– Фотографии? Зачем? – Нам нужно обновить твою страницу. В новой должности ты больше работаешь с клиентами, я хочу видеть там твоё лицо. Там перечислены твои достоинства, но этого не достаточно. Я села ровнее. На прошлой неделе много чего крутилось у меня в голове. В основном работа, планы на День Благодарения и то, что Натан всё ещё спит на диване. Но после того как я увидела Финна вчера вечером, я не могла думать ни о чём другом. Амелия уже сменила тему разговора, когда я спросила. – Я могу нанять своего фотографа? – Я не против,– сказала она. – Просто попытайся получить от этого удовольствие. Убедись, что это отражает то, чем мы здесь занимаемся – объединяем хобби и любимое дело. Пришлёшь мне счёт. Что же для меня было любимым занятием? Я думала об этом в метро по дороге домой. Дурачиться с Натаном, вот как я определяю веселье. Сидеть на высоченных местах на игре Янки, мои ноги лежат на его коленях, пока я с наслаждением уплетаю хот–дог – вот единственная причина, почему я мирюсь с бейсболом. Веселье – это когда мы устроили гонки по фермерскому рынку в Юнион–квер в поисках самого креативного ужина за десять минут. И даже если идеи Натана были лучше, он уступил победу мне. Готовить для Натана. Быть с Натаном. Вот мои любимые занятия. Сегодня вечером он в боулинге. Даже несмотря на то, что сегодня снова среда, нам не нужно обсуждать, стоит ли мне приходить. Как бы мне не хотелось быть там, я уважаю его желания и нужды. Он не хочет, чтобы я была там. Ему не нужно, чтобы я его расстраивала. После прогулки с Джинджер, я была не в настроении бездействовать. Я налила себе бокал вина, пока готовила салат со стейком, картофель по–деревенски с чесноком и брокколини. Я поела в одиночестве, слышно было только как нож резал салат–латук, и покормила Джинджер остатками со стола. Еды было достаточно для двоих, но эти блюда бы испортились до завтра. Я подумала о Финне, нормально ли он питается, как часто он ездит обратно в Коннектикут, чем он занимается целыми днями. Одной съёмки недостаточно, для оплаты жилья в этом здании. У него будет уже два заказа, если он согласится поснимать меня. Его восторг вчера вечером по поводу новой работы, которую он так любит, был заразительным. Когда я скажу ему о предложении поработать, то стану причиной его воодушевления. После второго бокала вина тишина в квартире стала оглушающей. Я переложила остатки еды в пластмассовый контейнер и схватила ключи от квартиры. Я постучала в дверь Финна. Возможно, его не было дома. Может он где–то ужинает. Может, уехал в Коннектикут. Может в кино. Пока я убеждала себя, что дома его нет, он открыл мне в майке и шортах. Плечом он облокотился о дверной косяк со внезапно довольной улыбкой на лице. – И снова здравствуй. – Привет,– я заглянула в его квартиру. Свет был включён, но я не слышала ничего и никого. Мне следовало обдумать мои действия более тщательно. – Я один,– сказал он. – О, – я посмотрела в его глаза. – Я тоже. Он кивнул, будто всё понял. Как вообще он мог понять, что мне было так больно сегодня быть одной, пока Натан развлекался со своими друзьями и их жёнами? – Входи, – сказал он. Я даже не засомневалась. Сегодня вечером хмурое облако, которое нависло надо мной, могло сделать перерыв. – Я кое–что тебе принесла. Он закрыл за мной дверь. – Это то, о чём я думаю? – Это ужин. – Господь всемогущий, – простонал он. – Ты – ангел. – Ты преувеличиваешь, – ухмыльнулась я. – Ты бы так не говорила, если бы была мной. Я уже неделю в глаза не видел овощей. Это должно было вызвать во мне смех, а вызвало грусть. Мебели стало больше с прошлого раза, но диван был укрыт простыней. Телевизор всё ещё находился в коробке. В углу стоял развлекательный центр, но он не был вплотную придвинут к стене. Я укутала руки в рукава свитера, хотя обогреватель у него всё ещё работал на полную. – У тебя всё в порядке? – спросила я. – Что? – он проследил за моим взглядом по комнате. Кофейный столик из Икеи был разобран возле дивана, инструкция валялась тут же. – Я отрываюсь по полной. Впервые за многие годы я живу как холостяк. Это всё так же круто, как я это помню. Я не сказала, что холостая жизнь тоже может состоять из взлётов и падений, как и жизнь в браке. Когда я была здесь в прошлый раз, квартира показалась мне приятной и чистой. Сегодняшний беспорядок заставил меня засомневаться в себе. Еда быстрого приготовления и жизнь в коробках? Первые свидания и неловкие разговоры? Я не с огромной радостью вспоминаю мои незамужние деньки. Я передала ему контейнер с едой. – Извини, что прервала твою вечеринку, но я принесла брокколини. Его брови взметнулись вверх. – Здорово, брокколини мои любимые. Я рассмеялась. – Попробуй ещё раз. Это было не убедительно. – Нет, правда, – он предложил мне последовать за ним в кухню. – Мне нравится, что они малюсенькие, не то, что брокколи, эти огромные засранцы. Теперь я вовсю хихикала в ладонь. Всего лишь пять минут здесь, и я уже не преступница, но и не жертва. И я не порчу чей–то день, тем, что просто нахожусь рядом. – Ты поешь со мной? – спросил он. Я жестом указала на мою квартиру. Моя рука всё ещё была завёрнута в рукав, как у пятилетнего ребёнка. – Я уже поела. – Но ты присядешь? – спросил он, и отодвинул для меня стул. Он отошёл к кухонному шкафчику, не дожидаясь моего ответа. Я заправила прядь волос за ухо, и села за стол. В этот момент я чувствовала себя более комфортно в кухне незнакомца, заваленной и неорганизованной, чем в своей собственной спальне. Он выложил всю еду на тарелку, хотя я подозревала, что если бы меня здесь не было, он бы принялся есть прямо из контейнера. – Итак,– произнесли мы одновременно и оба мило улыбнулись. – Продолжай,– сказал он. – Ничего, просто, – я приподняла рукава. Сегодня мне хотелось расслабиться, но я не могла это сделать пока кое–что давило на меня, будто “слон был в комнате”. Лучше бы мы признали свою ошибку и двигались дальше. – По поводу прошлой недели. –Да. Это то, что я хотел сказать. Я кивнула. Поцеловать Финна было неправильным. Я повторила это ещё раз в голове, чтобы отвлечься от воспоминания, как это было приятно. – Мне жаль. – А мне нет. Я побледнела. Моя следующая реплика должна была быть, что это больше не повторится. – Я имею в виду, мне жаль, – сказал он, поставив свою тарелку на стол. – В какой–то степени, но не потому, что это случилось, а потому, что это случилось таким образом, – он жестом указал на нас. – Я бы хотел, чтобы всё было, ну знаешь… по–другому. Я свела брови. – Правда? – Да,– он отправил пару брокколини в рот. –Правда. Ну ладно. Я не знала, что теперь делать, кроме как смотреть, как он жевал. Должна была ли я с ним согласиться? Несомненно, он потрясающе привлекательный. И просто находясь с ним, я чувствую теплоту, даже уют. Лёгкость. Счастье? Я ему нравлюсь. Моё настроение улучшилось, когда я сюда пришла. Но правда лежит не на поверхности, а намного глубже. Это не продлится долго. Просто потому, что мне сейчас лучше, не значит, что я продам свою теперешнюю жизнь за поцелуй с Финном. Это, конечно, если у меня всё ещё есть та жизнь. Натан может или хочет всё закончить. Возможно, он уже всё закончил, и пытается найти способ как мне всё это сказать. – Ты грустная, – сказал Финн. Я оторвалась от созерцания деревянной столешницы. – Всё в порядке. – Нет,– сказал он, будто мог точно прочесть мысли в моей голове. – Ты грустная. Я же вижу. Мои руки лежали на коленях, и пальцами я перекатывала по кругу обручальное кольцо. Финн пристально на меня посмотрел. Если он хотел, чтобы я сказала, что Натан сделал меня грустной, я не могла этого сделать. Не ему. Такое признание чужому мужчине было бы более интимным, чем поцелуй. – Я зашла, чтобы попросить тебя об услуге, – сказала я бодро, вспоминая, как была взволнована тем, что могу предложить ему работу. – Кое–что связанное с фотографиями. Он нахмурился. – Тебе нужно больше тренироваться в искусстве смены темы разговора. – Вполне возможно, – отметила я, проведя руками по бёдрам. – Ладно, сегодня я тебя прощаю. Так что за просьба? – Фотографии, – я закатила глаза. – Да, глупо я знаю. Мой босс хочет их для веб–сайта. И так как я получила повышение, то на сайте есть рубрика Обо Мне и всё такое. – Своя собственная рубрика? – он откусил кусочек и кивнул мне. – И что там пока? Вопросительный знак?