— Ладно, — с улыбкой говорит она. — Без этой детали мы обойдемся. Зато мне интересно, не помните ли вы, в котором часу это было. Понимаю, точно вы сказать не можете, но… — Без двадцати десять, — перебивает он. Карен недоверчиво смотрит на него. — Без двадцати десять? Вы так точно помните? — Да, помню. Вот так точно помню. Вы сами-то прикиньте, сыщица. Что-то в его голосе заставляет ее проглотить следующий вопрос и задуматься. Каким манером мужик, спьяну ночевавший на берегу и проснувшийся в поту и похмелье, может точно помнить, сколько было времени, — секундой позже она знает ответ. – “Нерчёп”. По воскресеньям они открывают в десять. — Бинго! Четыре пива и маленькая пачка сигарет. Плюс пачка сосисок. В то утро я здорово разбогател; пустых банок на пляже навалом, собирай — не хочу. Только вот когда проснулся, везде было еще закрыто. Лео тянется за кофейником, наливает себе еще чашку, потом продолжает: — Пока собирал пустую тару, я все время проверял, который час, по башенным часам церкви Девы Марии. А когда объявился тот мужик, аккурат подумал, что еще двадцать минут, и я куплю себе сигареты, но мне ужас как хотелось курить, вот я и рискнул спросить, не найдется ли у него сигаретки. 45 — Замечательно! Прямо сейчас позвоню Юнасу, сообщу радостную весть. Хорошая работа, Эйкен, просто отличная! Вигго Хёуген сияет и порывается вскочить с кресла в кабинете прокурора Динеке Веген. Но, спохватившись, снова опускается на мягкое сиденье. Оборачивается к соседнему креслу, чуть склоняет голову набок и с сочувственной улыбкой смотрит на Карен. — Н-да, это, конечно, означает, что Юнас Смеед может незамедлительно вернуться на службу. Большое спасибо вам, Эйкен, за помощь, но теперь ничто не мешает Смееду взять на себя руководство расследованием. Вы же отдавали себе отчет, что исполняете обязанности временно, да? Карен удивленно смотрит на него. Разумеется, совершенно ясно, что ей не придется больше замещать начальника отдела, но она никак не рассчитывала, что и руководство расследованием тоже перейдет к Смееду. Динеке Веген откашливается: — Погоди, Вигго. Замечательно, что можно исключить Юнаса из числа подозреваемых, но я не думаю, что он должен возглавить расследование. Вигго Хёуген хочет возразить, но она останавливает его таким жестом, что он поневоле закрывает рот. — Даже если он как частное лицо теперь вне подозрений, он очень близко связан с жертвой. Насколько я понимаю, у вас все еще нет ни подозреваемого, ни даже версии или мотива? Карен неохотно кивает. К сожалению, Динеке Веген совершенно права, это она прекрасно понимает. Вигго Хёуген пользуется случаем и раздраженно вставляет: — Но ведь как раз поэтому нам и нужен Смеед. Не обижайтесь, Эйкен, но прошло почти пять дней, а мы топчемся на месте. — Нет, Вигго, как раз поэтому Юнас не будет участвовать в расследовании, — терпеливо говорит Динеке Веген. — Нужно провести дополнительные допросы и расширить круг. Едва ли допустимо, чтобы он допрашивал своих родных, например дочь. — Дочь, — фыркает Вигго Хёуген. — Вы ведь уже беседовали с ней, а? И с ее бойфрендом тоже, как я понял из утреннего отчета. — Верно, вчера вечером Карл Бьёркен разыскал Самуэля Несбё, и тот сообщил в целом то же, что и Сигрид, они, мол, допоздна играли в баре, а потом поссорились. Кстати, это не обеспечивает ни ей, ни ему алиби на утро воскресенья, даже если Сигрид не врала насчет того, что делала субботней ночью. Или они оба врут, — добавляет Карен и краем глаза отмечает злой взгляд Вигго Хёугена. — Как бы то ни было, мы пока не можем сбросить со счетов ни дочь, ни ее бойфренда, — подытоживает Динеке Веген. Вигго Хёуген не сдается: — Но каков тогда мотив, как по-твоему? Денег Сюзанна не оставила. А дом… — Речь сейчас не об этом, — перебивает прокурор, уже чуть более резким тоном. — Совершенно ясно одно: Юнас даже и участвовать в этом расследовании не может, ни под каким видом. Ты знаешь, я не люблю вмешиваться в будничную работу полиции, хотя как прокурор имею полное право взять на себя ответственность и руководство расследованием. Однако на сей раз при необходимости не замедлю вмешаться. — Ну хорошо, надеюсь, этого не потребуется. Мы ведь обычно приходим к согласию, не правда ли? Карен избегает смотреть на начальника полиции. Когда человека его положения ставит на место лицо еще более высокого ранга, свидетель-подчиненный ни к чему. И ведь он сам, абсолютно непрофессионально, создал ситуацию, мучительно-неловкую для всех троих. Он не преминет сорвать зло на мне, думает она. Рано или поздно. — Предлагаю вот что: Карен продолжит работать с той же группой, как сейчас, и докладывать непосредственно нам двоим. Юнас вернется на пост начальника отдела, но от этого расследования будет держаться подальше. Договорились? Хёуген все же наполовину прав, думает Карен, когда четверть часа спустя садится в свое конторское кресло. Лучше бы расследование возглавил кто-нибудь другой. Не Смеед, конечно, но кто-нибудь, у кого достаточно драйва. Сама она вконец опустошена. В свое время она бы мертвой хваткой вцепилась в это расследование, как терьер в мясную косточку. Мечты о карьере были тогда и мечтами о роли начальника, о возможности работать действенно, перспективно, что называется “делать погоду”. Теперь-то она лучше знает, поумнела. Уже одна мысль о том, что Юнас Смеед вернется, парализует ее. И то, что она остается руководителем расследования и будет отчитываться непосредственно перед начальником полиции и прокурором, через голову шефа, едва ли ослабит напряженность между нею и Юнасом. Его отсутствие обеспечило временную передышку, позволило глотнуть воздуху, просто ощутить, как возвращается давняя радость от работы. Но глоток иссяк. Случившееся во “Взморье” всегда будет рядом, как грозная туча. Если раньше Юнас питал к ней хоть немного уважения, то уж теперь он его потерял, но хуже всего, что он может проговориться, что узнают другие. Сможет ли она работать под дамокловым мечом, подвешенным над головой на тоненькой ниточке? Нет, я определенно не гожусь в руководители этого расследования, вздыхает она про себя. Возможно, прокурор сумела бы взбодрить группу, посмотреть на дело под другим углом. Или Карл, думает она, так или иначе, он по-прежнему рвется в бой. В тот же миг Карл вырастает рядом. — Что они сказали? — Юнас возвращается командовать отделом, но в расследовании участвовать не будет. Хёуген наверняка уже звонит ему. Карл кивает. — Н-да, этого следовало ожидать. Хотя я думал, Хёуген попробует добиться, чтобы Юнас возглавил расследование, раз уж он свободен от подозрений. Карен медлит. Рассказать, как было, или оставить Карла в неведении, пусть думает, что Вигго Хёуген принял разумное решение? — Нет, мы продолжим работу, — говорит она, — и я, и вся группа. — Отлично. Вдобавок ты теперь можешь забыть, — он озирается по сторонам и, понизив голос, продолжает: — про ту ночь в гостинице, ведь алиби Юнаса подтвердилось другим способом, а? Так почему у тебя такой унылый вид? Карен медленно поворачивается в кресле, смотрит Карлу Бьёркену в глаза. — Потому что я, черт побери, понятия не имею, в каком направлении нам надо двигаться. В ту же секунду звонит телефон. Кнут Брудаль коротко сообщает, что результаты анализа ДНК готовы и подтверждают: покойная действительно Сюзанна Смеед. — Коль скоро идентификация завершена и касательно причины смерти нет никаких сомнений, тело можно, стало быть, отдать родственникам для захоронения, — говорит он деловым тоном, который никак не выдает, что он лично знал покойную. Н-да, “родственникам”, думает Карен и видит перед собой Сигрид. Официально Сюзанна других родственников не имеет. Как девочка справится с организацией похорон? О бдении возле покойной нет и речи; вряд ли Сигрид станет соблюдать давние традиции. Но, вероятно, для нее будет достаточно сложно организовать и сами похороны. Надо надеяться, ей хватит ума обратиться за помощью к отцу. Юнас, конечно, сволочь и к бывшей жене добрых чувств не испытывает, но дочери поможет, стоит только попросить, думает Карен. Так или иначе, им надо торопиться, чтобы соблюсти семидневный срок: покойник должен упокоиться в доггерландской земле до истечения недели. На Фриселе срок короче, пять дней, хотя поколения помоложе все больше перенимают скандинавские традиции. Точнее, норвежские и датские. Во избежание риска, что покойника, как в Швеции, могут продержать в холодильнике до двух месяцев, был принят новый закон. Если у родственников нет времени обеспечить похороны в течение максимум пяти рабочих дней и двух выходных, социальное ведомство берет это на себя и погребение происходит в их отсутствие. Похороны Сюзанны, наверно, состоятся в субботу, думает Карен. Попрошу Карла пойти, если сама не успею. Хотя вряд ли убийца, как в телефильмах, станет прятаться в кустах на кладбище, поприсутствовать все же любопытно. Вдруг объявится некто, с кем интересно поговорить; например, какой-нибудь старый друг Сюзанны, которого они упустили из виду. 46 В пятницу без двадцати четыре группа снова оживляется. Всю рабочую неделю они топтались на месте, словно готовые к старту гончие, а часы неумолимо тикали. И мало-помалу лай в загоне утих. Один за другим проходили критические моменты — первые двадцать четыре часа, когда, как правило, выявляли девяносто процентов всех неуклюжих, опрометчивых преступников, трое суток, в ходе которых преступникам похитрее еще удавалось обманывать следователей. Теперь, на шестой день расследования, угасла и надежда, что ДНК или какая-нибудь другая улика сдвинут расследование с мертвой точки. Все, чем они располагают, уже изучено. И никто не надеется, что еще поступят какие-нибудь интересные свидетельские показания и сыграют роль deus ex machina[6]. Похоже, из того немногого, что им удалось нарыть, ничто их вперед не продвинет. Разве только Диса Бринкманн. Состоялся первый контакт с испанской полицией, но, судя по прохладному ответу, Диса, видимо, улетела домой самолетом скандинавской компании, так что испанские коллеги успели установить ее местонахождение. Вопрос в том, какое касательство семидесятилетняя женщина может иметь к убийству. Сама она его не совершала, это ясно; вся надежда на то, что она может что-нибудь рассказать о Сюзанне. Что-нибудь им неизвестное. И вот тут Корнелис Лоотс жестом просит Карен подойти. Отчет о краже со взломом на севере Хеймё, в летнем домике под Турсвиком, прошел мимо внимания группы. Корнелис обнаруживает его более-менее случайно, в очередной раз просматривая внутреннюю информацию по всем преступлениям в стране за последние три недели. Случилась эта кража восточнее паромной пристани в субботу 21 сентября, то есть за неделю до убийства Сюзанны Смеед, а равенбюская полиция задним числом перевела ее в категорию злостных преступлений с попыткой поджога. Именно перевод в другую категорию и привлек внимание Лоотса. Попытку преступника поджечь дом пресек сосед: учуяв запах дыма, он решил пойти к границе участка и посмотреть, какой идиот из этих хозяев-отпускников разводит огонь в такую погоду. Однако вместо отпускника, расчищающего участок от хвороста, увидел, как из соседского дома вышел молодой парень с рюкзаком на плече и бросил взгляд через другое плечо, будто удостоверяясь, что зажженный им огонь разгорится как следует. Сосед, некий Хадар Форрс, хоть и скрепя сердце, сделал единственно правильное. Не стал преследовать молодого пиромана, скрывшегося, как он сообщил, на желтом мотоцикле, позвонил в службу спасения, а затем сам решительно разбил окно, сунул туда садовый шланг и сумел потушить огонь еще до приезда пожарных. Хозяин дома, Давид Сандлер, который рассчитывал провести последние выходные в летнем домике, чтобы собрать добрый урожай лисичек, укатил на машине в центр Турсвика, в “Квик”, за маслом и сливками, вот тогда-то и случилась кража со взломом. Вернувшись из полуторачасовой отлучки, он обнаружил, что новые полы на кухне пропитаны водой, а запах гари от подпаленных кухонных штор, наверно, не выветрится и через недели. Новый ноутбук и старые отцовские часы “Ролекс”, лежавшие на ночном столике, пропали, а вдобавок он еще и в долгу перед занудой-соседом. Как явствовало из полицейского отчета, Давид Сандлер был отнюдь не доволен. — С другой стороны, окажись он дома, наверняка получил бы кочергой по голове, — говорит Карл Бьёркен, озвучивая мысли всей группы. Карен созвала экстренное совещание, и информация о краже со взломом, похоже, пробудила новую надежду. Сейчас все сидят выпрямившись, смотрят на нее, ждут распоряжений. — Не стоит, конечно, слишком обольщаться, но, пожалуй, надо копнуть насчет других подобных случаев. Давайте сообща детально проанализируем все отчеты о кражах со взломом. Начнем с сегодняшнего дня и двинемся вспять. Я составлю список ключевых слов, чтобы облегчить поиски. Обычно такая работа вызывала массу вздохов и стонов, но сейчас Карен едва успевает закончить совещание, как все поспешно рассаживаются по местам и берутся за дело. Через час тридцать пять минут Астрид встает и подзывает остальных к себе. Сперва никто не понимает, что вызвало ее интерес. Еще одна кража со взломом, на сей раз на Ноорё, чуть севернее паромной пристани, между 17 и 20 сентября, когда хозяин был в отъезде. Однако поджечь дом не пытались. Пропали, в частности, два портативных компьютера и некоторое — вероятно, весьма преувеличенное жертвой — количество золотых украшений. Что на Но-орё народ ворует почем зря, в полиции прекрасно известно; взломов много, а раскрываемость крайне невысока. Так что ничего сенсационного в этом отчете нет. Кроме одной маленькой детали.