбираться, что дохлые рыбки сняты на берегу Персидского залива и вообще-то морские. Ежи подохли от того, что обожрались саранчой, потравленной на фермерском поле. А бакланы искупались в разлитой после шторма нефти из разбитого либерийского танкера где-то под Калифорнией. Комбинат закрыли, какое поценней, оборудование вывезли, а через год пустующие корпуса некогда гиганта, лидера и гордости отрасли купил некто Бессонов А. И., генеральный директор Ярославского холдинга. * * * Зайдя в свой кабинет, я, не глядя ни на кого, произнёс: — Черных, зайди ко мне, остальные занимаются текучкой. За моей спиной тут же послышался шёпот: — Опять шефа чем-то нагрузили… — Сейчас на нас разгрузит. — А ты видел, какой он мрачный? — Наверное, собаку по дороге задавил. — Типун тебе. Вошедшему сразу за мной Эрнесту вполголоса сказал: — Мне нужно сорваться. По личному. Прикроешь? — Прикрою. А что случилось? Опять в Ярославль, Андрей? Я молча кивнул, а потом, прикинув, что друг должен знать всё, коротко бросил: — Нашу Женьку похитили. — Это Чапаеву которую? То есть как? Вот так взяли и похитили? А мотив? Что-то требуют? А кто это сделал, ты знаешь? — встревоженно забрасывал меня вопросами Чегевара. — Знаю. Её отец, — зло ответил я. — В смысле? А ты. — Биологический отец, Эрнесто, — раздражённо пояснил я. — Ага… значит биологический всё-таки не ты, — глубокомысленно произнёс Черных. В первой комнате кабинета уже давно было слышно, как бьётся о стекло головой маленькая мушка и щёлкают секундной стрелкой за стеклом электронные часы. Коллектив слушал. Слушал и общался между собой жестами. — Вчера по пути из садика домой на моих детей напали. Федьку вырубили кастетом, а Женьку сунули в джип и увезли. Ксения разговаривала с Бессоновым, а он и не отрицает, что это его рук дело, падаль, — сокрушённо ответил я. — С Фёдором, что? — спросил Дроздов, уже стоящий у входа в «аппендикс». Теперь уже все собрались на моей половине кабинета и принимали участие в разговоре. — Трещина в скуловой кости и сотрясение. Парень в больнице. Я вчера был у него, Федька мне целое изложение написал по поводу случившегося. Вот, почитайте. Говорить он пока не может, — объяснил я. — Андрей, так, может быть, официальное заявление? Мы сейчас оперативненько тут у себя. — начал было предлагать план действий Черных. Звонок моего телефона прервал моё желание в матерной форме ответить Чегеваре по поводу первой части его предложения. Номер телефона звонившего был мне не известен. — Чапаев, слушаю. — рассеянно ответил я. — Это хорошо, Чапаев, ты сказал. Будешь меня слушать и дальше, всё у всех будет хорошо. Подтверди мне информацию, что Константин Кошкин арестован… — прозвучало в трубке. — Извините, я не могу с вами разговаривать. Я на совещании, — после небольшой паузы, понизив голос, сказал я и добавил: — Перезвоните через десять минут, я выйду. — Подтверди информацию о Кошкине. — повторили в телефоне, но я отключился. Увидев некоторую растерянность на моём лице, Черных встревоженно спросил: — Что? Кто это был? Вместо ответа я вскочил со своего места и бросил свой смартфон Лядовой. — Подключись. Он перезвонит через несколько минут. Мне нужна локация. Откуда хотя бы примерно он звонит? И запиши весь разговор, — приказал я Светлане. Та метнулась к своему умному компьютеру и через три минуты вернула мне трубку: — Готова! — А потом зачем-то добавила: — Кастет в переводе с французского — «ломаю голову». В кабинет неожиданно почти вбежал Корнев. Рожа его сияла, как у именинника в сумасшедшем доме. В руке он торжественно держал несколько листов бумаги и был похож на портрет внезапно постаревшего Пушкина, переписавшего «Евгения Онегина». Его визит был явно некстати. — Руфатыч, давай чуть позже, — сказал я, надвигаясь на маленького кучерявого следователя.