Харри отстранил перепившую женщину, которая хотела сесть к нему за столик. Но зачем Эндрю понадобилось после убийства совершать еще и самоубийство? Он ведь мог уйти безнаказанным. Мог ли? Его видел осветитель, о его дружбе с Отто знал Харри, да и алиби у него не было. Уже пошли титры? Нет, подождите! Допустим, Эндрю рассчитывал, что застрелит Отто при неудачной попытке ареста. Ведь если бы Отто выжил, дело привлекло бы внимание прессы. Эндрю могли разоблачить. Заголовки в газетах: «Черный следователь – бывший любовник маньяка» и огромная фотография Эндрю. Это разбило бы его жизнь. К тому же Эндрю, вероятно, испытывал чувство вины за то, что не остановил Отто раньше, и потому сам вынес ему смертный приговор, который не может вынести австралийский суд. Существует много способов спровоцировать стрельбу и убить преступника при попытке к бегству. Уйти от наказания за банальное убийство куда труднее. Голова Харри словно взорвалась. Эндрю мог убрать Отто прежде, чем на него вышел Харри и остальная команда. Да и зачем мужчине убивать бывшего любовника, чтобы скрыть свою ориентацию, в городе, где такие отклонения даже приветствуются? Да еще потом убивать самого себя? Голова теперь трещала так, будто по ней стучали молотом. Из глаз словно искры сыпались, а он пытался снова и снова обдумать свою версию. Но всякий раз возникали новые противоречия. Может, Маккормак был прав – просто день выдался жарковатым для его истерзанной души. О том, что Эндрю Кенсингтон мог скрывать и кое-что похуже, чем гомосексуальные наклонности, Харри старался не думать. Над ним нависла тень. Свет лампы заслонила голова официанта. В его силуэте Харри померещился высунутый иссиня-черный язык Эндрю. – Что-нибудь еще, сэр? – У вас тут есть напиток – «черная змея»… – «Джим Бим» и кола. Теперь все взорвалось у него внутри. – Отлично. Двойную «черную змею» без колы. Харри сошел с ума. Впереди были лестницы, позади – тоже лестницы и вода. Хаос. Мачты в бухте раскачивались туда-сюда. Харри не понимал, как он очутился на этих лестницах. Надо идти наверх. «Наверх – к счастью», – всегда говорил отец. Не без труда, цепляясь за стены, он поднялся на ноги. Название «Шалли-авеню» ничего ему не говорило, и он решил идти куда глаза глядят. Хотел посмотреть на часы, но не нашел их. На улицах было темно и почти безлюдно. Харри сообразил, что уже поздно. Опять лестницы. Вот ступенька. Харри повернул направо – Маклей-стрит. Наверное, он идет уже долго, раз так болят ноги. А может, он бежал? Или даже упал – колено на левой штанине разодрано. Он миновал несколько баров и ресторанов – все закрыты. Пускай поздно, но неужели в многомиллионном Сиднее нельзя найти выпивку? Он вышел на проезжую часть, чтобы поймать такси – желтую машину с фонариком. Она было остановилась, но шофер передумал и поехал дальше. «Черт, ну и видок, должно быть, у меня», – подумал Харри и хохотнул. Потом стали попадаться люди. До него донесся шум голосов, машин и музыка. Повернув за угол, Харри сразу понял, где он. Удача: он попал в район Кингс-Кросс! Перед ним лежала шумная, горящая огнями Дарлингхерст-роуд. Теперь все стало возможно. В первый бар его не пустили, но в китайскую забегаловку он вошел и получил большой пластиковый стакан виски. Забегаловка была темной и душной. Допив виски до капли, он снова вышел на улицу и схватился за столб. Под мелькание машин Харри старался не думать о том, что сегодня вечером его уже стошнило в баре прямо на пол. Вдруг он почувствовал, как кто-то ткнул его в спину. Обернувшись, он увидел рот – большие красные губы и ряд зубов, где не хватало одного клыка. – Слыхала про Эндрю. Кошмар, – сказал рот. И снова стал жевать жвачку. Это была Сандра. Харри попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло. Сандра в недоумении уставилась на него. – Свободна? – кое-как выговорил он. Сандра рассмеялась: – Yes, but I don’t think you’re up to it[65]. – Думаешь? – произнес Харри с трудом. Сандра посмотрела вокруг. Харри показалось, что в тени мелькнул блестящий костюм: Тедди Монгаби наверняка где-то неподалеку. – Слушай, я на работе. Иди домой, проспись, а утром поговорим. – У меня есть деньги. – Харри полез за бумажником. – Убери сейчас же! – оттолкнула его Сандра. – Хорошо, я с тобой пойду и ты мне заплатишь, но не здесь, о’кей? – Пойдем в мой отель. За углом. «Кресент», – предложил Харри. Сандра пожала плечами: – Whatever[66]. По дороге они зашли в bottle shop[67], где Харри купил две бутылки «Джима Бима». Ночной портье в «Кресенте» с головы до ног осмотрел Сандру, когда та вошла. Он уже собирался что-то сказать, но Харри опередил его: – Никогда не видел тайных осведомителей полиции? Ночной портье, молодой азиат в костюме, неопределенно улыбнулся. – Ладно. Ты ее не видел. Дай мне ключи от номера. У нас дела. Вряд ли портье поверил в этот бред, но ключи выдал без возражений. В комнате Харри выгреб все спиртное из мини-бара. – Это мне. – Он взял бутылочку «Джима Бима». – Остальное – тебе. Выбирай! – Смотрю, тебе очень нравится виски, – сказала Сандра, открывая пиво. Харри озадаченно посмотрел на нее: – Откуда ты знаешь? – Большинство пьют всякую гадость. Просто ради разнообразия. – Да? И ты тоже пьешь? Сандра пожала плечами: – Не то чтобы. Я пытаюсь бросить. Худею. – Не то чтобы, – повторил Харри. – То есть ты сама не знаешь, о чем говоришь. Смотрела «Покидая Лас-Вегас» с Николасом Кейджем? – Что? – Проехали. В общем, кино про алкоголика, который решил упиться до смерти. В это я как раз могу поверить. Но он лакал что попало: джин, водку, виски, бурбон, бренди, всякую дрянь. Сойдет, если выбирать не из чего. Но этот парень пришел в известный на весь мир винный магазин Лас-Вегаса, у него куча денег, и ему без разницы, что пить. Вообще все равно! Никогда не видел пьяницу, которому плевать, что пить. Если уж ты нашел свое пойло, то пить будешь только его, верно? А фильм даже номинировали на «Оскар». Харри запрокинул голову, залпом опорожнил свою бутылочку и пошел открывать балконную дверь. – А дальше? – спросила Сандра. – Спился, – сказал Харри. – Я спрашиваю, дали ему «Оскара»? – Возьми из сумки бутылку и иди сюда. Посидим на балконе, посмотрим на город. У меня дежавю. Сандра взяла два стакана и бутылку и села рядом с ним, прислонившись спиной к стене. – Забудем, что творил этот дьявол при жизни. Выпьем за Эндрю Кенсингтона. – Харри разлил виски по стаканам. Молча выпили. Харри рассмеялся. – А тот парень из «Бэнд», Ричард Мануэль. У него были серьезные проблемы, не только из-за пьянства, а… по жизни. И он не выдержал, повесился в отеле. У него дома нашли две тысячи бутылок – и все одинаковые, из-под Гран Марнье. Только из-под него. Понимаешь? Мерзкий апельсиновый ликер! Он нашел то, что ему было нужно. Куда там Николасу Кейджу! В странном мире мы живем… Он широким жестом показал на звездное небо Сиднея. Выпили еще. У Харри начали слипаться глаза. Сандра провела рукой по его щеке. – Слушай, Харри, мне пора идти. А тебе, думаю, пора бай-бай. – Сколько стоит целая ночь? – Харри налил себе еще виски. – Не думаю, что… – Погоди. Допьем и начнем. Обещаю кончить быстро, – усмехнулся Харри. – Нет, Харри. Я ухожу. – Сандра встала и скрестила руки на груди. Харри тоже поднялся, не удержал равновесия и шатнулся к балконным перилам, но Сандра удержала его. Он повис на ее тощем плече и прошептал: – Присмотри за мной, Сандра. Эту ночь. Ради Эндрю. Что я говорю? Ради меня. – Тедди еще подумает…