Она фыркнула. — Я просто не хотела, чтобы ты устраивала беспорядок в только что вычищенной мною кухне. — Я стараюсь убирать за собой, миссис Валуа. Я надеюсь, что я не… Она покачала головой и оперлась о стойку, не смотря на меня, но заговорила с внезапной мягкостью. — Ты все делаешь хорошо, детка. Всегда. Я не должна была предполагать обратное. Это был один из тех моментов, когда видишь человека в другой перспективе. Как будто колючая Роза была не такой, какой я привыкла ее видеть. Как будто внутри каждого есть целый набор персонажей, из которого нам показывают одного или двух. Я не знала, что ответить, и решила сменить тему. — А где все? — Родители поехали в Аннаполис, чтобы забрать последние вещи, которые им нужны для завтрашнего вечера. А Сэмми на улице с твоей тетей. Я кивнула. — Спасибо. — И я занялась блинами, охваченная завистью. — Сэм всегда с Мэгги. Грохот застал меня врасплох. Роза уронила тарелку, которую она мыла. Я подпрыгнула. — Могу я помочь? Она склонилась над осколками, как будто у нее закололо в боку. Слезы катились по ее лицу. Я чувствовала себя растерянной и беспомощной. Наружная дверь открылась, вошел Джексон, неся охапку дров. Когда он увидел Розу, он бросил дрова возле камина и, обняв ее за плечи, попытавшись проводить ее к креслу. — Садись, бабушка, я уберу все. Смутившись, она его оттолкнула. — Мне нужно лишь немного отдохнуть. Убедитесь, что вы соберете все осколки и протрите все тряпкой. — Она отвернулась и скрылась за вращающейся дверью. Он с минуту стоял и смотрел, как дверь вращается все медленнее. Затем он направился к чулану за метлой и совком. — Я все уберу. — Я нагнулась и начала собирать самые большие осколки. Он присел рядом со мной. Я вернулась назад к своему стулу и неуклюже отправила в рот кусочек, который я даже не знала, смогу ли проглотить. Кусочки фарфора скрежетали, когда Джексон сметал их в совок. — Это ведь не из-за тарелки, ведь так? — спросила я. Он покачал головой. — Двадцать первое декабря, — сказал он. — День, когда умер мой дедушка. Осколки снова проскрежетали, когда он выбрасывал их в ведро. — Ох, — вырвалось у меня. Он некоторое время стоял, рассматривая разбитую тарелку. — Твоя бабушка всегда расстраивалась, когда что-нибудь разбивалось. Она говорила, что у каждой вещи есть история, даже если она не может ее рассказать. Когда что-то разбивается, истории уходят навсегда. — Он поставил ведро на место под раковину. — Тебе кто-нибудь рассказывал, как умер мой дедушка? Я покачала головой. Он был участником Движения за равенство в семидесятых. Большую часть жизни он жил за границей, так что он привык, что к нему относятся с уважением. Он не мог жить по здешним правилам. — А почему он вернулся? — Он сказал моей бабушке, что это была плата за долг, который он задолжал матери Иды. Это случилось, когда заболел твой прапрадедушка. — Долг? — Это все, что известно бабушке. Все, что он когда-либо говорил на эту тему. Еще секреты, подумала я. — Что с ним случилось? Он говорил слишком громко и то, что люди не хотели слушать. Бабушка видела, как ночью его вышвырнула на улицу толпа белых людей — она ничего не могла сделать, чтобы их остановить. Она больше никогда его не видела. После того как его не стало, им с моей мамой некуда было идти. Потом оказалось, что Фиона отдала в распоряжение моего деда кусок участка десять лет назад с условием, что он останется в нашей семье, что его нельзя продавать. Так что бабушка осталась и твоя прапрабабушка дала ей работу. Блинчики камнем лежали у меня в желудке. Я слышала о линчевателях, но никогда не думала, что такая жестокость может существовать на самом деле. Но здесь она была. Очень реальная. — Ужасно. Невозможно поверить, что такое действительно происходило. — Такие вещи иногда происходят до сих пор, — сказал он. Слегка покачав головой, как будто пытаясь понять. — Что-то пошло не так. В моем сне Фиона использовала те же слова. — Как… как дом ведет себя с тобой? — Он испытующе посмотрел на меня. Вопрос казался не имеющим никакого смысла, но я знала, что это не так. Он что-то значил для него, но я не знала, что именно. Слишком много секретов. — Нормально. Все в порядке. Наверное, ответ был неправильным. Он казался расстроенным. Внезапно он сказал: — Твоя мама составила список дел для меня. Зарабатываю деньги на колледж. Увидимся позже. Я аккуратно убрала за собой, приложив все усилия, чтобы на кухне не осталось ни пятнышка. Мне казалось, что я слышала, как где-то в доме Роза все еще всхлипывает. Глава 8 Мама с папой вернулись вскоре после этого. Мама была полна энтузиазма от перспективы выставить на всеобщее обозрение такое количество экспонатов из нашей семейной истории на сегодняшнем предварительном показе и непосредственно в музее через десять дней. Сэм и Мэгги тоже появились, их щеки были розовыми от морозного воздуха. Я вспомнила, что вообще-то сегодня официально первый день зимы — солнцестояние — самый короткий день и самая длинная ночь. — Куда, вы ребята, ходили? — спросила я. — Наносили визиты, — ответил Сэм. — И играли с маленькой девочкой. — Маленькой девочкой? Соседка? — Она нездешняя. — Мэгги кивнула, улыбаясь. — Хотелось бы мне, народ, пойти с вами, — с легкой завистью сказала я. — В следующий раз разбудите меня и возьмите за компанию. Сэмми ответил: — Если маленькая девочка будет не против. — Он взял нашу тетю за руку и потащил ее. Я поплелась за ними, пытаясь быть не слишком жалкой: — Куда вы идете? — Заворачивать подарки, — сказал Сэм. — Могу я помочь? — спросила я. Видимо жалобность все-таки просочилась, потому что Сэм великодушно согласился. — Ты можешь помочь. Но сначала мне нужно спрятать мои подарки, — сказал он. Он пробежал впереди нас по лестнице, и я услышала звук выдвигаемого ящика перед тем, как он высунул голову в коридор. — Теперь можете заходить. Я села и восхитилась оставшимися подарками Сэма: подушка для мамы, с венком в виде отпечатков ладошек Сэма; наше с Сэмом фото в рамке для офиса папы; четыре прихватки ручной работы для Розы. Я взяла в руки стетоскоп, явно из более раннего периода. — Для кого это, Сэм? — Это для Джексона, — ответил он. — Мэгги помогла мне разыскать его в магазине старых вещей. — Хм, — сказала я. — А откуда ты узнал, что он хочет быть врачом? — Я просто помню, — непонятно ответил он. — Ты заворачиваешь это, хорошо? — Конечно, Сэм, это отличный подарок, — слегка завидуя, сказала я. — И мне кажется, у меня есть для него идеальная коробка. Я вернусь через секунду. Я проделала хорошую работу по упаковке старинного стетоскопа, укладыванию в длинную коробку ткань и разравнивая все складочки. Я позволила Сэму выбрать ленточку, затем соорудила безупречный бант, следуя полученным мною ранее указаниям от получателя. — Странно, что бабушки не будет с нами в этом году, — сказала я. — Да, — согласилась Мэгги с ноткой сожаления. — Странно. Лучше бы я этого не говорила. Эгоистка. Разумеется, Мэгги скучала по бабушке больше, чем я.