— Соня? — Рустам делает шаг навстречу, и я в ужасе отшатываюсь. — Нет… не подходи… — шепчу беззвучно одними губами и выставляю перед собой руку. — Что ты здесь делаешь? — Откуда ты ее знаешь, котик? — дергает его за рукав Лиза, и он раздраженно отталкивает ее руку. — Отстань, — и снова на меня. — Как ты здесь оказалась? — Ее скорая привезла, как и меня, — отвечает за меня Лиза, — она тоже беременная. Сюда только беременных привозят. — Ты?.. — Рустам испепеляет меня взглядом, а я опускаю глаза вниз и смотрю на подол моей одноразовой больничной рубашки. Мы с ним вместе на него смотрим, потому что по нему расплывается большое красное пятно. И я теряю сознание. *** — Ну, давай, приходи в себя, деточка, — слышу негромкий голос и пробую открыть глаза. Ничего не получается, веки будто склеены суперклеем. — Где… я… — шепчу как мне кажется изо всех сил, но сама себя не слышу. — Ты в больнице. Вспоминай. Тебя привезли с угрозой выкидыша, и мы с тобой договорились спасать твою ляльку. А ты мне тут в обмороки падаешь, — отчитывает меня все тот же голос, но получается совсем необидно. Делаю еще одну попытку, и веки разлипаются. Я и правда в той же палате, возле меня сидит женщина в костюме медика и держит меня за руку. В другой руке торчит игла, по которой в вену капает лекарство. — Ну и? — продолжает строго говорить докторша. Как же ее зовут? Анна Анатольевна, кажется. Да, точно, вот же и на бейджике написано. И она заведующая отделением. — Мы обо всем договорились, и ты тут кровить вздумала! Что за самоуправство? — Я… я не… — мотаю головой, из уголков глаз вытекают слезинки. — Что… с ним? Показываю рукой на живот, а в памяти уже всплывает пятно из крови на одноразовой рубашке. — Тихо, не реви, — Анна Анатольевна вытирает мне салфеткой уголки глаз, — на этот раз пронесло. Но столько крови… Соня, ты понимаешь, что любой на моем месте тебя бы уже почистил? — Не надо… — впиваюсь пальцами в ее руку, — я не хочу… — Тогда не позволяй себе так нервничать, — безапелляционно заявляет она и переспрашивает совсем другим голосом: — Ты уверена, София? Это, конечно, не мое дело, но такого в моей практике еще не было. Что любовница и жена оказались в одной палате? Мне тоже такое в страшном сне не могло присниться. Особенно, что в роли обманутой жены окажусь я. Неужели это правда? Господи, за что? Разве я была плохой женой? И Рустам мне все время говорил, что я самая лучшая. А сам в это время… с Лизой… — София, подумай, — тем временем продолжает Анна Анатольевна, — у меня тоже дочка. И если бы с ней так поступили, клянусь, своими руками бы удавила гада. — Где он? — спрашиваю будничным тоном. На миг мне жаль, что она не моя мама. Моя точно не станет из-за меня ругаться с Рустамом. — Увез эту свою истеричку, — докторша покачала головой. — Видела бы ты, что она тут устроила. Я ему сказала, чтобы увозил ее к чертовой бабушке. Она тут всех уже достала. Он не остался. Он повез любовницу в дорогую частную клинику, потому что она ждет от него сына. А я… — Я сказала, что будем тебя оперировать, Соня, — жестко добавляет Анна. — Я так и думала, что если не остановится кровотечение, приведу тебя в сознание, и поедем в операционную. Может, все-таки поедем? Разведешься и забудешь его как страшный сон. А ребенок это на всю жизнь. — Анна Анатольевна, — хватаю ее за руки, — миленькая… Я заплачу, сколько нужно заплачу, только… Скажите ему, что ребенка больше нет. Пожалуйста, умоляю! Он не должен знать… не должен, это мой малыш, только мой! Я начинаю плакать, и Анна испуганно оглядывается. — Ты что такое придумала, София! Я так не могу. Да и кому это нужно? Вы завтра помиритесь, а мне что, под суд идти? — Никакого суда, — шмыгаю носом, — вы в истории болезни напишите как есть. Только ему скажите, моему… Айдарову. Я больше не могу называть Рустама мужем. Не поворачивается язык. И в мыслях не могу, хоть и готова пополам складываться от боли. Он мне больше не муж. Он любимка. Котик. Женатик. Кто угодно, только больше не мой любимый. — Это тоже нарушение, Соня. — А если бы на мое месте была ваша дочь? — смотрю в упор на докторшу, и она прячет глаза. Достаю из-под подушки кошелек, там много денег. Рустам ни в чем мне не отказывал, он был щедрым мужем. И любовником оказался щедрым. Зато мне теперь не стыдно за него перед его любовницами. Тем более, если там не одна Лиза. С губ срывается истерический смешок, но я справляюсь с собой и выгребаю купюры из кошелька. — Вот, возьмите, у меня еще на карте есть. И дома тоже… — Подожди, — останавливает меня Анна Анатольевна и смаргивает с ресниц блестящие бисеринки, — уговорила. Тем более, что если еще раз откроется такое кровотечение, тебя уже точно придется чистить. Ладно, скажу твоему, возьму грех на душу. А ты беги от него, если сможешь, детка. Красивый муж чужой муж, мне еще бабушка моя говорила. У меня такой же был. — Был? — Был. Да сплыл. Я от него ушла и не жалею. У меня теперь другой муж, и я как подумаю, что могла с тем остаться, плохо делается. Ты подумай, детка, может все-таки в операционную? Если плод сразу не прилепился как следует, то может и не судьба? Ты молодая, красивая. Найдешь себе нормального мужика и родишь от него. — Нет, — шепчу, поглаживая плоский, прилипший к спине живот, — мне этот нужен. И он не плод, он мой малыш. Я его уже люблю. А мужчин в моей жизни больше не будет. Хватит. — Как хочешь, милая, — докторша гладит меня по плечу. — Как хочешь… Глава 2 Соня Проваливаюсь в короткий сон. Мне ничего не снится, только как будто сквозь сон вдалеке слышатся голоса. Жарко, по виску со лба стекает капелька пота. Под щекой мокро, или это я плачу во сне? Открываю глаза и понимаю, что не сплю, а голоса звучат за дверью моей палаты. Один из них Анны Анатольевны, а другой… Съеживаюсь под тонким одеялом. Только что мне было жарко, и сейчас бьет озноб. Это голос Рустама, и он пробирает до мурашек. — Она моя жена, — его низкий хриплый голос отдается в самом сердце. — Я хочу ее видеть! — Соня спит, ее не следует беспокоить. Я не могу вас впустить, — доктор отвечает вежливо, но твердо. — Я сейчас позвоню главврачу больницы, — узнаю манеру мужа. Сразу давит, прет как танк. Мало кто может дать ему отпор. Но похоже Анна Анатольевна одна из таких. — Да хоть во Всемирную организацию здравоохранения. Я заведую этим отделением, и посещение больных в палате вы будете согласовывать со мной, Рустам Усманович. — Я приехал, чтобы перевезти ее в частную клинику. Вы не можете мне помешать это сделать, — в голосе Айдарова слышны стальные нотки. Это говорит только о том, что он в бешенстве. — Я не могу, — а вот Анна Анатольевна спокойна как удав, — зато это может сделать ваша жена. Да, не смотрите на меня так. Софья Айдарова подписала информированное добровольное согласие на диагностику, лечение и проведение операции в нашей больнице. Вам показать документ? — Я хочу ее видеть! — цедит Рустам сквозь зубы. — Послушайте, — я словно вижу, как она устало трет виски, — пожалейте Соню. Она потеряла ребенка. И хоть это не мое дело, я все-таки скажу, что вы очень для этого постарались. — Вот именно, — Рустам сипло и рвано дышит, — это не ваше дело. Я должен ее увидеть, что непонятно? Внутри меня все отчаянно сопротивляется. Не представляю, как посмотрю ему в глаза после всего, что услышала от его любовницы. Какой он чуткий и заботливый. Как носит ее на руках и трясется над сыном. И в то же время где-то в глубине души все еще живет надежда, что все это какое-то чудовищное недоразумение.