— Дома одному тоскливо, решил к приятелю заглянуть, он участковым у вас работает. — Вы нашего Травкина знаете? — А что? Регистрация нужна? — Марат посчитал, что можно уже и улыбнуться. — У меня с документами в порядке. Но подруга собирается приехать. — Подруга, — мечтательно произнес Марат, — а у меня с подругами… Он вздохнул и придал лицу скорбное выражение, которое тут же сменилось озабоченностью. Марат разглядывал замороженную упаковку: — Скажите, Алина, а эту штуку можно в СВЧ разогреть? — Ну что вы, тут же фольга. Ее надо поставить в духовку. — Я только микроволновку умею включать, — честно признался Марат. — Для микроволновки другие блюда. Хотите, покажу? — Запеканки захотелось. Такую мама в детстве готовила, а я ее с молоком уплетал. Кассирша деловито переглянулась с напарницей: не упускать же! Та подошла и бухнула на прилавок три бутылки пива. — Мужчина, пиво возьмите. Сегодня акция — три по цене двух. Валеев бесхитростно улыбнулся: — Я за рулем. Пышногрудая поджала губы и молча кивнула кассирше: везет некоторым, прикрою. — А знаете, что? — приободрилась Алина. — У меня как раз смена заканчивается, могу научить вас пользоваться духовкой. — Алина, даже не знаю… — Оперативник расплылся в благодарной улыбке. — Меня Маратом зовут. — И разве это суп? — Кассирша потрясла баночку сублимированной лапши. — У меня дома есть борщ, вчера приготовила. А борщ на второй день самый вкусный. — Борщ, — Валеев мечтательно закатил глаза. — И вы меня угостите? Ответом была широкая улыбка счастливой женщины. — Тогда и на десерт что-нибудь возьмите, — предложил Марат. — Что вы любите? Алина не стала скромничать и выбрала ту же коробку конфет, что он видел у поэта. Продавщица жила неподалеку, но Валеев подвез ее на машине, и даже взял под руку, когда они заходили в подъезд. Хорошо, что путь оказался недолгим, иначе бы он не выдержал — повадки полицейского перли напролом через вынужденную актерскую маску. Валеев сорвался, как только переступил порог квартиры. Жизнь с Еленой отучила его от бранных слов. Оказалось, что существуют безобидные аналоги, все зависит от эмоций при их произношении. Сейчас он себя не сдерживал: — Так, гражданка, спектакль окончен. Я действительно опер, и при исполнении могу применять силу. Ты это понимаешь? Продавщица похлопала глазами, ничего не понимая. — Слушай сюда, — пояснил капитан. — Ты возвращаешь сумку, которую вчера приобрела у поэта-алкаша, и я о тебе забываю. — Сумку? — Глаза Алины начали тускнеть. Она еще не верила, что созданное в ее мечтах будущее, не успев начаться, уже рушится. — А это что такое? Марат заметил под вешалкой новые кроссовки. Именно такие были в сумке Насти. Он сверился с размером на подошве — совпадает. И понял, что близок к цели. — Краденные вещи. Где остальное? На продавщице не было лица, она молчала. Оперативник втащил женщину в комнату, толкнул на диван. Алина прикрыла глаза руками, чтобы скрыть выступившие слезы. Валеев обошел квартиру, в поисках спортивной сумки. Слезы Насти были для него в тысячу раз важнее, чем обида пособницы вора. Осмотр квартиры ничего не дал. Он вернулся к продавщице, отдернул ее руки от лица и потребовал: — Слушай меня внимательно, Алина. Вчера произошло ограбление. Поэт уже признался. Если ты не отдашь похищенное, сделаю тебя не просто соучастницей, а организатором преступления. Пять лет колонии получишь запросто! — Я ничего не организовывала. Он просил выпить, а я в долг не даю. — Где вещи? — Я примерила, все маленькое, только кроссовки подошли. И еще полотенце взяла — там, в ванной. Марат метнулся в ванную комнату и вернулся с влажным махровым полотенцем с крупной надписью «Russia». Он потряс им над продавщицей, словно грозил придушить. — Где остальное? — У меня нет. — Советую сказать по-хорошему. — Утром передала через водителя маршрутки дочери в Молдавию. Он в шесть утра уехал. — Звони, пусть возвращается, — оперативник едва сдерживал ярость. — Я не знаю телефона, он меняет симку. — Врешь! — Я позвоню домой в Молдавию. Обратным рейсом он привезет. Я не воровка. — Алина обхватила голову и затряслась от рыданий. Валеев посмотрел на часы — микроавтобус не догнать — и почувствовал себя слабым и беспомощным. Ноги подкосились, он плюхнулся на диван рядом с перепуганной продавщицей. Так хорошо все началось — и на тебе! Впору было и ему хвататься за голову. 8 Стемнело. Косые капли дождя монотонно барабанили по черной «хонде». Небольшую площадь с потрескавшимся асфальтом освещали лишь два фонаря, напоминавшие уставших часовых у входа в административное здание. Зам главы города Мальков вышел из дверей около восьми. В его портфеле лежала взятка за решение вопроса без проволочек. Размашистая подпись под документом — и плотный конверт с купюрами перекочевал из рук предпринимателя в портфель чиновника. Все так обыденно, что даже не радует. Подняв воротник куртки, Мальков переступил через лужу и плюхнулся за руль новенькой «хонды». В машине было холодно и сыро. Заурчал двигатель, шум теплого воздуха несколько минут боролся с липкой влагой, выдавливая ее к краю лобового стекла. Легковушка тронулась в путь. Проезжая мимо храма, Мальков перекрестился, благодаря Всевышнего за еще один удачный день. На Рождество он непременно передаст скромное пожертвование батюшке — без лишнего пафоса, лишь пару строк просочится в районную газету. Он бы жертвовал больше, но видит бог, самому на жизнь еле хватает. Мальков, сбавив скорость, проехал мимо недавно построенного трехэтажного дома с эркерами за кованной оградой. В доме всего двенадцать квартир, только для своих, и в одной из них будет жить он. Ремонт квартиры почти закончен, но сколько же денег уйдет на обстановку, чтобы не отстать от соседей. А пока он жил в районе разорившейся текстильной фабрики, где его новая иномарка, как бельмо на глазу у спившихся неудачников. Хорошо, что у него есть гараж, а то бы из вредности, что-нибудь стащили или поцарапали. Нудный дождь не прекращался. Закрывая двери гаража, Мальков пожалел, что не захватил зонт. До дома минут семь, куртка прикрывает только грудь — голова и брюки промокнут. Краем глаза он заметил приближающуюся фигуру под зонтом — позавидовал. А не купить ли ему зонт? Небось, забулдыга обрадуется двум-трем сотням. Он окликнул прохожего, предложив выгодную сделку. Тот промолчал, Мальков истолковал нерешительность по-своему — чертов крохобор — и показал пятьсот рублей. Ему протянули зонт. Мальков укрылся от холодного дождя и в первое мгновение почувствовал такой прилив счастья, что даже зажмурился. В этот момент его в шею ужалила оса. Так ему показалось. Но какая оса поздней осенью, да еще в дождь? Мальков дернулся, увидел шприц-пистолет в руке незнакомца, однако вспышка паники тут же сменилась туманом слабости. Под ноги упал портфель, пятисотку сдуло в лужу к соседнему гаражу, чиновник бы и сам шлепнулся, если бы его не подхватили цепкие руки. Кулик умолк, его бледное лицо выглядело отрешенным. Петелина не удержалась от похвалы: — Борис Евгеньевич, я потрясена. Таких деталей нет в деле. Ты рассказываешь так, словно сам это видел. — Я и сейчас вижу, — загадочно ответил полковник. Они сидели в простом кафе около окна. Кулику принесли заказанный им омлет с помидорами. Он молча съел его, отодвинул тарелку и обхватил чашку с горячим кофе двумя ладонями, словно у него мерзли руки. Его взгляд вновь устремился за окно. Он продолжил рассказ о шестом убийстве: