Ее муж выгнал ее три года назад. От воспоминания начало подташнивать, а Ника считала, что благополучно пережила то печальное событие. – Люди не всегда вольны в своих чувствах. Кирилл не виноват, что снова увлекся Машенькой. Понимаешь, Ника, он не виноват! Он ничего не мог с собой поделать! Машенька его первая любовь. Она тогда только что вернулась из-за границы. Нужно уметь понимать и других людей, не только о себе думать… – Елена Сергеевна! – Не глядя на свекровь, Ника быстро доставала чужое имущество. – Кирилл меня выгнал. Я понятия не имею, кто такая Машенька. «Маша? – говорил Кирилл в трубку тем утром, когда она в последний раз была счастливой. – Давно приехала?» Ника тогда не спросила, кто такая Маша, да он и не ответил бы. Он не терпел, когда лезли в его дела. Она тогда забыла про эту Машу, едва Кирилл положил трубку. Тем утром она точно знала, что Кирилл любит ее одну. И готов отдать за нее жизнь. – О господи! Это просто девочка, в которую он был когда-то влюблен. Чувство снова вспыхнуло и прошло. Ты должна с пониманием к этому относиться. – Я отношусь с пониманием. – Ника сломала коробки, чтобы занимали меньше места, сунула мусор в строительный мешок. Придется выбросить по дороге. – В чемодане одежда Кирилла. – Нужно отнести в храм. – Хорошо. – Везти домой вещи бывшего мужа не хотелось до смерти. – Пусть пока у вас полежат. Не сию же секунду она должна нести вещи в храм. Сначала нужно узнать, когда и кому их можно отдать. Быстро, пока свекровь не навязала ей чемодан с вещами, Ника ухватила мешок с мусором, торопливо отнесла его к входной двери. Громоздкие вещи – дубленка, куртки, лежали в последней коробке, которую Ника даже не открыла. Как-то неправильно она ведет себя со свекровью, но желание исчезнуть отсюда было совершенно непреодолимым. – Спасибо! – Она обидела свекровь. Елена Сергеевна проводила ее равнодушным взглядом, как курьера, доставившего заказ. – Не за что. Ника подхватила мусорный мешок и с облегчением закрыла за собой дверь. Совесть подсказывала, что она поступила с несчастной матерью, потерявшей сына, недопустимо, но Ника постаралась совесть не слушать. С ней когда-то тоже поступили недопустимо. Уля еще не успела уехать из питомника. – Дождись меня, – попросил Данила. – Сейчас такси возьму и приеду. Я около дома Кирилловой мамы. – А машину где оставишь? – Здесь. – Ну… Не знаю… – Идея бросить машину в чужом районе Уле не понравилась. – Я сейчас приеду, – проявил твердость Данила и быстро отключился. На душе было противно. Он очень жалел Лизу, жалел Елену Сергеевну и даже Нику, которая старательно делала вид, что все происходящее ее совершенно не касается. А если она что-то и делает, то это чистая благотворительность. Ника сильно изменилась за прошедшее время. Раньше была веселой молоденькой девчонкой, смешливой, остроумной, а теперь плотно сжатыми губами напоминала строгую учительницу. Не потому что одета как-то не так или причесана слишком строго, а непонятно почему. Ей бы в политику податься, там таких много. А причесана она, кстати, совсем не по-учительски, непослушные волосы выбиваются из стрижки и торчат во все стороны. Машина с шашечками пришла быстро, через семь минут. Данила прогуливался по двору, ощущая, как неуловимо пахнет приближающейся весной. Двор изменился. Раньше здесь не было огороженных газонов, не было детской площадки с разнообразными качелями. Они собирались у лавочки, стоявшей в центре двора, курили тайком, трепались о чем-то. Это когда в школе учились. Вообще-то, во дворе Кирилла они тусовались редко, в основном у Сашки. Удивительно, но всю их компанию притягивал к себе не весельчак Кирилл, а Саша, который и улыбался-то редко. Если бы не отличные физические данные, Сашу вполне можно было бы назвать ботаником. Учился приятель всегда отлично, анекдотов с матом не рассказывал и за неприметной Лизой ходил как привязанный. Впрочем, компания была небольшой – он сам, Кирилл, да еще пара ребят, с которыми сейчас Данила почти не виделся. Таксист ехал медленно, Данилу это раздражало. Сам он правила не нарушал, но и не плелся как новичок. – Сейчас налево, – подсказал Данила, поворот к питомнику был почти незаметен. Уля ждала на улице, заулыбалась, побежала, увидев, как он вылезает из машины. – Я тебя очень люблю, – обнимая жену, шепнул Данила. Недавняя тоска прошла сразу. Пока Уля бежит ему навстречу, ему нечего бояться в этой жизни. – Я тебя тоже люблю. – Жена чмокнула Данилу в щеку, засмеялась, потянула за руку. – Пойдем, посмотришь, как выросла Муся. По его представлениям, Муся была сущим уродом. Он вообще маленьких собак не любил и назначения их не понимал. Если собака друг и охранник, это понятно, а если кому-то хочется тискать крохотных уродцев, купили бы себе игрушку. В клетке Муси, собачонки здорово напоминающей крысу, помимо миски с водой, валялись детские плюшевые игрушки. Не самые дешевые, между прочим. – Выросла, правда? – Уля смотрела на мужа счастливыми глазами. – Правда, – согласился Данила. Муся лениво повиляла хвостом. Хвост был точно как у крысы. Уля побежала к тетке предпенсионного возраста, неприметно сидевшей на стуле около двери, Данила тетку даже не сразу заметил. Жена принялась давать указания, тетка кивала, ласково на нее глядя. Данила был абсолютно уверен, что указаний женщина выполнять не станет. Вообще-то, питомник, помимо беспокойства, давал деревенским и выгоду. У Ули работали то ли три, то ли четыре тетки, которые никогда бы не нашли работу рядом с домом. Сейчас вообще работу найти трудно, это Данила знал лучше других. Наконец Уля простилась с ласковой теткой, женщина кивнула в последний раз, и Данила сел за руль машины жены. – Давай машину около нашего дома поставим и съездим за твоей, – слегка нахмурилась Уля, усаживаясь рядом. – Я и один могу съездить. – Не надо. Я хочу с тобой. Даниле долго не верилось, что нежная, воздушная Уля по-настоящему ему радуется. Он и сейчас считал это незаслуженной божьей милостью. Жена весело и озабоченно рассказывала про Мусю, про других собак, он ее почти не слушал, но волнения и тревоги последних дней отступили, ему было спокойно, уютно. Оставить Улю дома не удалось, поэтому к машине Данилы они приехали на такси. – Как Елена Сергеевна? – озабоченно спросила Уля, подняв глаза куда-то вверх. Окна квартиры Кирилловой матери выходили на противоположную сторону, но Данила этого не сказал. – Я к ней не заходил, вещи грузчики отнесли. – Дан! – всерьез огорчилась Уля. – Ну как так можно? Жена уже взялась за дверь машины, но замерла, укоризненно покачивая головой. – Давай сейчас к ней зайдем! – Без звонка? – вздохнул Данила. – А ты ей позвони! Он послушно достал телефон, набрал городской номер. Лет пятнадцать звонил Кириллу только на мобильный, а номер помнил. – Елена Сергеевна, – быстро проговорил он, когда женщина ответила. – Это Данила. Мы сейчас рядом с вашим домом. Вам ничего не нужно? – Данила! – Елена Сергеевна вздохнула. – Ну конечно, мне нужна помощь. Ты не очень занят? – Я совсем не занят, – заверил он. – Мы с Улей сейчас поднимемся. – Ну что я тебе говорила? – засмеялась Уля и бросилась к подъезду. Данила даже не сразу ее догнал. Елена Сергеевна почему-то открыла им не сразу, пришлось даже позвонить в дверь повторно. Уля, не дожидаясь приглашения, быстро шагнула в квартиру, обняла женщину, отпустила. Получилось правильно, Елена Сергеевна посмотрела на его жену ласково. – Заходите, – повернувшись, хозяйка пошла в комнату. Данила подхватил куртку жены, скинул свою, повесил на вешалку. – Ника привезла все и бросила! – кивнула хозяйка на чемодан Кирилла и большую коробку. – Лучше бы совсем не привозила! – Мы вам поможем. – Уля быстро открыла коробку, заглянула внутрь. – Кирюша любил хорошие вещи. – Елена Сергеевна села в кресло. – А отдать некому. Я думаю, нужно в храм отнести. – Правильно! – воодушевилась Уля. – Сейчас так много обездоленных. Вообще-то, особо обездоленных Данила не знал, разве что рабочие из Средней Азии, но у жены было свое мнение. – Данила! – Хозяйка села на диван, откинулась на спинку. – Принеси мне воды из кухни.