© А. Штрыков, перевод, 2007 © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2017 Издательство АЗБУКА® * * * Поднялось в воздух, расправив крылья, потом упало на землю, и крылья превратились в плащ, туго обтягивающий тело человека. Фрэнк Миллер. Бэтмен Валла 1 Сидней, мистер Кенсингтон и три звезды Что-то было не так. Служащая паспортного контроля широко улыбнулась: – How are you, mate?[1] – I’m fine[2], – соврал Харри Холе. Тридцать часов назад он вылетел из Осло, сделал пересадку в Лондоне, потом еще одну в Бахрейне и последние часы провел на этом проклятом сиденье перед запасным выходом. Из соображений безопасности ему пришлось всю дорогу до Сингапура сидеть в самой неестественной позе, и он лишь чудом не вывернул себе позвоночник. Женщина за столом перестала улыбаться и принялась с большим интересом исследовать его паспорт. Что ее так заинтересовало – фотография или почерк, – сказать было трудно. – Business?[3] Раньше Харри Холе полагал, что таможенные офицеры во всем мире из вежливости добавляют «сэр», но потом он прочитал, что подобные формальности в Австралии широкого распространения не получили. Ну и ладно. Харри не так часто путешествовал и снобом не был. Все, что ему нужно, – это гостиничный номер и постель, и чем скорее, тем лучше. – Yes. – Харри забарабанил пальцами по столу. Тут губы ее скривились, а в голосе послышались визгливые нотки: – Why isn’t there a visa in your passport, Sir?[4] Сердце его подскочило, будто предчувствуя катастрофу. Может, слово «сэр» здесь используют, только когда ситуация накаляется? – Sorry, I forgot[5], – пробормотал Харри, лихорадочно роясь во внутренних карманах. И почему специальные визы не проставляют в паспорте, как обычные? У кого-то в очереди за его спиной зажужжал мобильный. Харри знал, что это его сосед по самолету: у того еще во время полета то и дело звучала одна и та же мелодия. Ну почему он такой дурак, никогда не может запомнить, в какой карман кладет вещи? Было тепло, хотя наступил вечер – без нескольких минут десять. У Харри засвербило в затылке. Наконец документ отыскался, и Харри выложил его на стол. – Police officer, are you?[6] – Женщина оторвала взгляд от визы и изучающе взглянула на него. Ее лицо приняло прежнее выражение. – Надеюсь, у нас не убили каких-нибудь норвежских блондинок. – Она громко рассмеялась и поставила на визу штамп. – Well, just one[7], – ответил Харри Холе. Зал ожидания был набит представителями туристических компаний и водителями, и каждый держал над собой табличку с чьим-то именем, но своего Харри не обнаружил. Он уже решил было взять такси, когда вдруг увидел чернокожего мужчину в светлых джинсах и гавайской рубашке. У него был необычайно широкий нос и темные курчавые волосы. Расчищая себе путь между табличками, он шел прямо к Харри. – Я полагаю, мистер Хоули? – с победным видом спросил он. Харри Холе сообразил не сразу. Он уже настроился первое время в Австралии поправлять тех, кто будет читать его фамилию как «Хоул» – «дырка». Но варианта «мистер Хоули» – «господин Святоша» – он никак не ожидал. – Эндрю Кенсингтон, – с ухмылкой представился мужчина и словно тисками сжал ладонь Харри своей ручищей. – Добро пожаловать в Сидней, надеюсь, вам понравился полет. Его казенно-приветливый голос звучал эхом слов, двадцать минут назад произнесенных стюардессой. Мужчина взял потрепанный чемодан Харри и, не оглядываясь, пошел к выходу. Харри следовал за ним. – Вы из сиднейской полиции? – завел разговор Харри. – Точно, приятель. Берегись! Дверь ударила Харри прямо по носу, так что на глазах выступили слезы. Хорошее начало для низкопробной комедии! Норвежец потрогал нос и выругался на родном языке. Кенсингтон посмотрел на него сочувственно. – Пакостные тут двери, верно? – сказал он. Харри промолчал. Он не знал, как в Австралии отвечают на подобные вопросы. На стоянке Кенсингтон открыл багажник маленькой, видавшей виды «тойоты» и аккуратно положил туда чемодан. – Хочешь сесть за руль? – удивился он. Харри обнаружил, что стоит у двери водителя. Выходит, в Австралии левостороннее движение. Другое переднее сиденье было завалено бумагой, кассетами и прочим хламом, и Харри решил разместиться сзади. – Вы, наверное, абориген? – спросил Харри, когда они выехали на шоссе. – Я вижу, тебя не проведешь. – Кенсингтон бросил взгляд в зеркало. – В Норвегии мы называем вас «австралийскими неграми». Кенсингтон еще раз посмотрел в зеркало. – Вот как? Харри почувствовал себя неуютно. – Э-э, я просто хотел сказать, что ваши предки, похоже, не из тех английских каторжников, которых привезли сюда двести лет назад, – пояснил он, надеясь, что хоть какие-то познания из истории страны послужат ему оправданием. – Это верно, Хоули, мои предки приехали малость пораньше. Четыре тысячи лет назад, если быть точным. Кенсингтон снова посмотрел в зеркало, и Харри пообещал себе не болтать лишнего. – Ясно. Можешь называть меня Харри. – Идет, Харри. А меня можешь звать Эндрю. Всю дорогу Эндрю говорил. Довезя Харри до Кингс-Кросс, он тут же поведал, что этот район славится проституцией, наркоманией и прочими темными делишками. Каждый второй публичный скандал в городе так или иначе связан с гостиницей или ночным клубом, расположенными на этом клочке земли величиной в квадратный километр. – Вот мы и приехали, – внезапно заключил Эндрю. Он подъехал к тротуару, выскочил из машины и достал из багажника чемодан Харри. – До завтра, – бросил Эндрю напоследок и укатил в своей машине. Харри оказался перед крикливой вывеской «Отель „Кресент“», спина у него затекла, суточный ритм сбился, и в этом городе, где населения было не меньше, чем во всей Норвегии, он почувствовал себя жутко одиноким. Рядом с названием отеля стояли три звездочки. Полицейское начальство в Осло не слишком пеклось об удобствах своих подчиненных. Но в конце концов, все не так плохо. Здесь должны быть скидки для государственных служащих и проживающих в самом маленьком номере, подумал Харри. Он был прав. 2