А. В Полицейская мелодрама. Книга третья «Голубое» дежурство Поздний вечер. По календарю — лето. А по ощущениям — «надо было шерстяную безрукавку под китель надеть». На площадке возле «конторы» стоят всего три машины. Мой «барсик», «дежурка» с вечно поднятым капотом и «калина» кого-то из ребят дежурной смены. Сегодня я на сутках. Когда работал на районе, иногда удавалось даже поспать ночью, пристроившись на кабинетном диванчике начальника, предварительно предупредив парней из «Дежурной части», чтобы не дёргали дежурного опера по пустякам. А вот будучи уже дежурным по Управлению МВД, мечтать о горизонтальном положении туловища не приходится. Вроде и диванчиком разжился в собственном кабинете, и звёзд на погонах поболе, а возможность посачковать практически нулевая. День сегодня был суетным и нагруженным. Три раза по сигналу тревоги посылал на выезд оперативную группу, пару раз посылали меня (за что, спрашивается?)… И, даже несмотря на литр выпитого за сутки кофе, спать хочется зверски! Решаю «обмануть судьбу» и звоню в «дежурку»: — Селиванов, ты? — спрашиваю у дежурного и, не давая ответить, загружаю ему под фуражку нужную информацию: — Я пошёл к себе, с документами поработаю. И не дёргайте меня за все места по мелочам, Селиванов… — Есть — не дёргать, тащ подполковник… — отвечает кто-то вместо Селиванова. Извилины в мозгу и так слипаются, поэтому выяснять, кто там такой «умный», сил нет. Можно подумать, никто не знает, что означает фраза: «…поработаю с документами». Спускаюсь к себе в Отдел оперативного розыска. По пути попалась только пара оперов из ОБЭПа, спешащих в сторону выхода. Кивнув, быстро прошли мимо, подозрительно затаив дыхание и отвернув свои розовые счастливые рожи, к длиннющему и нудному стенду «Роль современной судебно-медицинской экспертизы на стадии предварительного расследования тяжких преступлений». Диван в моём кабинете не раскладывался, поэтому «с документами пришлось работать» почти в позе эмбриона. Очень хотелось спать, но чувство долга победило. Позвонил домой: — Привет, народ! Как вы там без меня? — Не ори, Чапаев, Женька спит! — тихо смеясь, ответила Ксюха. — А Андрей Андреич не спит, хороводы хороводит. Хочешь посмотреть? — Давай, — отвечаю, приподнимаясь на локтях на неудобном диване и переключая телефон на видео. Сначала ничего не могу разобрать в прыгающем изображении. То Женькины пятки из-под одеяла, то полосатый хвост Боцмана… Но потом, почти воткнув нос в экран смартфона, начинаю понимать сюжет домашнего документального кино. Ага, вот Ксюша медленно поднимает подол длинной ночнушки, и на первый план выходит кругленький гладенький животик с дерзко торчащим пупком. — Вот-вот смотри, смотри… Видел? Это он, бандит, головой бодается! Видел, Андрюш? — восторженно шепчет довольно давно беременная Ксения, тыкая себя в живот пальчиком. — Ух ты! — шумно восторгаюсь я, на самом деле ни фига не замечая. — А я думаю, это он попой упирается! — Сам ты попой, Чапаев! Я же тебе сколько раз… У нашего Андрюшки продольная позиция. Называется — головное предлежание. Голова у него внизу. Вот тут у него лобик, вот тут затылочек, а попа твоя аж вот где… — водила по своему розовому пузику пальчиком с красным ноготком моя пока ещё гражданская, но (как-то так получилось) уже беременная жена. — Понял наконец? — Да понял я всё… ты мне уже в сотый раз… и попу, и… Ксюх, а свою попу покажи… — Так, Чапаев, теперь уже я не поняла! Попу ему… Тебе что, неинтересно знать про твоего Андрюшку? — начала не на шутку заводиться моя кругленькая Ксюша. — Тише, Ксюнь… Женьку разбудишь, — попробовал остановить анатомический конфликт я, увидев, как задёргала во сне ногами Женька, лежащая на моей половине кровати. — Ты утром-то придёшь домой, Андрей? Учти, у меня с утра тренировка. Чапаев, а ты бы мог мне как-то в машине сидение отрегулировать? Руль уже об живот трётся, а Андрей Андреичу это не нравится. Толкается, негодяй. — Это он рулит, Ксюш, передачи переключает… Извини, «дежурка» вызывает. Пока, милая. Слушаю, Чапаев… — переключаюсь на вторую линию. — Товарищ подполковник, у нас вызов… — Давай догадаюсь, Селиванов. Опять бомжи растворителя надышались и подъезд загадили кто чем мог? — грустно зевнув, спросил я у дежурного. — Труп у нас, — коротко ответил Селиванов. — Селиванов, ты всё испортил… — начиная обуваться, пробурчал я. — Конкретней давай! — Труп молодого мужчины обнаружен в номере гостиницы «Мишель» по адресу: Кирпичный проезд, строение восемь. Сигнал поступил от администратора гостиницы три минуты назад. Участковый уже там, ближайший наряд ППС выехал в адрес, — монотонным голосом доложил старший дежурной смены. — Принял, поднимаюсь к вам. Готовьте следственную группу на выезд, — отдал команду я, понимая, что «работу с документами» придётся отложить до утра. Немного удивило, что не увидел привычной суеты в «Дежурной части». Как правило, на вызовы с «убоем» формировалась следственная бригада в полном составе. А тут тебе ни заспанного следака, ни судмедэксперта с затёртым чемоданом в руках, ни сурово матерящихся оперов, на ходу что-то заедающих. — Товарищ подполковник, а у нас все группы на выезде… никого. Хоть шаром… — оправдываясь, нервно чесался майор Селиванов. — Кстати, вас по пустякам не тревожили. Что за сутки? Ни часу покоя. Вроде магнитных бурь не обещали и не полнолуние ещё. — Преступный элемент, сука, не дремлет, — ругнулся прапорщик Ивлев, по ходу вызывая экипаж ППС. — Ноль шестьдесят второй? Вы уже в Кирпичном? Как нет участкового? Он только что отзвонился, что… Пусть администратор пока номер на ключ закроет. А вы там всё блокируйте! — Не понял… Что блокировать? — скрипит рация. — Всё! Всё на хрен блокируйте, вашу мамашу! Правильно, Андрей Васильич? — ищет авторитетной поддержки прапорщик Ивлев. — Правильно, Ивлев. А кто у тебя сейчас есть, Селиванов? — спрашиваю ошалевшего от такого бешеного дежурства майора. — Да кто… Прапорщик Сомова в комнате отдыха личного состава и Степан… — как-то странно переглянувшись с прапорщиком Ивлевым, доложил майор. — Их наш дежурный следак на крайний вызов в машину не взял. Васильич, я на Кирпичный эксперта с квартирной кражи отправлю, он свою работу на Красном Текстильщике заканчивает. А вот следак и опера со «свистком» поквартирный обход делают и свидетелей на месте опрашивают. Там две квартиры одновременно обнесли. Да и потерпевшие истерят… Нашим там работы до утра, не успеют, товарищ подполковник, — отвечает Селиванов. — Но со следаком я решу. Есть одна мысль. — Понял. Я сам поеду в эту самую «Мишель», а ты мне, Ивлев, давай-ка этих Сомову и Степана в машину пришли. И чтоб бегом! — быстрым шагом направляясь к выходу, кричу дежурному. Показалось, что левое переднее колесо на моём «барсике» чуть приспущено. Достал из багажника монометр и присел возле колеса проверить давление. За спиной услышал быстрые приближающиеся шаги. «Прапорщик Сомова со Степаном», — понял я. Неожиданно что-то жаркое и влажное дохнуло мне в правое ухо. Я резко обернулся… — Степан, фу! — негромко сказал низкий, но приятный женский голос. Передо мной, широко расставив сильные лапы, стоял огромный пёс чепрачной масти. Его пасть была полуоткрыта, и в свете яркого уличного фонаря очень хорошо были видны его идеально белые огромные клыки. Умные глазищи с рыжего цвета зрачками с интересом, но без агрессии наблюдали за мной, ловя каждое движение. Справа от него, держа пса за широкий ошейник, стояла среднего роста молодая женщина в сером комбинезоне и чёрном форменном берете. — А кто… — вырвалось у меня. — Я инструктор-кинолог прапорщик Сомова, а это Степан, — почти весело пояснила сотрудник МВД. — Вы не бойтесь, товарищ подполковник. Стёпа без команды не тронет. — Да я, собственно… у меня у самого собака есть. Боцман. В смысле — Тимофей. Боцман — это кот, а Тимка — собака, — сбивчиво объяснил я, медленно вставая с корточек. — Товарищ подполковник, а разрешите Степану на заднем сидении. А то он в багажнике нервничает очень. У нас и подстилочка есть, и лапки я ему вытру, — обратилась ко мне инструктор-кинолог. — Ну, давай, — как-то нерешительно пожав плечами, ответил я под пристальным взглядом Степана, — только намордник ему надень. — А можно без намордника… — Что, тоже нервничает? — заводя «барсика», спросил я. — Садитесь уже. Только пусть в ухо мне не дышит. Всю дорогу Степан вёл себя, можно сказать, прилично. Внимательно смотрел в боковое окно, глухо порыкивал и елозил мокрым носом по стеклу, реагируя на стоящие на светофоре машины. Как мне Сомова объяснила, это Степан начал охранять свою «новую будку». Правда, только один раз за моей спиной что-то подозрительно хрустнуло… — Сомова, это чего у вас там? Степан твой обшивку двери грызёт или подлокотник приканчивает? — тревожно спросил я, пытаясь в зеркало заднего вида рассмотреть, что у меня творится сзади. — Сухарик… Я Стёпе сухарик дала. Он их любит… Да, Стёпик? — ответила прапорщик, похлопав напарника по холке. — У-у-у-у… — ответил басом Степан и, громко чавкнув, лизнул подголовник моего кресла. Надо сказать, что Кирпичный проезд мы нашли не сразу. Дома постройки середины прошлого века и правда преимущественно были кирпичными. Отдельно стоящее двухэтажное здание с тусклой вывеской — ОТЕЛЬ «МИШЕЛЬ» — оригинальностью конструктива не отличалось. У центрального входа с зеркальными широкими дверями стоял белый «рено» ППС, значит, «пепсы» уже здесь. Мы с Сомовой и Степаном решительно толкнули створки двери и тут же услышали: — Извините, граждане, а к нам с собачками нельзя… Фразу сказал старичок лет семидесяти в чёрном костюме с бейджиком на лацкане. «Охрана» — было написано красивым шрифтом золотыми буквами на огромном значке. — Это, батя, не собачка, это сотрудник МВД Степан… Как по отчеству, Сомова? — спросил я. — Его отца Блэк зовут… Блэкович, товарищ подполковник, — немного замешкавшись, ответила прапорщик, пристёгивая к ошейнику Степана Блэковича поводок. — Слыхал? Степан Блэкович, значит. Тут где-то наши должны быть, и администратора покличь сюда, — попросил я строгого охранника, осматриваясь. — Так, а чё звать… Они все на втором этаже топчутся. Вон лестница… поднимитесь — и сразу направо, — бодро пояснил нам дедок, уважительно поглядывая на Степана. Видно услышав мой голос, через перила лестничного марша перевесился старший «пепс» и крикнул: — Мы здеся, товарищ подполковник, и администраторша тут. — Вижу, что «здеся»… Понял, поднимаемся. Пошли, Сомова. — Витька, атас… Степан приехал, — вдруг услышал я голос второго «пепса». — Это что ещё… — повернувшись к Сомовой, поинтересовался я. — Да… было дело. Стёпа мудаков не любит, — спокойно пояснила Сомова, укорачивая поводок Степана. — А… — пожал плечами я, решив узнать подробности чуть позже. — Чапаев, стоять! — неожиданно услышал я за спиной знакомый голос. Зло пнув ногой зеркальную дверь, к нам «противолодочным зигзагом» приближался полковник Воронин. Начальник криминальной полиции нашего управления, а значит, и мой непосредственный начальник. Я первый раз его таким видел… Одет он был в шикарный новенький смокинг, лакированные туфли и белоснежную рубашку с воротником-стоечкой. Правда, великолепная чёрно-белая бабочка была как-то несолидно перекошена и замята, и впечатление создавалось такое, что по ней со всей дури кто-то треснул мухобойкой… Зато идеально ровный пробор практически поштучно распределял остатки волос на его голове. — Это хорошо, что ты… Бог есть… А я уже было хотел… — тяжело дыша, выговаривал Воронин. — Представляешь, у жены юбилей… я тост говорю… ресторан, солидные гости с её работы, а тут этот… Сынка замочили… Вот суки! Но выпить я успел, — почти шёпотом закончил полковник. — Да что случилось-то, Николай Петрович? Сомова, поднимайтесь… я сейчас, — отводя Воронина в сторону уголка для отдыха, сказал я. — Фамилию такую — Жидков — слышал? — отказываясь садиться, спросил меня Воронин. — Сяду, усну, — объяснил он.