— Представляю. Пригляди за ним, а я квартиру осмотрю. Осмотр малогабаритной квартиры не занял много времени. Большую спортивную сумку здесь негде было прятать. В последнюю очередь Валеев зашел на кухню. В глаза бросилась бутылка коньяка на столе, точно такая же, что он нашел у супермаркета. На дне бутылки остался алкоголь на пару глотков. — Ну у тебя и сила воли, оставил на опохмел, — удивился Марат, обращаясь к поэту. — Желанны в зной и в жаркий вечер вода из чистого ручья, но всех умнее на планете мамуля добрая моя. — Ага, это мамочка вчера припрятала, чтобы тебе было чем опохмелиться. Заботливая. — Валеев обратил внимание на большую практически полную коробку конфет. — А ты ее конфетами побаловал. Не дешевыми. С чего такая щедрость? Откуда деньги? — Разбрасываем время в пустоту, занятиям никчемным предаемся, за дело принимаем суету, где нужно плакать — весело смеемся. — Травкин, он меня достал. — Валеев грозно сжал и медленно разжал кулаки. — Сейчас посмеемся. Умелым движением Марат заломил руку поэта и ткнул его головой в стол. Плед свалился, голое тело стихоплета прикрывали только трусы. На худой спине было видно, как выкручивается рука в суставе. Оперативник продолжил выполнение болевого приема, призывая к ответу: — Ты вчера около супермаркета украл из машины спортивную сумку. Ведь так? Где она? Говори, а то останешься без руки. Поэт заскулил, показывая, что сдается. Марат отпустил его, развернул к себе, впившись взглядом: — Куда ты дел сумку? Поэт потирал плечо, морщился от боли и бормотал: — Как много в жизни глупых правил, и все их надо соблюдать, но кто нас этому заставил? Не лучше ли их нарушать. Марат вновь вывернул поэту руку и зашипел ему в ухо: — Еще раз вякнешь в рифму — тебе не жить. Говори нормальным языком: где сумка? — Да, да, скажу, отпустите! Марат чуть ослабил хватку: — Я весь внимание. — Я обменял сумку у Алки на коньяк и конфеты. — Из сумки что-нибудь брал? — Нет, не мой размер. — Кто такая Алка? — Продавщица из круглосуточного. — Я знаю ее, — вмешался в допрос участковый. По болезненному выражению лица Травкина было заметно, что ему претит жесткий подход к подозреваемому. — Ее Алина зовут, она из Молдавии. Валеев отпихнул измученного парня. — Отведи его в отделение, пусть оформят чистосердечное. Но если он соврал, я вернусь и тогда… — Можно? — поэт потянулся здоровой рукой к бутылке с остатками коньяка. Валееву было все равно, его интересовало другое: — Травкин, как найти Алину? — Работает в магазине «Продукты», второй дом справа. С документами у нее все в порядке. Она баба тертая, боюсь, не сознается. А для обыска ведь надо… — Возраст, как выглядит? — перебил его Валеев. — Что? — Сколько ей лет? — Тридцать пять, наверное. Невысокая, худенькая, обычная. — Мужик есть? — Вокруг продавщиц вертятся только такие, как этот, — Травкин покосился на поэта, присосавшегося к бутылке, — или того хуже. — Спасибо, Травкин. И мой тебе совет: хочешь выслужиться — будь пожестче. Уходя, Марат слышал бодрую декламацию опохмелившегося поэта: «снегопад расправил крылья, распахнул кафтан, заметелил белой пылью весел и чуть пьян…». И позавидовал — ему бы такое настроение с хрустальным перезвоном. 6 За спиной прохрипело: — Вот и встретились, Петля. Голос тот же, что в телефоне, на этот раз с ноткой превосходства. Елена узнала подсевшего в машину человека. Его внезапное появление ее испугало. И, слава богу, худшие ее опасения не оправдались. Она перевела дух и промолвила: — Я так поседею, товарищ полковник. — Во-первых, надо сразу блокировать двери. Во-вторых, настоящий сыщик должен быть готовым к любым неожиданностям. Я изучил вашу характеристику — не верю в идеальных людей — захотелось познакомиться в стрессовой ситуации. — И как я прошла ваш тест? — Без бабьего визга, что уже похвально. Сидящий сзади Борис Евгеньевич Кулик криво дернул губами, видимо, так он улыбался. На нем был черный плащ, застегнутый под горло, и кожаная кепка. В здоровой левой руке он держал портфель, а вот правая… — Что с вами? — Елена красноречиво посмотрела на напугавшую ее руку, закованную в пластиковый корсет. — Упал неудачно, врач наложил лучезапястный ортез. Это в столице тротуары ровные, а в провинции…, впрочем, сами увидите. — Кулик поймал ее взгляд и не отпускал. Говорил он тихо, но властно: — Что стоим? В Москве я отчитался, помощницу в вашем лице получил, держим путь на Владимир. Петелина уже забыла, что хотела отказаться от командировки. Прямой давящий взгляд и беспрекословный тон Кулика действовали на нее подобно приказу. Елена управляла машиной, бросая взор в зеркало на полковника в ожидании хоть какого-то объяснения. Тщетно. Набралась решимости и высказала недовольство: — Ваш звонок вчера и сегодняшнее явление… — А мы не на курорт едем. Шесть трупов за Живорезом, мне нужны сотрудники с крепкими нервами. — Когда звонили, могли бы назвать меня по имени, а то я невесть что подумала. — Не понравилось? Петля — лучшее имя для сыщика, — возразил Кулик. — Представьте заголовок: «Петля затягивает удавку на Живорезе». Хотел бы я иметь подобное. Признание прозвучало искренне. Елена удивилась: действительно, почему самому успешному охотнику за маньяками коллеги до сих пор не дали достойное прозвище. — Мое прозвище, к сожалению, полностью совпадает с фамилией, — словно отвечая на ее мысли, продолжил полковник. — И знаете почему? Опыт следователя подсказывал: если собеседник задает подобный вопрос, лучше промолчать, он сам все выложит. Так и случилось. — В средине восьмидесятых в Иркутске орудовал жестокий маньяк. Насиловал и убивал девочек, мальчиков и даже беспомощных пенсионерок. Держал в страхе весь город. Преступник оказался моим однофамильцем — тоже Куликом, черт бы его побрал. Я тогда учился на следователя, и мы подробно разбирали это дело. Представляете шуточки сокурсников? — Да уж. — Петелина припомнила историю Иркутского маньяка. Если бы не задержали Чикатило, чье имя и зверства затмили «подвиги» остальных маньяков, Кулик вполне мог стать именем нарицательным. — А меня зацепило, будоражил вопрос: как врач скорой помощи, типичный очкарик, имеющий семью и интеллигентную внешность, превратился в безжалостного маньяка? Я проштудировал всю доступную литературу о серийных убийцах. Погрузился с макушкой. С тех пор ими и занимаюсь. — Вполне успешно.