— И сколько бы ты так прождал? До утра? — Я не такой отчаянный. Еще минут десять. Ева присела и уставилась на несколько пластиковых ведерок с красочными надписями, пытаясь понять, что происходит. Переводила взгляд с них на этого чертенка, удивляясь безмятежности и очень...светлым ощущениям от его присутствия. Кажется, привыкла к нему за эти полгода?.. — Тебе какое? — Руслан придвинул себе шоколадное, уверенный, что Ева выберет что-то из оставшихся вариантов. Может, она очень устала, а, может, еще и разомлела после ванной, но вдруг стало легко и приятно... Обнаглев, перетащила на свою сторону его выбор и торжественно объявила: — Делись! После чего они оба с улыбкой одновременно взяли приборы и зачерпнули уже ставшую слегка мягче субстанцию. Завязался непринужденный разговор ни о чем. Но...Ева опять смеялась рядом с ним. Как тогда в ресторане. Просто два человека хорошо проводят время, забыв о ноющих шрамах, оставшихся после «войн». Седьмой час утра подходил к концу, комната озарилась тусклым весенним светом. Мороженое временно было заморожено и снова приговорено обоими в процессе непрерывного общения. — Значит, Вайс — тот самый мамин коллега, который учил тебя разбираться во французской кухне?.. Руслан отложил ложку. Точно так же поступил с той, что была в руках Евы. Затем рывком посадил ее на свои бедра, потерся носом об её нос, прикрыв глаза и слегка горделиво отвечая: — И в женщинах. Девушка фыркнула, улыбаясь. Что бы он еще понимал в свои четырнадцать-пятнадцать?.. — Хвастунишка. — Какая ты вредина. У меня отменный вкус. И вчерашняя его реакция на тебя подтверждает — ученик превзошел учителя… На это ей уже не дали ответить. Парень осторожно коснулся её губ неспешным поцелуем, в котором оба смаковали умиротворение, размеренное наслаждение друг другом и сладость мороженого, оставшегося на языках. — Зефир в шоколаде… — прошептал Руслан, отчего Ева прыснула, падая ему на грудь. Руки парня внезапно активизировались. Сначала поглаживали спину, затем проскользнули к животу, забираясь под ткань свободной футболки. И девушка тут же подобралась, съежилась. Срабатывал блок. Независимо от того, что поцелуи его опьяняли, всё остальное непременно вызывало отторжение… Не было противно, но и особого удовольствия она не ощущала, как обычно рассказывают… И знала, что это всё в голове. Потому что сам он был необычайно терпелив и нежен… Внезапно пальцы Руслана застыли на её коже, будто настроение вмиг переменилось, сделавшись мрачным, отчетливо чувствовалось напряжение, сковавшее тело парня, отчего мышцы враз окаменели. — Ты всё ещё…любишь его? И Ева оцепенела. Ей понадобилось долгих секунд десять, чтобы стрясти с себя эту недееспособность и приподняться, отрываясь от него. Девушка посмотрела на часы: — Тебе надо на практику. Уже пять минут восьмого. Что ты ешь на завтрак? Я приготовлю. Кашу? Омлет? Глазунью? И только после этого устремила взгляд на Руслана, встречаясь с бурей в темных глазах. Будто молча напоминала ему: не лезь, ты не имеешь права спрашивать ничего. К ее счастью, он принял это. И произнес, вопрошая: — А кашу и глазунью? — Конечно. Спрыгнула, радуясь возможности занять чем-то полезным руки. В кухне поставила вариться кашу, попутно доставая продукты. Сервировала стол, думая о том, что здоровый внушительных размеров парень наверняка не откажется и от бутербродов, пока будет готовиться пища. Разложила сыр, масло, мед и всё, что нашлось съестного в холодильнике и на полках. Так было легче скрыть душевное смятение — активно хозяйничая и отвлекаясь. Почему-то решила сделать ему именно крепкий чай, которым всё это дело можно запить. Ева не предполагала, чем именно занимается в гостиной Руслан, но он зашел значительно позже. Сел и сразу потянулся к хлебу, сооружая себе закуски. — Знаешь, я задал глупый вопрос, — выдал перед тем, как откусить, — конечно, ты всё еще... — зажевал, вынужденно замолкнув. — Иначе стала бы тогда мстить?.. После встречи с ним. Захотелось поквитаться. Но это уже не имеет значения для меня. Девушка положила перед ним глазунью, устало отвечая: — Я не мести хотела. Я искала спасения. «А ты этого тогда не понял», — мысленно закончила, глядя ему в глаза. Руслан на секунду замер, совершенно точно тоже вспомнив ту ночь накануне Нового года. Они никогда об этом не заговаривали, да и какой смысл?.. В темной глубине отразилось секундное замешательство, которое сменилось осознанием, а оно в свою очередь перешло в явное сокрушение. Кажется, чертенку стало стыдно, но Ева не преследовала такой цели, поэтому быстро отвернулась, чтобы не развивать неприятный разговор, и наполнила тарелку дымящейся кашей. Парень ел с завидным аппетитом, и это было занятное зрелище. Правда, она не позволила себе таращиться на него, предпочитая убрать плиту и помыть использованную утварь. Очень хотелось спать. Уже две ночи подряд сон был нарушен, и сейчас тело ныло, требуя отдыха. Интересно, а как он продержится у себя на практике? Хотя, кажется, Руслану не занимать энергии. Закинув вещи в стирку, Ева очистила ботфорты и положила реквизит в пакет. Она как раз выходила из ванной, когда ее коварным образом поймали мужские объятия, сдавив в стальном коконе до такой степени, что вышибло весь воздух. — А это ведь лишний раз доказывает, что ты мне давно доверяешь... И пока Руслан зарывался в подсохшие волосы девушки с каким-то благоговением, она лихорадочно соображала, о чем он говорит. Пришлось напрячься, чтобы вспомнить свою собственную фразу про спасение. Неудивительно, что парень воспринял всё по-своему... — Кучерявая, — протянул восторженно, трепля короткие пушистые пряди. — Зефирка моя любимая. Последовавший поцелуй лишил возможности возразить, и Ева с удивлением обнаружила, что прикрыла веки, наслаждаясь вкусом крепкого чая, что оставляли его губы. Какой же он...трепетный. Вкусный, что ли? Наверное, в него после таких поцелуев влюблялись все поголовно... — Спасибо, мне всё очень понравилось, — прервался, перемещая ладони к ее щекам, обрамляя этим жестом лицо девушки и заглядывая в глаза с каким-то особым хитрым прищуром, — давай сделаем так: я сам заеду за вещами, а ты меня накормишь еще и ужином?.. Бесконтрольно хотелось улыбаться проявлению такой наглости, но она сдержалась, сохраняя серьезность. Конечно, от нее не убудет, но не поддразнить не смогла: — Может, тебе еще и обед привезти туда? — А ты привезешь? — давится смехом, а сам проводит подушечками пальцев по ее коже. Ева хмыкает, мол, размечтался, и пытается освободиться, потому что в груди разрастается какая-то тревога, вызванная новым спектром ощущений рядом с ним. — Ты опаздываешь, иди. С сожалением Руслан подчинился, выпуская её. И девушка нахмурилась, изучая исцарапанную ею мужскую шею. Вот это она постаралась ночью. Хорошо, что хотя бы след от пощечины не остался… Провела рукой по поверхностным тонким полоскам, смущаясь содеянного. Он уловил это состояние, задорно и с явным безразличием отмахиваясь: — Боевые ранения — это неизбежно. И если судить по твоим бурным реакциям, это не последнее, что я должен буду пережить, — затем снова коротко прижался к губам и поспешил к выходу, — быстро метнусь домой принять бодрящий душ и поеду. До вечера, Зефирка... После его ухода девушка направилась в кухню, взявшись приводить в порядок стол. А после нужно было убить время, пока стиральная машинка не оповестит об окончании сеанса. И ничего лучше, чем встать вновь перед зеркалом и придать саму себя анафеме, Ева не придумала. Прикоснулась к кончикам волос, задумчиво приоткрыв рот. И что такого Руслан находит в них? Да и вообще…что такого находит в ней самой? Девушка с большим трудом отгораживалась от этого обожания в его глазах. Он казался ей искренним. Признания не звучали лицемерно или продуманно, как, скажем, было у Карена. Тот мастерски владел языком, заговаривая уши. А этот парень несдержанный, импульсивный, живёт в моменте и эмоциями фонтанирует так же. Ева верит, что он не лжет. Но…не верит в сами чувства, всё так же считая, что Руслан просто играется. Люди часто ошибочно цепляются за какой-то образ, приплетают ему загадочность, уникальность, некую непохожесть на ранее известное. И этим питаются до определенно момента. Хочется надеяться, что у него это скоро пройдет… Сложно. Бог свидетель. Очень сложно противостоять этой нежности, с которой парень стремится её раскрыть, добиваясь близости. И, наверное, Ева испытывает некий стыд и, может, сожаление, что в ответ неспособна дать то, что нужно Руслану. Хотя бы из благодарности за всё, что делается во имя неё. Он хороший… Но девушке ничего, кроме того самого «товара» не требуется… А то, что она стала вдруг поддаваться притяжению, надо срочно пресекать… Очень внимательно вглядывалась себе в глаза и разрешила сдерживаемым до этого, словно злые собаки на цепи, вопросам ринуться вперед. Что ты творишь, Ева? Как будешь объяснять всё родителям? Как смогла поступиться воспитанием и принципами? Как ты видишь своё будущее в таком плачевном статусе? Как ты вырастишь этого ребенка? Из твоей квартиры только что вышел мужчина. У которого ты сама бываешь уже два месяца. Тебе нравится такое положение вещей? Скажи, комфортно ли тебе в такой ипостаси девушки свободных нравов? Ева пожала плечами. Ничего криминального, оказывается, в этом нет. Все живут. И она проживет. Чувствовала себя очень странно, будто в каком-то ином измерении. Да, от мысли о том, что мама и папа ее могут осудить, становилось дурно. И что-то подсказывало, что, будучи людьми старой закалки и традиционных подходов в этом вопросе, они не поймут. Конечно, новость об ЭКО восприняли с ошеломлением, но не стали комментировать по её просьбе, да и вряд ли поверили, что девушка пойдет до конца… А тут она им заявит, что беременна от парня младше себя и другой национальности. Просто бинго, если стремишься отправить родителей на тот свет одним точным ударом. Но…пути отступления уже давно нет. И на все эти лишения ради малыша Ева готова. Увы, она недооценила масштабы надвигающихся катаклизмов. Глава 23 Сорокина весьма красноречиво и однозначно облизывала его взглядом с головы до пят уже которую неделю. Руководительница финансово-расчетного отдела могла похвастаться взором самки богомола. То есть, сексуальный каннибализм, направленный на Руслана, самым мелким кеглем даже на внушительных расстояниях прекрасно читался без очков. Сам парень относился к этому проявлению голода по мужскому вниманию абсолютно нейтрально. Женщина бальзаковского возраста, точнее, близкая к высшей границе шкалы используемого термина сорокалетняя богиня — а выглядела она шикарно — его абсолютно не привлекала. Ни декольте с внушительной грудью, на которую посматривали с вожделением обитатели клоповника, мнящие себя мужчинами, ни стройные ноги, успешно демонстрируемые коротковатыми облегающими юбками, ни алчно выглядящий рот с неизменной алой помадой на губах — ничто из этого не отзывалось. Даже если та пыталась содействовать производимому эффекту еще и тактильными заходами — якобы случайным касанием по бедру, руке или спине, когда низко наклонялась, что-то объясняя, в чем не было никакой нужды, ибо парень обладал великолепным слухом. Музыкальным. Абсолютным. Знает точно, подвергался дотошным проверкам Вайса. Утешало одно — половина практики за плечами. Удручало другое — есть вероятность, что он будет работать со Светланой Евгеньевной в дальнейшем. Что-то везет ему на Светочек в последнее время... Жизнь в стенах этого казенного учреждения застывала для него, окрашивая существование в уныние. Век высоких технологий и различных подходов по модернизации труда плавно обогнул дугой сию богадельню. А ведь одна из главных организаций по городу... Жаловаться некому и нет смысла. Только чувство безысходности время от времени бьет особенно сильно. И вот в этой атмосфере придется вариться, если работать здесь. — Корнелюк просит зайти к нему, — Юля кладет трубку и смотрит на Руслана, — сейчас. — О, интересно! Внеплановая проверка? — неестественно хохотнула начальница, которая в силу медленно протекающего в ее собственном кабинете ремонта находилась в помещении с простыми смертными. — Жаловаться же на нас не будешь, Русь? Не обижаем тебя? — Доложу, что не удовлетворяю вас, — небрежно бросает парень, вставая, и от его слов Светлана Евгеньевна заметно вздрагивает, — в профессиональном плане, — добавляет, потешаясь мысленно. — Не дотягиваю знаниями, умениями и навыками.