Юн Суэ ослепительно улыбнулся. Уодкинс откашлялся: – Тебя малость занесло, Суэ. Удушение – не такой уж редкий способ убийства, если оно сопряжено с изнасилованием. А география, Суэ? Река Дарлинг – это черт-те где! За сто километров от Сиднея. – Здесь загвоздка, сэр. Я не могу выявить никакой территориальной закономерности. Вид у Юна был измученный. – Тогда не думаю, что на основании того, что за десять лет по всей стране были найдены четыре задушенные женщины… – Еще кое-что, сэр. У всех них светлые волосы. И не просто светлые, а белые. Лебье тихо присвистнул. За столом стало тихо. Лицо Уодкинса оставалось недоверчивым: – Юн, ты можешь сделать кое-какие подсчеты? Посмотри статистику, прикинь, как эти дела с ней соотносятся, насколько они выходят за рамки обычного, чтобы нам не бить тревогу раньше времени. Для большей надежности проверь всю Австралию. Разбери в том числе нераскрытые случаи изнасилования. Может, там что найдется. – На это уйдет какое-то время. Но я постараюсь, сэр, – снова улыбнулся Юн. – Хорошо. Кенсингтон и Хоули, почему вы еще не в Нимбине? – Уезжаем завтра утром, сэр, – ответил Эндрю. – В Литгау свежий случай изнасилования, и я хочу сначала заняться им. Мне кажется, здесь возможна какая-то связь с нашим делом. Мы как раз собирались туда отправиться. Уодкинс наморщил лоб. – Литгау? Кенсингтон, мы работаем в команде. А это значит, обсуждаем и координируем наши действия, а не просто мечемся, как нам в голову взбредет. По-моему, мы здесь не обсуждали никакого изнасилования в Литгау. – У меня предчувствие, сэр. Уодкинс вздохнул: – Ну да, Маккормак говорит, что у вас какая-то там особая интуиция… – У нас, аборигенов, связь с миром духов сильнее, чем у вас, бледнолицых. – В моем отделении, Кенсингтон, подобные соображения в расчет не берутся. – Я просто пошутил, сэр. Но это дело интересует меня и по другой причине. Уодкинс покачал головой: – Ладно, только не пропусти, пожалуйста, утром свой самолет. По шоссе они доехали до Литгау – промышленного городка с десятью-двенадцатью тысячами жителей, напомнившего Харри большой поселок. Возле полицейского участка горел проблесковый маячок, бросая осколки синего света на стоящий рядом столб. Начальник полиции принял их радушно. Он оказался добродушным толстяком с немыслимым двойным подбородком и фамилией Ларсен. У него были дальние родственники в Норвегии. – У вас в Норвегии есть знакомые Ларсены? – спросил он. – И не один, – ответил Харри. – Да, бабушка рассказывала, что у нас там большая семья. – Это точно. Дело об изнасиловании Ларсен помнил хорошо. – По счастью, в Литгау такое нечасто. Случилось это в начале ноября. Женщина возвращалась домой с фабрики, с ночной смены. В переулке ее сбили с ног, посадили в машину и увезли. Угрожая жертве ножом, преступник отвез ее в лес у подножья Голубых гор, где изнасиловал на заднем сиденье. Он уже схватил ее за шею и начал душить, когда услышал позади автомобильный сигнал. Водитель ехал в загородный дом и, решив, что помешал влюбленной парочке, не стал выходить из машины. Пока насильник перебирался на переднее сиденье, женщина успела выскочить и бросилась ко второй машине. Насильник понял, что его дело плохо, нажал на газ и уехал. – Кто-нибудь заметил номер автомобиля? – Нет, ведь было темно, да и все произошло слишком быстро. – А женщина успела разглядеть преступника? Обратила внимание на особые приметы? – Конечно. Ну, то есть… В общем, было темно. – У нас с собой есть одна фотография. А у вас есть адрес той женщины? Ларсен достал архивную папку и, тяжело дыша, начал листать страницы. – И еще, – сказал Харри. – Вы не знаете, она не блондинка? – Блондинка? – Ну да, у нее случайно не светлые волосы? Может, белые? Дыхание Ларсена стало еще тяжелее, двойной подбородок затрясся. Харри понял, что толстяк смеется. – Нет, не думаю, приятель. Она – куури. Харри вопросительно посмотрел на Эндрю. – Она черненькая, – устало пояснил тот. – Как уголь, – добавил Ларсен. – Куури – это название племени? – спросил Харри, снова оказавшись в машине. – Ну, не совсем, – сказал Эндрю. – Не совсем? – Долго рассказывать. В общем, когда в Австралию прибыли белые, там уже было шестьсот-семьсот местных племен – это семьсот пятьдесят тысяч жителей. Они говорили на двухстах пятидесяти языках, иные из которых были так же не похожи, как английский и китайский. Но благодаря огнестрельному оружию, невиданным дотоле болезням, расовой интеграции и другим благам, которые принесли с собой белые, местное население заметно сократилось. Вымирали целые племена. И когда от изначальной племенной структуры ничего не осталось, тех, кто выжил, стали обозначать общими названиями. Здесь, на юго-востоке, аборигенов называют «куури». – А скажи мне, почему ты сразу не проверил, блондинка она или нет? – Я ошибся. Наверное, какой-то компьютерный сбой. Что, у вас в Норвегии такого не бывает? – Эндрю, ты понимаешь, что на такие марш-броски у нас сейчас нет времени? – Почему? У нас даже есть время, чтобы тебя развеселить, – и Эндрю резко повернул направо. – Куда мы едем? – Вообще-то на Австралийскую ярмарку сельскохозяйственной продукции. – Ярмарку? Эндрю, у меня сегодня вечером встреча! – Да? Думаю, с «Мисс Швеция»? Да ладно, успокойся, успеешь! Но должен тебя предупредить как представителя правоохранительных органов: личные отношения с потенциальным свидетелем могут привести к… – Ну разумеется, этот ужин имеет отношение к расследованию. У меня к ней кое-какие вопросы. – Да-да, конечно. Рыночная площадь казалась обширной проплешиной среди густо посаженных фабричных корпусов и гаражей. Когда Харри и Эндрю подъехали к большому шатру, воздух еще был насыщен выхлопными газами – только что прошли гонки на тракторах. На площади кипела жизнь: повсюду шумели и кричали, улыбались и пили пиво. – Чудная смесь праздника и базара, – объявил Эндрю. – Такого в Норвегии не увидишь. – Ну… у нас есть праздник «мартнад». – «Ма-а-ар…» как? – Не важно. Возле шатра пестрели большие плакаты. «Команда боксеров Джима Чайверса» – гласила огромная огненная надпись. Ниже помещалась фотография десяти боксеров, очевидно из этой команды. Тут же вкратце сообщалось о каждом: имя, возраст, место рождения, вес. И в самом низу слова: «Ты готов принять вызов?» Внутри шатра, на ринге, в тусклом пучке света разминался первый боксер. Он прыгал в развевающемся блестящем халате и отрабатывал удары. К неописуемому восторгу зрителей, на ринг вылез полный мужчина средних лет в потрепанном смокинге. Похоже, его здесь знали, потому что со всех сторон послышалось одобрительное скандирование: «Тер-ри! Тер-ри!» Терри жестом прекратил крики и взял свисающий сверху микрофон. «Леди и джентльмены! – возгласил он. – Кто поднимет брошенную перчатку?» Одобрительный гул. Далее последовала длинная и витиеватая ритуальная речь о «благородном искусстве самозащиты», о почете и славе и о непростых отношениях с властями, которые осуждают бокс как проповедь жестокости. И в конце – тот же вопрос: «Кто поднимет брошенную перчатку?»