ГЛАВА 1 Сваты из Карияра Широкие ворота княжьего двора были по позднему времени затворены, так что Велька сразу свернула к неприметной задней калитке, которая всегда открывалась приветливо, без скрипа, и впускала, какой бы ни был час. Но только своих. Надо еще нажать неприметный рычажок, и запор поднимется, и можно войти. Калитка открылась, и девушка скользнула внутрь. Откуда-то издалека доносились голоса, а тут — тихо, темно. Цепной пес-сторож коротко пролаял и умолк — узнал. Лошади у конюшни привязаны, вроде чужие. Ну, мало ли, приехал кто! С некоторым раскаянием Велька вспомнила, что отец, князь Велеслав Судиярыч, весьма строго велел ей сидеть в Сини, на бабкином подворье, и все платье цветное у нее загодя нянька забрала. Да только когда Вельку такие мелочи смущали? Она же не Чаяна, которая, не разодевшись, и в окошко носа не покажет. Та-то настоящая княжна, а Велька вроде и нет, даром что тоже князя отцом зовет. Вот и теперь приехала в город с попутным обозом, да еще и одна — видано ли дело! Узнает батюшка — разгневается… Сердит на нее батюшка-князь, наказал, отправил с глаз долой, а за что — и непонятно толком. Ему, значит, без дела гневаться, а ей в глуши скучать! Впрочем, она ведь не за весельем сюда вернулась, а по делу важному. Из конюшни высунулся конюх, дядька Грын, поглядел туда-сюда, щурясь, заметил светлую Велькину фигуру: — Кто тут? Эй! — Да я, дядька, я… — Княженка, что ли?! Да откуда ж ты взялась-то, в такой час? А лошадь куда дела? В конце зимы сам князь подарил младшей дочери дивно красивую золотисто-гнедую кобылу Званку, как раз на пятнадцатилетие, Велька с тех пор только на ней и ездила. Чаяна получила такой подарок двумя годами раньше, только ее лошадка была серой в яблоках. — В веси[1] осталась, — пояснила девушка. — Я ненадолго сюда, мне б только на ярмарке побывать. — Пешком шла?! — поразился недогадливый конюх. — Какой пешком, с обозом проходящим. А кто у нас тут? — она показала на чужих лошадей, имея в виду, понятно, их хозяев. — Так сваты. За княжной, сестрицей твоей. — Сестру сватают? — ахнула Велька. — И кто же? Новость была, конечно, знатная. Только ведь, раз такое дело, тем более ей надо дома быть! — Так из Лесного Края, — пояснил дядька Грын. — Ты бы, княженка, в палатах и поспрашивала, там лучше ответят. Только в заднюю дверь иди. — Знаю, — буркнула Велька и направилась было к дому, но вдруг остановилась, ойкнув: путь ей преградила незнакомая, внушительных размеров лохматая псина, выступившая откуда-то из тени. Ну и псина — чудовище! Луна светила ярко, позволила сполна разглядеть и испугаться. — Это что еще?! — в сердцах воскликнула девушка, пятясь. — Чья такая? — Так их… гостей, — конюх подошел, потрясая палкой. — Кобель этот, вишь, какой, и медведя небось завалит. Глазищами вон как сверкает. Разводят таких, вишь, в том Лесном Краю. Никогда не виданный пес глухо зарычал, отчего Вельке стало не по себе. И впрямь, место темное, уединенное, такой зверь с ними двумя управится и не моргнет, чего его палкой дразнить? Злить только. — Батюшке твоему, князю, уж как понравился зверюга, — сообщил Грын, — может, ему и подарят? — Вот этого не хватало, — дернула плечом Велька, — страх какой. Обойти, что ли? По задам, за конюшнями. И только она собралась исполнить задуманное, как пес, тихо рыкнув напоследок, развернулся и побежал прочь. — Вот умница, — вздохнула девушка. — Хороший. Понял все, — и побежала к дому, избегая смотреть по сторонам. Задняя дверь впустила ее, не скрипнув, дальше — ступени вниз и короткий коридор, и вот она, кухня. Тихо там было и пусто, как и ожидалось. Это если бы пировал князь-батюшка, гостей угощал, то в кухне и по сей час дым бы стоял коромыслом, да сегодня нельзя пиры на всю ночь закатывать. Купала[2] завтра, большой праздник и бессонная ночь, сегодня людям выспаться надобно. И холопа[3] последнего самый строгий хозяин в эту ночь работать не заставит, чтобы богов и чуров не гневить. Ну да пока еще час не самый поздний… Велька только хотела взвару[4] себе налить, а пироги свежие всегда найдутся — когда это у них в кухне пирогов не бывало? Конечно, можно подняться к себе в светелку, да первую же чернавку кликнуть, да сказать только — и всего принесут, но ведь и матушке-княгине тут же доложат, и батюшка-князь сразу прознает, что опять его ослушалась нравная младшая дочка. Может, он и так узнает, завтра, когда Велька с делами управится. Так-то ладно, пускай. Тогда можно. Взвар сегодня варили ягодный, с толикой прошлогодних сушеных яблок, а пироги под льняной холстиной нашлись с мясом и тоже с ягодами. Девушка отхватила себе немалый кус того, что с мясом, — проголодалась за день. А что за ворчание в дверях? Она обернулась — снова тот пес! Смотрит на нее, облизнулся даже. Ну, нахал! Страшный с виду, так и что с того? Глаза вон умные какие… — Пирога хочешь? — спросила Велька. — Вкусный! Погоди, сейчас погляжу, может, и костей тебе найду. И точно, в большом горшке в печи томилось мясо. Она без раздумий подцепила приличного размера кусок, скорее это было мясо с костью, чем кость с мясом. Примостила мясо на кусок пирога, кивнула псу: — Пошли, лохматый, угощу на славу. А то еще увидят тебя тут, не обрадуются, вот помяни мое слово. За такое самоуправство — мясо из горшка таскать — кухарка бы рассердилась, ну да ладно. Все же неплохо быть княжьей дочкой. Пес, умница такой, послушно пошел следом за Велькой, а когда она присела на крылечко, лег в ногах. Пирог осторожно взял прямо из рук, а мясо она остереглась сразу давать, подождала, пока остынет, — нельзя ведь собакам горячее. — Ну надо же, ты такой страх лохматый, а я тебя совсем не боюсь, — сообщила она псу, поглаживая его по загривку. И правда не боялась, хоть руку в пасть засунуть — не укусит, видно же, что ученый, умный. — Будем дружить? — забавляясь, спросила Велька, и пес в ответ тихо рыкнул, словно согласился. — Вот и договорились! — обрадовалась она, потрепала зверя по лохматой шее. — А ты чей, интересно мне? Это не твой хозяин мою сестру Чаяну сватать приехал? А кто же он? Эх, жалко, песик, говорить не умеешь. Ладно уж, и без тебя узнаю. А батюшка-князь мне отчего-то не велел дома быть. Ну ладно, не велел, и не буду, схожу завтра с утра на ярмарку и уеду, что я тут не видала? Правда, Купала завтра, так что я бы и осталась, — она грустно вздохнула. — Может, и позволят, как считаешь? Пес опять заворчал, как показалось, недовольно. Но это было Велькиным чувствам созвучно, так что она опять принялась его гладить. Зверю ласка явно нравилась. И верно ведь, Веля даже не поняла, в чем виновата, а ее, как есть, прогнали из Верилога под самый праздник. Просто батюшка был не в духе. Но чтобы меньшой княжны не было в купальском хороводе? Нельзя ведь так! И хоть в Сини-веси тоже будут и костры жечь, и хороводы водить, ведь это не сравнить с вериложским гуляньем! Или у княгини попросить заступы? Она может помочь. Хоть княгиня Вельке не мать, и вовсе ее, падчерицу, не любит и любить не станет, но она не злая и зря не обижает. Или все же поговорить с отцом?.. Пес тем временем как ни в чем не бывало положил голову Вельке на колени, та возражать не стала. Удивлялась только — надо же, не пес прямо, а телок ласковый. — Смешной ты, — пропела она, теребя вислые песьи уши, — может, и мухи не обидишь? Нападет на нас тать, кто кого защищать станет, ты меня или я тебя? Пес тут же поднял голову и недовольно рявкнул — совершенно точно обиделся. — Ладно, ладно, прости! Умный ты, вижу, все понимаешь, — рассмеялась Веля, легонько оттолкнула от себя собаку и встала, отряхнув поневу[5] от приставших крошек. — Иди к хозяину. А мы — друзья, да? Договорились? Значит, еще свидимся. А пес вдруг насторожился, повернув голову, словно прислушивался. И верно, с той стороны из-за угла вывернул рослый молодец, остановился, приглядываясь к ним, и воскликнул: — Ах ты, тать лохматый, обыскался я тебя! Пес в ответ заворчал тихонько, но как-то неласково. А пришедший парень рассмеялся и мирно предложил: — Ладно тебе. Пойдем уже, а? Тут он обратил наконец внимание и на девушку, подошел ближе, сразу позабыв про собаку, и разглядывал теперь только ее. — Ишь какая! — хмыкнул он, протягивая руку, словно девушку не рассмотреть было, не потрогав. — Челядинка здешняя, да? Где же была, что я пока тебя не замечал? Веля отступила на шаг, а на языке у нее уже завертелась колкость насчет того, сколько челядинок тут уже разглядел гость дорогой. Вдруг пес рявкнул так, что у нее невольно спина похолодела. Парень руку убрал и улыбнулся. — Да не огрызайся, Волкобой. Мы тебя обыскались, а ты тут за девками ухлестываешь — кто же знал? Пес опять недовольно заворчал, похоже, к новой знакомице он относился благодушней, чем к парню. Пользуясь этим, Велька погладила зверя по голове, а сама пока рассматривала парня. Тот был симпатичный, даже, прямо скажем, красивый, с правильными чертами лица, рослый, широкоплечий. И одет богато — в шелковую рубаху, широкий пояс поверх с блестящими бляхами. И гривна поверх рубахи. Боярин? Кто-то из жениховой свиты? Вот еще не хватало… Но кругом была душистая, теплая летняя ночь, и парень, кто бы он ни был, ближе не подойдет — пес не пустит, и вообще, они, должно быть, и вовсе больше не увидятся никогда. И она позволила себе небольшое баловство — поболтать. Рассмеялась, продолжая гладить пса, и поинтересовалась: — Он, гляжу, девок любит, да? — Как тут возразишь? — весело поддержал незнакомец. — Давно замечаю, что их он любит страсть как! — И зовут его Волкобой? Много он волков побил? — Да как сказать. Волки его, красотка, опасаются, близко не подходят. Так что он, может, и побил бы, да поди их еще поймай! Ты проводила бы нас, милая, до гостевого терема, видишь, не идет он что-то ко мне, не хочет. Уважь, помоги, а я князю тебя похвалю, хочешь? — Не хочу! — Веля даже немного испугалась такого предложения. — Не говори вовсе про меня князю, очень прошу! Волкобой, вижу, не твой. А чей же? — Да он больше боярина нашего, Миряты Веденича. А вообще, так и не скажешь чей. Поможешь? — Помогу, — Веля хотела уже взяться за широкий кожаный ошейник, но внезапно передумала и лишь похлопала пса по лохматой спине, — пошли, хороший, видишь, ждут тебя. Пошли? — и пес, опять зачем-то ворча, двинулся чуть впереди нее, без понуканий зная, куда идти. — Ой, какой он замечательный! — не удержалась, шепнула Велька спутнику. Тот шел рядом, улыбался, не без удовольствия поглядывал на девушку. — А ты ничего, — сказал он тихонько, почти шепотом, — княжна ваша, конечно, диво, да только она такая, что дохнуть в ее сторону страшно. А ты, вон… теплая, красивая, как само солнышко. Видишь, и в потемках мимо не пройдешь! Может, с княжной твоей и тебя отпустят на нашу сторону? Меня Ириней зовут, а тебя как? — Много будешь знать, скоро состаришься, — буркнула Велька. — Не сердись, боярин, не надо тебе со мной знакомиться, потому как вряд ли еще свидимся. Здравствовать тебе, вон уже гостевой терем, а мне дальше, — и она резво побежала вдоль стены, увернувшись от парня, который ринулся было ее задержать. Да где ему! К тому же собака прямо под ногами оказалась, помешала.