– Не жалеешь, что пришлось оставить Лондон и королевский двор? – Нет, Патрик, напротив, безумно рада вернуться домой. – Но Гленкирк далеко не Лондон. – И что? Есть же еще Эдинбург. Королю в следующем году уже исполнится семнадцать, и он, безусловно, начнет править сам, женится, и тогда мы опять сможем бывать при дворе, но уже собственном. – Мадам, – был вынужден повысить голос Патрик, – я тебе говорил, и не раз, что не хочу связываться со Стюартами. Им нельзя доверять, они всегда всем должны. Зачем нам лишняя головная боль? И не старайся изменить мое мнение о них. Уголки ее губ тронула ехидная улыбка. – Как только король взойдет на престол, я непременно отправлюсь ко двору! С тобой или нет – неважно. Напоминаю вам, дражайший супруг, что дом в Эдинбурге принадлежит мне. И не для того я обставляла его и благоустраивала, не жалея личных средств, чтобы бывать там раз в год в угоду тебе, и уж точно не для того, чтобы, пока я прозябаю в Гленкирке, там жили наши родственники. Адам вот пообещал Фионе, что она непременно будет представлена королю. Не мог бы и ты сделать для меня то же самое? Патрик не ответил, и тогда, пришпорив Бану, Кэт понеслась галопом к раскинувшейся внизу долине, затянутой лиловыми сумерками. Граф Гленкирк тоже пришпорил коня и бросился вдогонку за своей прелестной, хотя и упрямой женой. Часть II. Король Глава 14 Джеймс Стюарт[6], шестой из носивших это имя королей Шотландии, сидел развалившись на троне и лениво рассматривал танцующих придворных. Его особое внимание привлекала Катриона Лесли, графиня Гленкирк, супруг которой, Патрик Лесли, приходился дальним родственником монарху. Мало того что она слыла первой красавицей при дворе Джеймса, у нее была репутация одной из самых добродетельных придворных дам. Это обстоятельство не приводило Катриону в восторг, поскольку король возжелал ее. А Джеймс Стюарт обычно получал то, чего желал, причем любым способом. Джеймс Стюарт не знал своей матери, Марии Стюарт, поскольку был брошен ею, когда она бежала в Англию. Его вырастили сменявшие друг друга воинствующие придворные аристократы-протестанты, использовавшие короля как пешку для удовлетворения собственных амбиций. Они простодушно полагали, что научили будущего монарха ненавидеть женщину, которая его родила, но их обвела вокруг пальца старая няня Джеймса. Няня обожала Марию Стюарт, и когда один из очередных наставников юного короля позволял себе язвительное высказывание в ее адрес, старушка потихоньку рассказывала ребенку об истинном положении вещей. Рассказы эти успокаивали мальчика, вызывали сострадание и снисхождение к матери. Будучи подростком, Джеймс уже интересовался мотивами ее поступков, и хотя неизменно получал ответ, что женщина слаба, когда дело касается мужчин, не вполне это понимал. По достижении четырнадцати лет король уже не нуждался в услугах старушки няни, но она оставалась при нем и по-прежнему окружала заботой. Наставники Джеймса посчитали, что куда дешевле держать при нем старую няню, чем нанимать целую армию горничных и служанок. С прибытием из Франции сеньора Обиньи[7] няне прибавилось забот. К счастью, он оказался всего лишь честолюбивым политиком и никоим образом не повлиял на предпочтения Джеймса. Мужчиной юный король стал с молодой, хорошенькой умелой и здоровой куртизанкой по имени Бетти, которую сама няня для него и выбрала. Он оказался прекрасным учеником и даже превзошел в искусстве любви свою наставницу. Бетти принадлежала к старой церкви и искренне смеялась над двуличием приверженцев нового – сурового и холодного – вероисповедания. Прослушав воскресную проповедь, где обличались грехи плоти, после обеда в тот же самый день, надев маски, они являлись ублажать эту самую плоть в ее заведение. Джеймсу Стюарту было двадцать три года, и он был королем. И завтра он должен был жениться на датской принцессе Анне, красавице блондинке с голубыми глазами. Должно было пройти, однако, несколько недель до того, как он увидит свою шестнадцатилетнюю невесту и вступит с ней в супружеские отношения. А поскольку в брак он вступал заочно, Джеймс полагал, что и брачную ночь вполне мог тоже провести заочно. Проблема заключалась в том, что куртизанка вряд ли могла быть достойной заменой его королевской девственной невесты, а начинать роман с какой-нибудь впечатлительной юной девицей не пристало. Наконец, взгляд его остановился на Катрионе Лесли, которая в этот момент как раз улыбалась супругу. Вот и решение! Самая добродетельная придворная дама вполне подойдет. Не все, однако, оказалось так просто. Он уже сделал две попытки заполучить Катриону. В первый раз она приняла его слова за шутку и кокетливо напомнила, что она значительно старше. Во второй раз, осознав серьезность его намерений, она тактично заметила, что грех нарушать брачные обеты, да и желания такого нет. Она твердо сказала, что любит мужа и не намерена позорить его имя. Другой в подобной ситуации лишь склонил бы голову и изящно отошел в сторону, но Джеймс Стюарт не был таковым. Он знал, конечно, что должен обратиться к Патрику Лесли и сообщить, что хочет его жену. Граф, глава самой молодой, но и самой богатой ветви клана Лесли, вполне мог закрыть глаза на шалости его величества, но Джеймс любил кузена и не видел причин огорчать его. Граф Гленкирк, неимоверно гордый и самолюбивый, будет, разумеется, вынужден согласиться с притязаниями короля, но их супружескому счастью с Катрионой придет конец. Вот если Патрика Лесли убрать с дороги, тогда его жену можно было бы и принудить. Можно сделать это тайно, чтобы не нанести вреда репутации леди или не ударить по самолюбию ее мужа. Джеймс желал познать вкус того, что не приелось Патрику Лесли за девять лет, и намеревался получить это во что бы то ни стало. Танец закончился, и разгоряченные придворные принялись утолять жажду охлажденным вином, которое принесли слуги. Джеймс непринужденно прохаживался по залу, переговариваясь с придворными и весело отвечая на подобострастные комплименты, пока не приблизился к Лесли. – О, кузены! – нарочито восторженно воскликнул король и расцеловал Кэт в обе щеки. – Итак, Джейми, завтра ты наконец обзаведешься женой, – сказал граф Гленкирк. – Да, Патрик. Хотя я предпочел бы, чтобы она была здесь, а не в Дании. – Терпение, друг мой: не успеешь оглянуться, как она окажется рядом, а затем придет время, когда тебе захочется отправить ее обратно. Все расхохотались, а Джеймс предложил: – Может, погостите во дворце до окончания торжеств? Я знаю, что у вас есть дом в городе, но хотел бы, чтобы вся семья была вместе со мной. Даже Ботвелл снова в фаворе. – Конечно, с удовольствием. – Патрик улыбнулся королю. – Это честь для нас, не правда ли, родная? – О да, милорд, – сказала Катриона и присела в реверансе. Джеймс кивнул и, внутренне ликуя, двинулся по залу дальше. Начало положено – она под его крышей! На следующий день с большим размахом было отпраздновано бракосочетание короля с принцессой Анной Датской. Тем же вечером, якобы по срочному делу, графа Гленкирка отправили в аббатство Мелроуз. Его супруга после восхитительного вечера, заполненного праздничными церемониями и танцами, удалилась отдохнуть в отведенные ей покои. Эллен помогла ей раздеться и принять загодя приготовленную ванну с теплой ароматной водой. Вытертая насухо полотенцами и присыпанная душистой пудрой, Катриона протянула руки, и служанка надела на нее шелковую ночную сорочку цвета морской волны. Забравшись в постель, Кэт велела Эллен потушить свечи и пожелала спокойной ночи. Катриона лежала без сна на плотных подушках. Постель в отсутствие Гленкирка казалась огромной. За девять лет брака они редко расставались, так что ей было непривычно спать одной. Неожиданно, уже в полудреме, она услышала негромкий звук, быстро села в постели и в ужасе увидела, как открывается потайная дверь у камина и в комнату входит Джеймс Стюарт. – Что вы здесь делаете? – прошептала Катриона. – Думаю, моя дорогая, вы знаете ответ на свой вопрос. – Я закричу на весь дворец! – Нет, вы не станете этого делать, – усмехнулся Джеймс. – Я король, и скандал меня не затронет. У вас же ситуация иная. Ваша семья серьезно пострадает, если вы публично отвергнете меня. – Я уже говорила вам, что не буду вашей любовницей. Графиня как могла пыталась скрыть испуг: такой настойчивости она совершенно не ожидала. – Это, мадам, не вам решать. Сегодня я женился в отсутствие невесты и нынешней ночью таким же образом намерен вступить в супружеские права. В качестве своей невесты я выбрал вас. – Никогда! Я никогда не уступлю вам! – У вас нет выбора, моя дорогая, – произнес король торжествующе, сбрасывая халат, и жестко приказал: – Встань и подойди ко мне! – Нет! Если вы возьмете меня силой, я расскажу Гленкирку! В ее глазах заблестели слезы, губы скривились от обиды, но она оставалась самым прекрасным созданием, которое ему приходилось когда-либо видеть, а гнев делал ее самой желанной из всех женщин, которыми он обладал. – Расскажешь Гленкирку? – повторил он с издевкой. – Если хочешь, я и сам могу, но прими во внимание, дорогая, что Патрик простит мне эту шалость, ведь я его король, но никогда не простит тебе. Так что не ломайся и иди ко мне! Жестокая правда ужаснула ее. Если гордый супруг узнает, что ею обладал другой мужчина, тут же бросит ее. Она угодила в ловушку, как заяц в силок. – Ублюдок! – бросила она в лицо королю. Джеймс лишь рассмеялся: – Ну, дорогая, с этими слухами было покончено еще до моего рождения. Он протянул к ней руку, и, пересиливая себя, она встала с кровати. Ее светло-зеленые глаза пылали гневом, и Джеймс негромко рассмеялся, представив, как будет сопротивляться это упрямое создание, но, в конце концов, уступит ему. Времени предостаточно, так что он намеревался в полной мере насладиться нынешней ночью. – Сними сорочку, – произнес он негромко и от души порадовался, когда она без всяких возражений повиновалась. Отступив на шаг, король с удовольствием окинул Катриону взглядом. Его взору предстала полная упругая грудь цвета слоновой кости с крупными темно-розовыми сосками рожавшей женщины. Талия ее осталась по-девичьи тонкой, ноги – длинными, прекрасной формы, а вот бедра стали полными и округлыми. Густые волосы волнами спадали до самых ягодиц. От созерцания этой красоты король почувствовал, как в нем нарастает желание. – Боже мой, кузина! Ты великолепна! К его удивлению, она порозовела от смущения. Стало быть, все, что говорили про нее, истинная правда: она на самом деле не знала никого, кроме мужа, и была самой добродетельной женщиной при дворе. Пожалуй, следует достойно вознаградить ее – к примеру, сделать ее фрейлиной при его супруге. Графиня Гленкирк оказала бы прекрасное влияние на нее. Джеймс взял ее за руку, провел через комнату обратно к кровати и, подняв на руки, положил на постель. Искушающий треугольник у нее между ног был гладким – выщипанным, как и полагалось леди, и – и соблазнял своей розовостью, а на вершине щелки чернела маленькая родинка. – Отметка Венеры, – прошептал он, коснувшись родинки, затем склонился и поцеловал ее. Дрожь охватила все тело Катрионы, и Джеймс довольно улыбнулся. Он намеревался взять ее быстро, чтобы, когда все будет позади, она прекратила сопротивляться. Нежно, но вместе с тем решительно он раздвинул трепещущие бедра, а когда вошел в нее, Кэт издала непроизвольный стон, глаза ее округлились. Подобно большинству мужчин из династии Стюартов, Джеймс был щедро одарен природой. Внезапность его действий сделала сопротивление невозможным, поэтому Катриона решила просто спокойно лежать, пока король не удовлетворит свою похоть. Джеймс, однако, был слишком опытным любовником, чтобы позволить партнерше быть безответной. Умелыми движениями он разжигал страсть Катрионы, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы не отвечать ему, заставить себя лежать неподвижно, игнорируя изощренные ласки. Вытянутые вдоль тела руки она прижала к постели, пальцы сжала в кулаки, ногти до боли впились в кожу. Сосредоточившись на этой боли, она смогла отрешиться от того, что он делал с ней, и не отвечать. Но не тут-то было: король все понял. Рассмеявшись, он завел ей руки за голову, обхватил запястья и завладел ее такими сочными, но безответными губами. Его настойчивый язык раздвинул их, потом протиснулся сквозь зубы и начал свой головокружительный танец в глубинах ее рта. Она всхлипнула от охватившей ее новой волны дрожи и уже была близка к тому, чтобы сдаться: ему удалось прорвать все линии ее обороны. Ее восхитительное тело, привычное к постоянным любовным забавам, просто не могло противостоять наслаждению. Он ускорил темп и настойчиво прошептал ей на ухо: – Ты все равно уступишь мне. – Никогда! – выдохнула Кэт, но голос ее дрожал. – Дело сделано, красавица. Сдайся и наслаждайся, как это делаю я. Катриона ничего не ответила, но он чувствовал, как она напрягает бедра, чтобы не отвечать ему. Джеймс не собирался отступать. Отпустив ее руки, он требовательно произнес: – Обними меня.